Анна Орлова - Брак на выживание [litres]

– Несколько платьев, – быстро поправился мистер Лэйн. – Ну, что опять не так?

И смотрит так, будто вправду не понимает.

– Мистер Лэйн, – ответила я ледяным тоном. – Порядочная женщина не примет одежду от мужчины.

– Так то порядочная! – брякнул он.

Да как он смеет?! Высказать все, что о нем думаю? Влепить пощечину? Маловато, чтобы выразить обуревающие меня чувства!

Я потянулась к тарелке, взвесила ее в руке… Как чудесно будет разбить ее о голову этого хама!

– Эй-эй! – всполошился мистер Лэйн. – Учти, за попытку нанести тяжкие телесные повреждения дадут от года до пяти.

Попытку? Он определенно меня недооценивает!

Я прищурилась, не выпуская тарелку из рук. Раз представился случай получить бесплатный совет законника, грех упускать такую возможность.

– А за побои?

Он ответил не задумываясь:

– Месяц общественных работ.

– Оно того стоит, – кивнула я и прицелилась.

Надо было бить без предупреждения. Мистер Лэйн молниеносным движением отобрал у меня тарелку и даже отнес ее в мойку, бормоча что-то вроде: «Ох уж эти леди!»

– Котенок, ты теперь мой секретарь, так?

Я возмутилась:

– Прекратите так меня называть!

Он пропустил мое требование мимо ушей и щелкнул пальцами.

– Слушай, раз ты – мой служащий, я должен обеспечить тебя униформой. Что тебе не нравится?

Что же, в таком случае я могла принять его подачку. Странно, когда леди Блэкфич обеспечила меня полным гардеробом, я испытывала лишь благодарность. От мистера Лэйна же почему-то в любой момент ждала, что он выставит счет! Хотя он так пакостно улыбался…

Я попыталась еще раз:

– Почему я не могу забрать свою собственную одежду?

Мистер Лэйн насупился и с досадой хлопнул ладонью по столу.

– Вот упрямая! Чем ты слушала, когда я говорил, что в городе убивают беременных? От полиции толку нет. Они, правда, кое-кого арестовали, но парень не виноват. Так что на улицах по-прежнему опасно, а мне в ближайшее время будет не до спасения беременных дур!

Я отвернулась, скрывая слезы. Зачем он так?

Он поморщился.

– Не вздумай реветь! Ладно, свари-ка мне еще кофе. И покрепче.

Я кивнула, не глядя на него. Ни за что не покажу, как расстроена! Радуясь, что нашелся повод отвернуться, я набрала в джезву воды и водрузила на плиту. Кофе обнаружился на открытой полке, в жестянке с надписью «кофе». Вторая, рядом, была лаконично подписана «чай». Ни убавить, ни прибавить.

– Не сопи, – первым не выдержал мистер Лэйн. – Ради тебя же стараюсь. И не на тебя я зол, а на этих… стражей порядка, чтоб их! У которых одна извилина, и та – от фуражки.

Я пропустила очередную грубость мимо ушей. Придется мало-помалу привыкать к хамским манерам мистера Лэйна.

– Откуда вы знаете, что они арестовали невиновного?

Очень уж уверенно он это сказал. Но полицейские ведь тоже не даром свой хлеб едят.

– Потому что местные полицейские – идиоты! – отрезал он зло и обхватил пальцами горячую чашку. – Получили подозреваемого на блюдечке и рады, кретины!

Я добавила в свой чай сахару и потребовала твердо:

– Не ругайтесь, объясните толком.

Перечить мистеру Лэйну было страшновато, но… Он ведь меня в бараний рог согнет, если позволить. Нет уж, хватит с меня Ричарда.

Мистер Лэйн нахмурился.

– Я с ним говорил, и я ему верю. Что смотришь? Да, я защищаю Джоша Мэннинга, которого обвиняют в этих убийствах. И он невиновен.

Ой! Я подскочила от боли и сообразила, что пролила чай прямо на юбку. И принялась спешно промокать колени салфеткой. Платье жаль не было – пятном больше, пятном меньше, а вот кожу на коленях жгло.

«Секретарь» звучало недурно, но почему-то меня не предупредили, что на этой работе придется якшаться с убийцами! Хозяин отправится по своим загадочным делам, а я останусь в доме одна (призраки не в счет). Что, если один из клиентов этим воспользуется? Не всех же обвиняют безвинно!

Мистер Лэйн преспокойно попивал кофе и улыбался уголками рта. Мое смятение его забавляло. Немедленно захотелось сказать какую-нибудь гадость, только чтобы стереть с его тонких губ насмешливую улыбочку.

– Вы так уверены, что это не он? – Я отложила в сторону салфетку и сделала маленький глоток из своей чашки. – Этот… мистер Мэннинг, верно? Он ведь может морочить вам голову!

– Не может, – отрезал мистер Лэйн, посерьезнев. Одним глотком допил кофе, побарабанил пальцами по столу, поморщился и вдруг признался: – Я в Блоутоне только второй месяц, и дела идут… не очень. Так что мы с Мэннингом, можно сказать, нашли друг друга. Ему нужен защитник, который готов за него драться, а мне нужно громкое дело. Из тех, на которых делаются репутации. Понимаешь?

Я нехотя кивнула. Что тут непонятного?

– Значит, вы все равно взялись бы его защищать? Даже если бы он был виноват?

Он хрустнул пальцами.

– Ты что-нибудь понимаешь в юриспруденции? Впрочем, кого я спрашиваю! Так вот, есть такая штука – презумпция невиновности…

Второй раз за утро захотелось пребольно его треснуть.

Я сдержала недостойное, но такое соблазнительное желание и возмутилась:

– Мистер Лэйн, перестаньте считать меня дурочкой!

– Не перестану, – ухмыльнулся он и подмигнул, – если ты не сообразишь наконец, как меня бесит это «мистер Лэйн»!

Я моргнула и пробормотала растерянно:

– Как же мне вас звать?

– Просто «Грегори». И можно на «ты».

Так запросто я обращалась лишь к родным и мужу. И к прислуге, ясное дело, но это совсем иное.

– Я не могу! – отказалась я твердо, для убедительности покачав головой. – Это неприлично.

Мистер Лэйн закатил глаза.

– С кем я связался! Котенок, «ты» и «Грегори», когда мы одни. «Вы» и «мистер Лэйн» при посторонних. Надеюсь, это не слишком сложно для твоей очаровательной головки?

Я попробовала перевести разговор:

– Мистер Лэйн, вы начали рассказывать о своем клиенте…

Он склонил голову к плечу.

– Котенок, повторяй за мной: «Грегори, расскажи, пожалуйста»! А если ты пообещаешь меня поцеловать, может, и адвокатскую тайну раскрою.

И нагло мне подмигнул. Ну, знаете ли!

– Мистер Лэйн! – Я резко поднялась. – Мне лучше сразу уволиться, иначе я вскорости попаду на скамью подсудимых за избиение работодателя!

– Уже и пошутить нельзя, – ухмыльнулся мистер Лэйн и наконец посерьезнел. Аллилуйя! – Мне его жаль. Парню и так в жизни здорово досталось, а тут еще эта мутная история. Несладко, знаешь ли, живется незаконнорожденным в нашей благословенной стране, даже если их усыновили добрые люди. Ему было двенадцать, когда умер его приемный отец, а мать стала слепнуть. Джош мотался посыльным при банке и еще по ночам подрабатывал, из кожи вон лез, чтоб на хлеб им с матерью заработать. Потом устроился клерком, мечтал поступить в университет и выбиться в люди.