Марина Ефиминюк - Пока смерть не разлучит нас [litres]

В темной поверхности пруда, как в зеркале, отражалось серое небо и остовы заснувших на зиму деревьев. Тянулся прочный мосток с узкими перилами и парой ступенек для удобного спуска в воду.

– Рыба в пруду есть?

– Лягушки есть точно, – с сомнением ответил Доар и тут же полюбопытствовал: – Хочешь заняться зимней рыбалкой?

– Думаю, сколько шансов, что оттают по весне.

– Эсса Хилберт, ты уж постарайся не превратить мой пруд в большую кастрюлю с рыбным супом, – с иронией попросил он.

Спустившись на узенькую ступеньку, я прикоснулась к ледяной воде и призвала стихию. От кончиков пальцев по спокойной глади потекла, зазмеилась серебристая магическая лента. Вода начала стремительно замерзать. Спустя короткое время поверхность покрылась прочной толстой коркой льда, сохранилась лишь крошечная вымоина в том месте, где я дотрагивалась до воды. Впрочем, стоило убрать руку, как она мгновенно затянулась.

– Ваш каток готов, риат Гери.

Пока я замораживала пруд, Доар с помощью кожаных ремешков успел пристегнуть к сапогам длинные изогнутые на конце лезвия. Коньки размером поменьше протянул мне:

– Давай помогу.

– Ни за что, – с чувством отказалась я.

– Сама?

– Я ни за что не надену это пыточное устройство себе на ноги! Однажды я пыталась кататься на коньках. Все закончилось плачевно.

– Для коньков или катка? – с иронией уточнил он.

– Для моей гордости. Так что, риат Гери, вы можете художественно скользить в радиусе десяти шагов, а я на мосточке послежу.

– Я думал, что эссы любят зимние развлечения.

– Любят, если эти развлечения не грозят переломанными лодыжками, – чопорно отозвалась я и едва не сверзилась с мостка, когда Доар с поразительной скоростью и ловкостью отъехал на запрещенное расстояние.

– Лед отличный! – вернулся он. – Давай, Аделис, не бойся. Ты же эсса, вы ничего не боитесь.

– Ошибаешься, помереть на катке мы очень даже боимся.

– Лед – твоя стихия!

– Вот именно. Я столько вырезала фигурок изо льда, что он точно захочет мне отомстить.

Страшный человек уговорил меня пристегнуть лезвия и спуститься на гладь замерзшего пруда. Лед я умела морозить замечательный: гладкий, крепкий и, как оказалось, очень скользкий. Я чувствовала себя коровой на этом самом замечательно гладком льду! Вообще эссы славятся идеальной осанкой и грацией, но никто нас (меня точно) не учит держать спину ровно или хотя бы равновесие, когда земля уходит из-под копыт. В смысле ног. Взвизгнув, я принялась размахивать руками и выпятила зад.

– Держись, Аделис! – Доар стремительно приблизился ко мне, схватил в охапку, не позволяя приземлить пятую точку и прекращая отвратительные кульбиты, позорящие имя благородных эсс.

– Светлые боги, поняла! – проворчала я. – Ты специально решил устроить свидание на катке, чтобы от меня избавиться! А что? Свернула шею, сама виновата.

– Нет. – Он белозубо улыбнулся. – Я выманил тебя на лед, чтобы сделать это…

Губы накрыли мои в теплом поцелуе. И лучше бы мы целовались в нашей спальне, потому как на замороженном пруду у меня расползлись ноги. Я ухнула вниз.

– Матушку твою, Доар Гери!

Через час мне удалось проехать торжественный круг, не хватаясь за руку Доара. Я осмелела настолько, что даже один раз оттолкнулась коньком, чтобы набрать скорость. Расставила в разные стороны руки, изображая птицу.

– Доар, я еду! Смотри!

Но я-то, недобитая белая ворона, ехала, а коньки останавливаться не торопились.

– Проклятье, не смотри! Я падаю…

Не знаю, что пошло не так, но мягко усесться не получилось. Перед глазами мелькнули краешек неба, верхушки деревьев, и я бы обязательно кувыркнулась на спину, если бы Доар не успел меня подхватить.

– Лисса, ты в порядке?

– Обожаю зиму, – слабо отозвалась я. – Не смей меня ронять!

– Не бойся, я очень крепко тебя держу, – заверил он и вдруг добавил совершенно иным, серьезным и проникновенным голосом: – Обещаю, Аделис, я всегда буду очень крепко тебя держать.

– Даже если я снова заморожу холл.

– Даже если ты заморозишь половину дома, – улыбнулся он, но тут же оговорился: – Хотя искренне рассчитываю, что ты не будешь этого делать. Гаэтан обрадуется до разрыва сердца и перевезет в наш особняк своих учеников.

С легким сердцем мы вернулись домой. Пока отряхивались от снега, беззлобно ворча и огрызаясь, возле ворот остановился наемный экипаж. Доар подал знак охране, чтобы впустили нежданного гостя, нагрянувшего без предупреждения. Карета вкатила на мощеную площадь, только-только расчищенную дворником. Слуги открыли дверцу, и с высокомерным видом истинной эссы из салона вышла моя мать.

Сказать, что я изумилась, было бы преступным преуменьшением. В первую секунду почудилось, будто от переизбытка свежего воздуха у меня начались галлюцинации. Похоже, Гидеон расстарался и лично принес новости эссе Хилберт о том, где, с кем и по какой причине находится ее единственная дочь, только-только сорвавшая свадьбу. Потрясающая проворность.

– Вот и тещенька пожаловала, – тяжело вздохнул Доар, – даже писем не пришлось писать.

– Мне очень жаль, – сдавленно пробормотала я. Сердце заходилось от дурного предчувствия.

– Вы, главное, Риор не заморозьте, – прошептал он мне на ухо.

Не произнося ни одного приветственного слова, с видом вдовствующей властительницы матушка окинула ледяным взором нас с Доаром, осмотрела отвратительный фонтан и едва заметно поджала губы. Не знаю, что именно привело ее в негодование: мы, грифон авторства риорского мастера или все вместе взятые.

Мама приближалась эффектно, даже не прихрамывала: каждый шаг оставлял белую снежную кляксу. Видимо, неслась на невидимых крыльях негодования, учитывая, с какой артистичностью перед моим отъездом она собиралась отбывать в небесные сады от трещины на мизинце ноги.

Гостья прошла мимо и, не потрудившись повернуть головы или остановиться, процедила:

– В дом.

– Добро пожаловать, эсса Хилберт, – с иронией обронил ей в спину Доар.

– Я ненадолго, – бросила она с ледяными интонациями.

Доар кивнул слуге, который с дорожным саквояжем в руке в нерешительности мялся возле экипажа – мол, заносите вещи. Более того, ему пришлось расплатиться с извозчиком. Неожиданно вспомнилось, как я сама вероломно вломилась в этот дом несколько седмиц назад, собираясь окопаться в комнатах, пока муж не согласится на развод. Другими словами, эссы разные, а приемчики похожие.

Маму мы нашли стоящей посреди холла. Снять пальто незваная гостья не пожелала, будто планировала тотчас убраться восвояси, даже не испив горячего тэя. С брезгливым видом она изучала леса, ободранные стены и остолбеневших идэйцев в одежде не первой свежести. Растерянный Эрл старался слиться с обстановкой.