Ольга Богатикова - На Калиновом мосту над рекой Смородинкой [СИ]

На крыльце терема нас встретила мама.

— Припозднились вы сегодня, егозульки, — улыбнулась она. — Я уж одна поужинала. Ступайте в горницу, там дедуля для вас каши припас.

Лично мне есть совсем не хотелось — Влад сегодня плотно накормил меня мясом, запеченым на углях по какому-то чудному рецепту. Но для конспирации хотя бы пару ложек каши проглотить стоило. Впрочем, только я подумала о светловолосом воздушнике, как перед глазами встала изумрудная трава, яркое солнце и мягкие губы, которые нежно касались моей шеи…

Из нахлынувшей задумчивости меня вывела мама — когда я проходила мимо нее, она вдруг крепко меня схватила за локоть и тихо спросила:

— Василиса, сильно ли ты голодна?

— Не очень, — удивленно призналась я.

— Тогда давай пошепчемся.

Я удивилась еще больше, но безропотно пошла за ней. Варвара привела меня в кухню, где мы с сестрой обычно готовили свои снадобья, потом приподняла пальцами мое лицо и несколько секунд при свете светильника рассматривала белки глаз. Устало вздохнула и кивнула на стоявший рядом стул.

— Присядь, Василек.

— Мам, что случилось? — недоуменно спросила я, усаживаясь.

Она не ответила. Протянула склянку с какой-то прозрачной жидкостью и приказала:

— Пей.

Я выпила. На вкус зелье было сладковатое, как подсахаренная вода.

— Ну, как самочувствие? — поинтересовалась мама.

— Как обычно, — пожала плечами я, чувствуя, впрочем, что в голове немного прояснилось. — Так в чем дело-то?

Варвара пару секунд внимательно смотрела мне в глаза, а потом присела на соседний стул.

— Хотела проверить, не под приворотом ли ты.

Эээ… Что?

— В каком смысле?!

— В прямом. Иначе с чего моя умная, рассудительная дочь стала бы встречаться с кащем? Да еще в тайне от меня.

О! Значит, кто-то все-таки доложил. Уж не Валерик ли?..

— И как, есть на мне приворот? — невозмутимо поинтересовалась я.

— Нет, — ответила мать. — По крайней мере, проявитель на него не отреагировал.

Мы немного помолчали.

— Кто тебе рассказал? — наконец спросила я.

— Горные духи.

Слава Богу, не водяные.

— Вася, это тот кащ, который подсматривал за твоим купанием?

— Да.

Мать вздохнула.

— Расскажешь мне о ваших… отношениях?

Я рассказала. И про ярмарку, и про разговор у озера, и про встречу в Славоградике. И про сегодняшнее свидание в горах. Только о переговорнике говорить не стала, и о поцелуях упомянула лишь вскользь.

Варвара слушала меня внимательно, и не перебивая. А когда я закончила свой рассказ, она вздохнула и устало потерла виски.

— Вы меня в могилу загоните, доченьки, — грустно произнесла мать. — Знаешь, Василиса, я не буду читать тебе нотаций, не буду напоминать о том, что воздушники истребили практически всех берендеев. Не буду даже возмущаться по поводу того, что ты абсолютно игнорируешь мою просьбу быть осторожной и благоразумной. Потому что для тебя мои слова, видимо, пустой звук. Я завтра же свяжусь с магами из объединенного совета и выясню, действительно ли Лаврович обращался к ним за помощью. А потом поговорю с главой общины кащей, пусть расскажет правда ли у них такая сложная ситуация с детьми. Если воздушники на самом деле вымирают, то последствия, конечно, будут серьезны, и, ради магического равновесия Солары, я лично приду к ним на помощь. Но если все это ложь, Лаврович ответит за каждое свое слово.

— Зачем ему лгать?

Мать серьезно посмотрела на меня.

— Василиса, какой артефакт он просил тебя наполнить?

— Обычный объемный накопитель.

— Ты его видела?

— Нет. Влад сказал, что он находится в их святилище и забрать его оттуда невозможно.

— Уж не Яйцо ли это? — задумчиво пробормотала Варвара.

— Какое яйцо? — не поняла я.

Мама мой вопрос проигнорировала.

— Пока я буду выяснять что там у кащей за утечка магии, ты, Васенька, будешь сидеть в тереме. Под домашним арестом.

— Мам?!..

— Да, моя дорогая.

— Что за глупость? Какой домашний арест?! Мне что, пять лет?

— К сожалению, тебе уже гораздо больше.

— Хорошо, что ты это признаешь.

— Василиса, я не хочу, чтобы ты общалась с Лавровичем.

— Но почему? Чем он хуже других?

— Мне нужно тебе это объяснить?

— Ты с ним даже не знакома! Разве можно судить о человеке по его родственникам?! Которые, к слову, его совсем не воспитывали! Влад не делает ничего плохого. Он просто хочет помочь своим собратьям, ищет для них лекарство! И мне он тоже ничего плохо не сделал. Влад вежливый, добрый, деликатный! Самый лучший!

— Да, это не приворот, — задумчиво сказала мама. — Это гораздо серьезнее. Я вижу, Василек, разговаривать с тобой сейчас бесполезно. Ты настолько влюблена и очарована, что попросту меня не услышишь. Ну да это ничего. Посидишь недельку дома, остынешь, тогда и поговорим. И про лекарство, и про самого лучшего.

— Это ты меня не слышишь, — горько сказала я. — Влад не может отвечать за то, в чем никогда не был виноват. И со мной он вел себя очень достойно. Ты придумываешь проблему на пустом месте, мама.

— Я ничего не придумываю, — жестко ответила Варвара. — И никого пока еще ни в чем не обвиняю. Просто чуть лучше тебя знаю насколько кащи лживые, подлые и изворотливые существа. Если окажется, что я не права, за необоснованные подозрения я извинюсь и перед тобой, и перед твоим драгоценным Владом. А пока — марш в свою горницу! И в течение семи дней чтоб ни шагу из Лихолесья!

— …и теперь я всю неделю буду сидеть дома.

— Она кричала на тебя?

— Нет. Варвара никогда не кричит. Ей достаточно взгляда, чтобы окружающие вели себя, как шелковые.

— Вообще, этого стоило ожидать. Шило в мешке не утаишь.

— Знаю. Но, если честно, я в глубине души надеялась, что мама меня поймет. А она…

— Она меня никогда не примет.

Я сидела за столом в своей горнице, отгородившись от всего остального терема пологом тишины, а передо мной прямо в воздухе висела световая проекция лица моего светловолосого воздушника, которую проецировало стоявшее немного поодаль блюдце с «яблоком». Работал переговорник безупречно.

Сразу после разговора с матерью, я ушла к себе и с нетерпением стала дожидаться ночи — хотелось как можно скорее обсудить с Владом возникшую ситуацию.

Пару раз в мою горницу заходила сестра — сначала чтобы спросить, почему я не пришла на поздний ужин, а потом пожелать приятных снов.

Мать предупредила Елену, что с сегодняшнего вечера я нахожусь под домашним арестом. Причину, правда, не назвала, поэтому Ленка попыталась выяснить ее у меня. Я же не имела ни малейшего желания слушать о своих наивности и безрассудстве еще и от нее и пообещала все рассказать завтра.

Когда в тереме погасли все светильники и стихли последние голоса, достала переговорник и, накинув на комнату полог тишины, пустила шар по блюдцу, мысленно задавая ему образ Влада.