Илона Эндрюс - Взмах меча

Какое-то время Мод просто стояла, мысленно перечисляя все мучения и боли, терзавшие ее. У нее болела грудная клетка. Этого следовало ожидать. Она должна была провести вчерашний день в постели, а не подниматься на гору и не уворачиваться от рыцарей-вампиров, которые пытались сбить ее с пути. Стимулятор еще больше напряг ее тело и потребовал свою цену. Она проспала как убитая больше двенадцати часов. Солнце было уже далеко на пути к зениту. Скоро наступит время обеда.

Должно быть, она пропустила завтрак. Вероятно, на ее вестнике были какие-то послания. Она проверит их, но не сейчас.

Легкий ветерок шевелил ее халат. Мод расправила плечи, чувствуя роскошную мягкость тонкой паутинной ткани, накинутой на ее кожу.

Встреча с Ренуаром прошлой ночью пробудила в ней знакомую паранойю. Она гудела в ней, как боль на низком уровне, рана, которая кровоточила ровно настолько, чтобы убедиться, что вы не сможете игнорировать ее. Какое-то время она боролась с этим чувством, но, в конце концов, оно победило, как всегда, и она извинилась, подняла Хелен с дивана и понесла ее в их комнату, подгоняемая настоятельной необходимостью спрятаться за прочными дверями.

Арланд, похоже, почувствовал, что ей это нужно, и не предложил забрать у нее Хелен. Вместо этого они в уютном молчании дошли до ее комнаты.

Ощущение тяжести тела Хелен на груди и плечах и знакомый запах ее волос немного успокоили ее. Хелен была в безопасности. Они обе были в безопасности.

Оказавшись у своей двери, Мод вошла внутрь и осторожно положила Хелен на кровать. Она положила кинжалы дочери рядом с ней, подоткнула одеяло и выпрямилась. Она оставила дверь открытой, и Арланд ждал на пороге.

Прошлой ночью она обернулась и увидела его, стоящего в дверном проеме, наполовину скрытого тенями, высокого, широкоплечего, его доспехи поглощали свет. Его волосы упали на лицо, линия точеного подбородка резко выделялась на этом фоне, и когда свет двух Лун упал на его глаза, они засияли сине-зеленым светом. У нее перехватило дыхание. Он выглядел как древний воин, странствующий рыцарь, который каким-то образом нашел свой путь из легенды в ее комнату, но он был настоящим, из плоти и крови, и когда она посмотрела в его глаза, она увидела тепло, кипящее прямо под поверхностью.

Она уже забыла, каково это, когда мужчина так смотрит на нее. Она не была уверена, что Мелизард вообще так смотрел, хотя он должен был. Каждый нерв в ее теле оказался в центре внимания. У нее перехватило дыхание. Все, что она хотела сделать, все, о чем она могла думать в этот момент — это сократить расстояние, протянуть руку и поцеловать его. Она хотела попробовать его на вкус. Она хотела сбросить свои доспехи, увидеть, как он сбрасывает свои, и прикоснуться к нему, телом к телу, кожей к коже. Даже сейчас, когда она вспоминала об этом, ее сердцебиение ускорилось.

Хелен уже спала. Апартаменты Арланда находились всего в нескольких шагах.

Один шаг. Одно слово. Вот и все, что для этого потребовалось бы. Малюсенький, еле заметный знак, самое слабое выражение желания.

Она сама этого хотела. О, как же ей этого хотелось! Вместо этого она стояла неподвижно, как статуя, словно ее заморозили. Он пожелал ей спокойной ночи, и она просто кивнула.

Он ушел.

Дверь закрылась.

Она отпустила его. Она позволила ему ускользнуть, а потом сняла свою броню, разозлилась и забралась в постель. Стимулятор не давал ей уснуть еще полчаса, и она лежала на одеяле, злясь на себя, пытаясь понять, что же произошло, и почему она потерпела неудачу.

У нее никогда не было проблем с близостью. Мелизард не был у нее первым, и какие бы проблемы ни возникали у них в браке, секс не был одной из них. Тела говорили на своем собственном языке, и в любви, и на войне, на языке, который Мод понимала от природы. Только слепая женщина не смогла бы прочитать Арланда прошлой ночью, и если бы Мод сказала себе, что не знает, чего хочет, она бы солгала.

Что со мной не так?

— Я дворняжка?

Вопрос Хелен застал ее врасплох. Мод заморгала, пытаясь собраться с мыслями.

— Если да, то все в порядке, — продолжила Хелен. — Я просто хочу знать.

— Кто-то тебя так назвал?

Хелен не ответила. Ей и не нужно было.

— Они использовали это слово?

— Они называли меня эрисса.

Руки Мод вцепились в каменную стену. Хелен, должно быть, вставила это слово в свой вестник, и программа перевода выплюнула ближайший синоним: дворняжка. Так ее обзывали эти придурки. В этот момент она могла бы причинить боль тому, кто это сказал, и ей было все равно, взрослый это человек или ребенок.

Мод усилием воли подавила гнев и сдерживала его до тех пор, пока не убедилась, что ее голос звучит спокойно и размеренно. Она должна была все объяснить. Сокрытие правды никому из них не пойдет на пользу.

— Коснись. — Она протянула рукав своего халата, и Хелен провела пальчиками по гладкому материалу.

— Вампиры разводят особое создание, своеобразного рода змею. Эти змеи производят длинные нити шелка и вьют из них свои гнезда. Вампиры собирают эти гнезда, а затем делают из них ткань. Змеи бывают двух видов — кахисса, дающая очень тонкую и легкую ткань вроде этой, и охисса, которая делает более крепкую и теплую материю. Обе очень полезны. Иногда они скрещиваются между собой, и тогда появляется змея третьего вида, эрисса. Эриссы не вьют гнезд. Они ядовитые и кусачие.

Хелен поежилась.

— Для вампиров эрисса бесполезна, — продолжила Мод. — Но эрисса знает, что мир не вертится вокруг вампиров и не важно, что они там себе думают. Она просто продолжает заниматься своими делами.

— Значит, я дворняжка.

— На Земле люди используют это слово, когда они не знают какой породы собака. Ты же знаешь кто ты. Ты Хелен.

Хелен посмотрела вниз и, стиснув зубы, провела палкой по камню.

— Каждый из нас больше, чем просто человек или просто вампир. Ты такая только одна. Некоторые люди это понимают, а другие отказываются это видеть.

— Почему?

Мод вздохнула.

— Потому что некоторые люди плохо соображают. Они любят, чтобы все было четко обозначено. У них есть названия для всех, кого они встречают. Название для вампиров, название для лис, название для людей. Когда кто-то не вписывается под их определения, они паникуют.

— Но почему?

— Я точно не знаю, цветочек. Я думаю, это потому, что им не хватает уверенности. Им кажется, что они поняли правила их мира, и когда что-то выходит за рамки этих правил, это пугает их.

— Выходит, я страшная?

— Для этих людей? Да. Если правила, которые они придумали, больше не действуют, они не знают, как действовать, и это заставляет их чувствовать, что их выживание находится под сомнением. Вместо того чтобы приспособиться к новой ситуации и придумать новый набор правил, некоторые из них будут сражаться до смерти, пытаясь сохранить мир таким, каким он был. Помнишь, когда мы жили в Форт-Куре? Что было написано над дверью?