Дарья Кузнецова - Образцовый самец

Все сорок человек экипажа тут бы, конечно, не разместились, да и половина – с трудом, но это нормально. Не бывает такого, чтобы все бездельничали одновременно: работа в космосе обязательно посменная, многие посты нельзя оставлять без дежурного специалиста.

Сейчас здесь, у кофейника с печеньями на столе, собрались всего трое. Крупная во всех измерениях дама неопределённого возраста с роскошной копной волнистых чёрных волос, совсем молоденький белобрысый парнишка – возраст и суть аспиранта в первой настоящей командировке выдавали перманентно испуганные глаза – и жилистый темнокожий мужчина очень интеллигентного вида.

– Добрый вечер, – первой проявила вежливость я.

Мужчины на разные лады поздоровались, отвечая любопытными взглядами.

– Ага, - удовлетворённо кивнула женщина. - Я же говорила, здесь надо карaулить, мимо не пройдёт. Ну здравствуй, жертва незапланированного культурного контакта! Как тебе наши подопечные?

– Я лишний раз убедилась, что ксенобиолог из меня не вышел бы, - ответила честно, подходя к компании,и устроилась на свободном месте рядом со старшим из мужчин.

Аспирант, представленный как Отто,тут же был отправлен за чашкой для меня; недалеко, всё нужное нашлось в неприметном стенном шкафу. Второй мужчина, Базиль Модестович, оказался не биологом, а программистом. Дама же представилась начальницей экспедиции со звучным именем Любовь, «и безо всяких формальностей, пожалуйста!»

Конечно, биолог тут же насела на меня с расспрoсами: не осквернённый жёсткими требoваниями многочисленных инструкций, опыт общения с аборигенами представлял для коллег огромную ценность. Сами учёные на такой риск, как непосредственное внедрение в среду куйков, без долгой подготовки идти не имели права,им за подобное самоуправство грозила серьёзная головомойка. А с меня – что взять, человек случайный, незаинтересованный.

Я интерес женщины понимала и старалась рассказывать по возможности подробно. Заодно прояснила для себя некоторые детали: отвечала на вопросы Любовь не менее охотно, чем слушала.

Например, ушели куйки выращивали внутри собственного тела: в них кристаллизовалась неиспользованная семенная жидкость.

Шулик, к моему облегчению, выделяли не человекоподобные куйки, а галиги при каком-то специфическом воздействии двуногих на них.

Одежду ткала одна из разновидностей арениев, готовую,иногда даже сразу с узорами,иногда – её расшивали женщины. Причём со временем платья эти без носки усыхали, пропорционально уменьшаясь, откуда и широкий выбор размеров.

Каменистые кораллы, выращенные на плантациях, (и многие другие продукты) перерабатывали в пригодную для человекоподобных куйков пищу другие особи, почти неподвижные, живущие внутри «человейников». Им же скармливали остатки одежды, обуви, предметов быта. Этих мы с Γараниным не видели, что радовало: со слов антропологов, походили амики на огромных жирных гусениц.

В общем, вид оказался очень самодостаточным: как пчелиный улей, только круче. В ответ на мой вопрос, можно ли их вообще считать цивилизованными и насколько, женщина только рассмеялась, они и сами не могли на него толком oтветить. А все шкалы и критерии, которые я пыталась вспомнить на планете, были больше творчеством фантастов, чем учёных. Даже набор критериев, определяющих возможность контакта, каждый раз был новым и очень условным.

А в моём рассказе Любовь в наибольший восторг привели действия Мария. Слишком сильно они выбивались из привычных поведенческих матриц, за пределы которых куйки почти никогда не выходили. Да, это наверняка oбъяснялось возрастными изменениями в его мозге, как и предполагали местные люди-учёные, но интересовали женщину детали: что именно замкнуло в его голове? Без трупа, конечно, этот вопрос оставался без ответа. Антрополог готова была рвать на себе волосы и кусать локти оттого, что столь ценный материал наверняка сгинул в суете межвидовых разборок. Потом плюнула и решила обратиться к капитану с требованием срочной высадки – вдруг повезёт, и Мария удастся найти. Я искренне пожелала коллегам удачи.

Поэтому после разговора Любовь с аспирантом Отто в кильватере двинулась на приступ капитанского мостика, и мы с Базилем остались вдвоём.

– Василиса, разрешите и я, что ли, немного вас помучаю? - улыбнулся он. - Не могли бы вы pассказать, как именно произошло перемещение? Дело в том, что «Чёрный лебедь» весьма далеко отсюда...

– Да я бы с удовольствием, только без показаний приборов всё это голые домыслы, - оживилась я. Одно дело исполнять роль наглядного пособия, и совсем другое – обсуждать то, о чём несколько дней болела голова, с компетентным человеком.

Базиль, хоть и специализировался на другом, оказался большим любителем астрономии, отлично подкованным в теории, поэтому все мои рассуждения и предположения выслушал с большим воодушевлением и пониманием. Это подкупало, бодрило и заставляло голову работать активнее. Какие-то версии мы сообща отбросили, какие-то возникли вновь.

Самой же стройной и непротиворечивой, на удивление, оказалась фантастическая, но подкупающая своим изяществом вероятностная теория.

О том, что объекты существуют именно в той точке пространства, в которой вероятность их нахождения больше всего, говорили давно. И теория построенного на этом принципе двигателя тоже далеко не нова: по ней требовалось уменьшить вероятность существования объекта в точке входа и повысить – в точке выхода,и тогда естественным образом возникнет пространственный прокол. Забавная, чисто умозрительная задача, которая, однако, заиграла новыми красками в контексте нашего с Гараниным перемещения. Она прекрасно объясняла, почему нас выкинуло на кислородную обитаемую планету вместо открытого космоса: просто потому, что вероятность нахождения человеческих существ на такой планете гораздо выше. Дальность и направление наверняка можно было вычислить на основе энергозатрат.

Нo самое интересное заключалось в том, что теория эта неплохо согласовывалась с событиями на планете. Перемещение словно что-то сдвинуло, нарушило стабильность поля вероятностей вокруг нас, и вдруг начали происходить события, маловероятные в обычных обстоятельствах. Почти одновременно – брухи, срыв Мария,извержение вулкана, успешная диверсия людей, вход этого исследовательского корабля именно в тот сектор, в котором находились мы, наше попадание именно в тот город, где работали полевые антропологи из экспедиции...

В общем, открылось еще одно непаханое поле для теоретиков. И это не считая самого факта перемещения с помощью прототипа!

Как бы договориться со здешним экипажем, чтобы они подобрали остатки приборов с места нашего появления. Вдруг из них удастся что-то выжать?