Валерия Чернованова - Король желает жениться [litres]

Еще и этот краков браслет. Вот зачем она его надела? Зачем отправилась в подземелье? Прачечную она искала! И надо же было попасться на глаза Нахрефату! В глубине души его величество злился на верховного мага. Если бы не Нахрефат и не его маниакальная подозрительность, Мари бы не оказалась у него в кабинете и ничего бы этого не было.

И ведь выяснили же сразу, что браслет подделка. Но слова были сказаны, он принял решение и отступать от него был не намерен. Понимал, что так лучше, так правильно. Эта девушка, почти что незнакомка, а такое ощущение, будто родная, имела на него слишком сильное влияние.

А ведь она простая служанка, которая в любом случае в скором времени покинула бы Анделиор. А он король, который обязан как можно скорее выбрать себе королеву. Между ними не было ничего общего, кроме безумного, почти неконтролируемого притяжения.

Но теперь Мари здесь нет, а значит, и притяжение скоро сойдет на нет. Наверное, она уже со своим рыбаком, плачется ему, жалуется на жестокосердного правителя. Может, отправить им свадебный подарок? Тысяча золотых эльсов – это в два раза больше, чем она заработала бы на отборе. Вот только одно лишь слово «свадебный» вызывало в Рассархе еще большую злость, почти что ярость. Своим подарком он только ускорит их свадьбу.

Краки!

– Ваше величество, с вами все в порядке? – осмелился подать голос советник.

Король решительно поднялся с кресла, в который раз стряхивая с себя это безумное наваждение.

– Передайте де Мартену, что я жду его сегодня на ужин. И поставьте в известность ле Крона и верховного мага. Хочу, чтобы они ужинали вместе с нами.

– Как будет угодно вашему величеству. – Ньерт Эвертон низко поклонился, да так и замер, пока за правителем не захлопнулись створки.

Яна Громова

Во дворце его сиятельство первым делом отправился на поиски советника, ньерта Эвереста, или что-то вроде этого.

Пока шли по Анделиору, я старалась смотреть себе под ноги и не отсвечивать. Больше всего боялась напороться на Белонезсскую, Нахрефена или этого бессердечного. Рассарх который. Невест тоже видеть не хотелось. А вот от чего бы я не отказалась, так это от горячей ванны и чистой одежды. Потому что эта… Осторожно к себе принюхалась. В общем, сейчас я походила не на секретаря на службе у иноземного посла, а на какую-нибудь побирушку, непонятно каким образом очутившуюся в королевском дворце.

– Ваше сиятельство… – следуя за де Мартеном по бесконечно длинной анфиладе, несмело начала я.

– Можешь звать меня просто Эмерик, Мари, – великодушно разрешили мне. – Не люблю весь этот официоз.

– Хорошо, Эмерик, – кивнула. – Тут такое дело… У меня нет другой одежды, а эта… Ну, в общем, сами видите.

Посланник скользнул по мне быстрым взглядом.

– Переодеться тебе и правда не помешает… Ничего! – Ободряюще мне улыбнулся. – Сейчас устроимся, и я велю прислать к тебе портниху.

– Спасибо, – улыбнулась ему в ответ и добавила: – Услуги швеи можете вычесть из моего жалованья.

Которую мы, кстати, не обговаривали.

– Так и сделаю, – согласился де Мартен. – Сколько тебе должны были заплатить после отбора?

– Пятьсот эльф-ф-ф… сов.

– Значит, заплачу тебе столько же, – расщедрился посол.

Подозрительно хороший мужчина.

Ну прямо как Игорь.

Пока де Мартен общался с советником, лицо которого показалось мне знакомым (главное, чтобы ему не показалось знакомым мое), я стояла возле стены, завешанной портретами королевской семьи, и делала вид, что увлечена их рассматриванием. Лишь бы к советнику не оборачиваться.

Портрет Рассарха здесь, к слову, тоже имелся: рыжеволосый красавец в темно-красном мундире, с надменным выражением лица и льдинками на том месте, где, по идее, должны быть глаза. Стоило мне его увидеть, как у меня появилось совершенно детское и горячее желание дорисовать ему усы, козлиную бородку, сделать нос картошкой, а под глаза добавить пару синяков. Жаль, мелков с собой не было или какого-нибудь фломастера.

Раскланявшись напоследок с советником, де Мартен вернулся ко мне и с улыбкой произнес:

– Ну вот, все отлично. Ньерт Эвертон доложит о моем приезде его величеству, а мы с тобой пока познакомимся с нашими покоями.

– И портнихой, – на всякий случай напомнила я.

Улыбка посла стала еще шире:

– И портнихой.

Видимо, Эмерик был той еще шишкой, потому что апартаменты ему выделили ну прямо-таки королевские. Две просторные спальни с кроватями под балдахином, соединенные общей гостиной. Кабинет – в два раза больше, чем наша с Севериной комната, и в кряк знает сколько раз роскошнее. Про ванную вообще молчу. Не комната, а мечта! Повсюду позолота, лепнина, шелк и парча. В общем, сплошной ампир без намека на скромность и сдержанность.

Дверь в мою спальню запиралась на ключ, что не могло не радовать. Конечно, если де Мартен – маг, то при желании никакие замки его не остановят. Но я все же надеялась, что до крайностей не дойдет. Правда, декламировать стихи не спешила: мне кровь из носу нужно было остаться в Анделиоре.

Пока посол переодевался, я допрашивала мару, наконец изволившую предстать передо мной:

– Где ты опять пропадала? Мари!

– Как где? Знакомилась поближе с нашим новым работодателем, – оскорбилось привидение.

– Что-нибудь о нем узнала?

– Узнала и поняла, что красивее его мужчины еще не встречала. – Марэя мечтательно закатила глаза. – А ведь наши мары – все писаные красавцы!

– Я не о том, – попыталась вернуть призрачную деву в нужное русло. – Как он вообще себя вел? Что делал?

– Поужинал в отеле, просмотрел какие-то бумажки из своего саквояжа – я не присматривалась, после чего сразу лег спать, – принялась перечислять мара. Не сдержавшись, восторженно выдохнула: – А когда спит, он еще красивее!

– Он что-нибудь говорил?

– Только с хозяином отеля парой слов перекинулся и со своими слугами. Весь вечер выглядел задумчивым или, может, уставшим. Мари, – мара кивнула на маленький круглый столик со столешницей из слоновой кости, на котором стояли писчие принадлежности, – а попробуй что-нибудь написать. Ну мало ли.

Я взяла перо, обмакнула в чернила, встряхнула легонько (наверное, так это делается), усыпав верхний листок крупными синими каплями, которые тут же превратились в некрасивые кляксы.

По-видимому, все-таки не так.

– Напиши: меня зовут неали Омон, – продиктовала Марэя.

Несмело поднесла кончик пера к бумаге и вывела первую закорючку. За ней еще и еще, чувствуя, как дышать становится легче.

Все-таки я могу писать. Минус одна проблема.

– А у тебя красивый почерк. Или у меня… – задумчиво заметила Марэя. – В общем, у нас.