Елена Синякова - Янтарь

— Ранены все! Одной аптечкой не обойдемся!

— Только не надо паники, — услышала я другой красивый женский голос где-то за дверью в глубине дома, — Главное что живы, все остальное поправимо.

Никто не ответил даже на это, когда я почувствовала, как напряглись и застыли под моими руками плечи Сумрака, что опустил голову, кинув исподлобья взгляд на отца Янтаря, а затем на того Кадьяка, который стоял к нему плечом к плечу, словно каждую минуту ждал, что его большой седовласый друг просто завалится без памяти.

И если еще секунду назад в больших темных глазах девушки не было и тени страха, то стоило ей только перевести взгляд на отца, как он вспыхнул первым жалящим угольком, когда ее ресницы задрожали и снова пробежались по застывшим хмурым Берам, словно считая их…и явно не досчитываясь.

— …Пап? — выдохнула девушка, протягивая вдруг руки, словно просилась на ручки, и ее тут же подхватил тот Кадьяк, чьи глаза поражали своей яркостью, прижимая к своей груди так жадно и сильно, словно он сам пытался найти в ней свое спасение и мир.

— Давайте все войдем в дом и там уже поговорим. Неспеша и очень обстоятельно, — приглушенно и мягко ответил за отца Карат, чуть подталкивая вперед Севера и того парня, который выскочил из кустов и сейчас брел за остальными выглядя виноватым и взволнованным, то и дело косясь на молчаливого отца, который словно просто замкнулся в себе, не слишком обращая внимание на то, что происходило вокруг.

Я была благодарна Сумраку за его тактичность и понимание, пока он продолжал держать меня у своей груди с этими жуткими шрамами — меткой Палачей, пропустив всех вперед и входя в дом самым последним, словно давая мне лишнюю минуту собраться с мыслями и окунуться с головой в новый мир, который не принадлежал мне….но который был дорог Янтарю.

Где он жил.

Где была его необычная большая семья.

— Кости у всех целые? Все остальное зашьем, — раздался новый звонкий голос, словно хрустальный и мягкий, когда откуда-то сбоку выплыла девушка такая же миниатюрная и темноволосая, как и первая, двигаясь забавно и вразвалочку, словно маленькая уточка, оттого что впереди нее был круглый животик, выпирающий настолько, что девушка едва ли видела собственные ноги.

В каждой ее ручке было по две автомобильных аптечки, но не успела она сделать и пары шажков, как была тут же поймана синеглазым Кадьяком, которого кажется звали Север.

Этот огромный черноволосый мужчина с синющими яркими глазищами казалось не дышал, когда прижимал её к своей окровавленной груди осторожно и мягко, словно боялся, что может случайно раздавить, шикнув на маячившего рядом Кадьяка с жутким двойным голосом:

— Я сам!

Постепенно большая светлая прихожая наполнялась все новыми и новыми людьми.

Вернее, человеческими девушками и Берсерками, которые выплывали в той же стороны, откуда вышла беременная кроха, что-то жуя на ходу, и рассматривая нашу взъерошенную окровавленную компанию. сначала очень открыто и по-доброму, пока не начинали ощущать наших эмоций.

Постепенно лица Беров менялись от недоверия до полного шока, когда их глаза тут же впивались сначала в молчаливого отца, который продолжал смотреть в одну точку, словно был не с нами и не в этом мире, а затем все останавливались на мне, сжавшуюся в руках молчаливого Сумрака, который стоял гордо и прямо, словно всем давая понять, что не позволит причинить мне вред.

Теперь я начинала понимать на кого именно горели глаза Берсерков. и какие в доме были пары.

Последней в прихожую, где теперь повисло всеобщее напряженное молчание, вошла еще одна девушка невероятной красоты — высокая стройная блондинка, которой была прямая дорога в модели, потому что ее длинные ноги и золотистые волосы были пределом мечтаний многих женщин во всем мире.

Она очаровательно улыбалась, неся в руках большую тарелку и говоря на ходу, не поднимая своих глаз от нее:

— Пап, гордись мной! Я научилась печь кексики с сыром! Прости, по рецепту рыбная начинка не предусмотрена… — когда она подняла глаза, останавливаясь у примолкшей компании, то явно не сразу поняла, в чем дело и почему все молчат так сконфуженно и мрачно, не поднимая на нее тревожных глаз.

Я не знаю, была ли в девушке медвежья кровь и могла ли она чувствовать все то, что сейчас бурлило в телах и головах Беров, но видела с ужасающей отчетливостью, как постепенно её улыбка сползала с красивого лица, и взгляд становился все более отрешенный и угасающим, словно все жизненные силы девушки покидали ее вместе с пониманием того, что произошло что-то очень плохое.

Но я поняла, что больше не могу сдерживать своих слез, когда она выдохнула тихо. но стойко держа спину прямо, глядя только на отца:

— Где мой муж?…

Тишина стояла такая, что мне казалось, будто в моей голове гудит от напряжения, вздрагивая и с трудом подавив удушливые всхлипы, когда отец вдруг кинулся к ней тяжело и порывисто, заключая ее в свои объятья и прижимая к груди так крепко. словно хотел забрать всю ее боль и дрожь, не обращая внимания на то, как с грохотом и звоном полетела на пол тарелка с кексами, разбиваясь вдребезги.

И этот грохот будто привел всех в движение.

Или не столько осколки на полу и испорченные вкусности, сколько резкий, но вместе с тем холодный голос Карата, который рявкнул так, что я клацнула зубами:

— Соберитесь все! Что вы здесь устроили? Не ведите себя так, словно уже похоронили своих братьев и детей! Они сделают то, что должны ради семьи и скоро вернутся!

Это было сродни тому, что получить обухом по голове или свалится в прорубь с ледяной водой, получив сверху льдиной!

И все таки именно этот мужчина пугал меня больше всех здесь присутствующих.

Но не тем, что был из рода Кадьяков, да еще и чистокровным, просто в его колючих глазах было что-то такое темное, запредельное и загадочное, что невозможно было не заметить.

Глядя в них я словно на миг терялась в жутком темном лесу — вековом, дремучем, где за каждым темным стволом прячутся хищники такие древние и страшные, что о них лучше даже не думать, а под ногами. тонущими в мягком одеяле мха, вьются кольца сотен змей.

Лучше не ходить в этот лес!

Даже не смотреть в его сторону, что я старательно делала, отводя свой взгляд поспешно и судорожно каждый раз, когда Карат переводил свои глаза в мою сторону даже мельком.

Он не походил на сказочника, но достаточно было одного взгляда на него, чтобы понять, что в этой чертовски красивой голове хранится столько тайн, что мне не снилось даже в самом страшном сне!

Но, думаю, что только он мог сказать так, чтобы все встрепенулись и принялись шевелиться, сначала хаотично и явно не понимая, куда бежать в первую очередь и как скрыться от этих глаз, которые одним взглядом могли вывернуть всю твою душу наизнанку, пока беременная девушка не выдохнула хоть и тихо, но на удивление твердо: