Елена Синякова - Янтарь

Отец и Лютый сквозь довольный и гордый смех лишь оба закивали в согласии головами, явно и горячо поддерживая эти слова.

— Он такой, мой младший сын! Никого не обидит, не будет обращать внимания на колкости в свой адрес, но если заденут кого-то из семьи — разорвет молча на мелкие кусочки, и покормит касаток со всей любовью! У того Бера нос ушел в череп и были выбиты все передние зубы! Мне даже добавить было нечего, когда сын вернул мой топор на место у трона, так и не сказав мне же такого обидного про меня ляпнул тот несчастный!

Мужчины еще долго смеялись и поднимали свои бутылки в тостах за «малыша» Свирепого, которого сейчас так не хватало рядом, когда увлеченный воспоминаниями, Ледяной пихнул в свою очередь притихшего Карата, на чьей широченной мощной груди продолжал спокойно и сладко спать кроха Гранит, совершенно не обращая внимания на гул низких голосов, звон бутылок и частый хохот этих великолепных огромных мужчин:

— Теперь твоя очередь! Расскажи, какой был в детстве Нефрит!

В какой то момент мне показалось, что молчание было немного неловким и даже слегка натянутым, когда наш загадочный хитрый Карат поднял глаза на своего кровного красивого сына. который вдруг смутился и отвел глаза, словно не был уверен в том, что отец помнит что-нибудь о его детстве.

Но Карат не отвел своих глаз, и его губы дрогнули с мягкой улыбке, когда Бер приглушенно и умилительно нежно проговорил:

— Нефрит был с рождения настоящим воякой. Пытался укусить медведицу, когда я откинул ее от сына, чтобы она не успела навредить ему, даже не смотря на то, что едва дышал после рождения с забитым носиком и ртом.

Длинные ресницы Нефрита дрогнули, словно он не ожидал услышать ничего подобного, все такой же смущенный и растерянный, пока не в состоянии поднять глаз на своего отца, который за сегодняшний вечер просто побил все мыслимые рекорды по мимишности, неожиданно показывая, что он может быть не только надменным, высокомерным хитрюгой, но и нежным любящим медведем, что видимо стало полной неожиданностью и открытием не только для меня одной!

— У нашего рода отцы не добавляют в молоко жир для питательности, — спокойно продолжил Карат, поглаживая большой ладонью кроху Гранита, когда тот засопел, — Добавляют кровь. Свою, чтобы сыновья привыкали постепенно к яду Кадьяков, и эта трава не навредила им, учитывая что она растет практически везде в нашем каменном городе. И свежую кровь животного, добытого для семьи. Уже с трех месяцев мой сын мог пить только одну кровь, особо не нуждаясь в молоке, а когда появились клыки, то просто сгрызал кусочки мяса, как люди едят арбуз…

-.. И поел, и попил, и умылся? — хохотнул Ледяной, на что Карат лишь утвердительно кивнул головой.

— Когда Нефрит и Север немного подросли, они стали отличной командой. Вместе узнавали наш лес и свои владения. Вместе поймали первую добычу и принесли ее в семью. И защищались тоже вместе, никому не позволяя отобрать у них то. что они нашли первыми. кто бы перед ними не стоял и чему бы им это не стоило…

-..Я помню, как мы нашли с Севером новую пещеру в горах, — вдруг проговорил тихо Нефрит, чуть улыбнувшись, но все еще не поднимая глаз на своего отца, — Даже не знаю сколько нам было, но кажется очень мало, судя по тому, что всем взрослым Кадьякам мы едва доходили до бедра своими макушками. Эта находка казалась нам чем-то волшебным! Мы уже представляли, что это наш будущий дом и наша нерушимая крепость, пока нас не выследили старшие Беры и попытались выкурить из нашей пещеры…

Судя по тому, как улыбнулся Карат, закивав головой, он тоже помнил эту историю, глядя на сына с гордостью и нежностью, которой я никогда до этого не видела в этих темных всегда холодных глазах:

— Да, стоял такой крик и рычание, что было слышно даже внизу в нашем городе, а когда я поднялся наверх, то увидел, как наши малыши все в крови, укусах и ранах дрались со старшими и более сильными Кадьяками, стоя спиной к спине, но никого не подпуская ко входу в свою пещеру.

Я улыбалась так восторженно и широко, что даже было больно щеки, с огромным трепетом и чувством полного восхищения погружаясь в нашу большую необычную семью все глубже и глубже, искренне влюбляясь в каждого брата Янтаря, в то, какими смелыми, сильными и дикими они были даже в ранимом детстве.

— Уже тогда папу все боялись до дрожи, и мальчишки-Кадьяки разбежались кто куда. стоило только понять, что сам Карат появился здесь, — тихо рассмеялся Нефрит, выгибая брови и поднимая свои яркие горящие глаза на своего отца, с лица которого не сходила улыбка, — Но были и те, кто успел нажаловаться своим отцам на нас и то, что королевские отпрыски распустили руки и разодрали в кровь и месиво кое-какие задницы. В итоге вслед за папой прилетели и отцы обиженных детей, не пытаясь разобраться в том, кто был прав, а кто виноват. Помню, один из таких разъяренных отцов даже схватил за ухо Севера, пытаясь доказать, что мы поступили неправильно.

В глазах Карата вспыхнуло то, что меня всегда пугало до состояния полного онемения и паники такой живой и обжигающей, что невозможно было даже просто вздохнуть, не то, чтобы пискнуты То, что пылает в крови Кадьяков, делая их самыми страшными из зверей и Берсерков и распаляя кровь до состоянии бурлящей крови.

— Отец молча повернул этого Кадьяка к себе, отнимая осторожно Севера и отдавал его мне. А потом вырвал руку воину, сказав спокойно и буднично, что никто не посмеет отныне тронуть сынов королевской крови, взял нас на руки и отнес домой, — закончил Нефрит, отчего мурашки пробежали по моему позвоночнику, даже если в груди было жарко и радостно от осознания того, что даже кровожадные Кадьяки были идеальными отцами, не позволяя никому тронуть свою кровиночку.

— Эту пещеру Север и Нефрит подарили своему деду Граниту, — тихо выдохнул Карат, — В ней он и умер от болезни и старости…

Гром слушал все эти душевные рассказы молча, но с большим любопытством, когда я чувствовала, что постепенно, час за часом, проведенным с нашей странной семьей, напряженность, скованность и недоверие покидают его, что лично меня радовало до состояния визга!

Уже засыпая, сквозь слипающиеся ресницы в блаженном покое и чувстве бесконечной радости, я наблюдала с улыбкой за своей семьей, не в силах налюбоваться ими всеми.

Тем, как хохотал Янтарь, сгребая своими ручищами сразу и Нефрита и Лютого, чтобы в сотый раз обнять довольных и уже явно подпитых братьев.

Как что-то увлеченно рассказывал Буран, забавно жестикулируя и доводя до смеха наших старших Беров, когда привез Мию, Севера и тетушку Зои обратно, довольный и счастливый, что всё прошло успешно и быстро, девушка почти в порядке, и не было никаких приключений по дороге.