Ирина Матлак - Десятая жизнь

…Открыв глаза, я обнаружила, что плачу. Мне было так жаль их всех — и Акиру, и Йена, и погибшую вместе с другими ликоями Сонну. Даже Малетту, которая тоже прошла через ад. И Малетта, и Акира трансформировали свою боль в месть, только направили ее на разных людей.

— Я не горжусь тем, что сделала, — негромко произнесла Акира. — Но если бы могла отмотать время назад, поступила бы точно так же. Возможно, пощадила бы его потомков, но самого Риага убила бы снова.

Я не могла ее осуждать после того, что сейчас увидела и пропустила через себя.

— Теперь нам и правда пора, — убрав ладони от моего лица, Акира взяла меня за руки. — Что твое, то у тебя и останется. Я уйду, забрав лишь свое. Просто закрой глаза и ни о чем не думай.

Стоило выполнить требуемое, как нас окутал ветер и меня подхватили знакомые мягкие волны. Они убаюкивали и несли куда-то вперед, навстречу ослепляющей вспышке света, на несколько долгих мгновений выпившей мое дыхание.

А потом я задышала вновь, и мир начал стремительно наполняться звуками. Судя по тому, что я увидела, открыв глаза, из реальности я выпала на считаные минуты. Обстановка практически не изменилась: Лафотьер все так же стоял неподвижно, Дэйш листал книгу, Федя лежал без чувств, и только Малетта начала чтение какого-то заклинания, а в ее руках появился длинный, инкрустированный драгоценными камнями кинжал. Заметив, что я пришла в себя, она бросила на меня быстрый взгляд, и окружающие меня свечи загорелись ярче.

Поймав на себе взгляд Лафотьера, я отметила, каким ужасающе бледным стало его лицо. Подумала, что сейчас ему приходится очень несладко, когда он вдруг сорвался с места. Набросился на Малетту и повалил на пол, с силой сжав ее шею. Бросив быстрый взгляд на мэра, я увидела, что он намеревается вмешаться, приближаясь к Лафотьеру со спины, но тут его сшибло с ног черно-зеленым вихрем, стремглав промчавшимся по комнате. Тем же вихрем Лафотьера отбросило от Малетты, после чего «вихрь» навис над ней и, обретя очертания полупрозрачной женской фигуры, произнес:

— Ну, здравствуй, Мата.

Появление призрачной Акиры имело эффект взорвавшейся бомбы. Ошеломлены были все. Ну, кроме меня. С лица Лафотьера можно было писать картину, не говоря уже о Малетте, которая переводила взгляд с Акиры на меня и никак не могла взять в толк, что происходит. Даже мэр наконец оторвался от Книги мудрости и со смесью непонимания и ужаса воззрился на явившегося нам «призрака».

— Н-невозможно, — с запинкой выдавила лежащая на спине Малетта. — Ты же не могла раздвоиться!

— Я и не раздвоилась, — спокойно произнесла Акира. — Когда твоими стараниями мой ритуал был нарушен, пришлось слиться с человеческим ребенком. Так и существовала.

— Акира? — хрипло позвал поднявшийся на ноги Лафотьер.

Наверное, это было глупо, но я испытала укол ревности. Он ведь когда-то сильно ее любил. И все его чувства ко мне во многом тоже адресовались ей…

— Привет, Йен, — как ни в чем ни бывало приветствовала Акира. — Как жизнь?

В этот момент Малетта, яростно зашипев, вскочила и использовала силу против духа… вернее, попыталась это сделать. В отличие от меня, Акира управлялась со своими способностями просто блестяще. Даже будучи нематериальной, она могла наносить окружающему миру, включающему живых существ, ощутимый урон. Несчастный диванчик, простоявший здесь бог весть сколько лет, разлетелся в щенки, когда его приложило ударной волной.

Я от греха подальше спряталась за постамент, поскольку противостояние двух ликоев разворачивалось нешуточное. А силы у меня больше не было — ее отсутствие я чувствовала предельно отчетливо. Акира сказала, что все свое заберет с собой, вот и забрала. Только уши с хвостом и остались — видимо, на физиологию ее уход повлиять не мог.

Пока ликои — одна из плоти и крови, а другая в эфирном воплощении — выясняли отношения, я, наблюдая за ними, никак не могла осознать, что это самое эфирное воплощение еще буквально несколько минут назад было частью меня.

Я так увлеклась созерцанием Акиры, что не успела вовремя отреагировать, когда Малетта внезапно бросилась ко мне. Зато успел Лафотьер, оттолкнувший меня в сторону. Мы кубарем покатились по полу и оказались практически у самой двери. Мэр попытался было схватить меня сзади, но Лафотьер вновь оказался быстрее и так съездил ему по физиономии, что тот отшатнулся и упал не хуже, чем от магического удара.

— Бежим! — поднимая меня с пола, крикнул Лафотьер.

— Там же Федя, — попыталась возразить я.

Но он, буквально силком таща меня за собой, еще громче рявкнул:

— Живее, Рита!

На ходу открыв дверь, мы выбежали в коридор и едва успели уклониться от последовавшей за нами Малетты, на всех парах вылетевшей в окно и выпавшей на улицу. За ней устремилась Акира, которая и отправила бывшую подругу в этот полет.

Не сговариваясь, мы с Лафотьером подошли к тому самому окну и выглянули на улицу. Схватка между Акирой и Малеттой продолжалась недолго, но бурно. Должно быть, это тихое место не видело таких сражений со времен нашествия темных магов!

Отвлеклись мы лишь на минутку, чтобы перенести все еще бесчувственного Федю в коридор. А когда затем снова выглянули на улицу, увидели, что картина переменилась.

Запыхавшаяся Малетта упала на колени около фонтана и, тяжело дыша, отерла бегущую из носа кровь — лишнее подтверждение тому, что она выжала свой максимум.

— Ну давай же, убей меня, — подняв взгляд, сипло выдавила она. — И покончим с этим, ты победила!

Акира, как мне показалось, горестно вздохнула и, присев рядом с ней, возразила:

— Я не хочу тебя убивать, Мата. У меня было двадцать два года и на то, чтобы тебя простить, и на то, чтобы обдумать все, что я совершила и через что прошла за свои предыдущие жизни. Я еще в момент смерти поняла, как сильно ты меня ненавидишь. Увидела твой взгляд среди сотен других, взирающих на мою казнь… Наверное, я этого заслуживаю.

— Конечно, заслуживаешь! — вскинулась Малетта. — Ты погубила нас! Погубила Сонну, наставницу, всех! Все из-за твоей беспечности!

— Да, так и было, — покаянно склонив голову, согласилась Акира. — Я всегда была слишком гордой, чтобы открыто это признать. И это бремя тяготит меня на протяжении пяти веков. Я уже фактически мертва, Мата. Меня предал тот человек, которого я безмерно любила. Меня пытали, истязали, унижали больше, чем других. Ему это доставляло удовольствие. Я убила его. Его сына. Заставила страдать внука. Что еще я могу сделать, чтобы искупить свою вину?

Даже теперь, когда я не была связана с Акирой, ее сквозящая в каждом слове боль все равно бередила сердце. Исподлобья взглянув на Лафотьера, тоже наблюдающего за этой сценой, не смогла понять, о чем он думает — его лицо будто закаменело.