Анна Одувалова - (Не)идеальная работа

— Ты ужасно упряма, Кетсия, кажется, я тебе уже об этом говорил. Давай не будем тратить время. Вчера же с жемчугом ничего не произошло. Почему это должно случиться с бриллиантами?

— Они значительно дороже, — отозвалась я, понимая, что аргумент звучит сомнительно. — А потом мы вчера не упокаивали дядюшек, мы просто ходили гулять.

Мне казалось, я отказываюсь достаточно убедительно, но почему-то Кэвин совершенно не хотел внимать доводам и все же заставил меня надеть все это баснословно дорогое безобразие. Я чувствовала себя отвратительно, словно устроилась работать не помощницей некроманта, а манекеном в ювелирный салон.

— Ты очень сильно переживаешь из-за пустяков, Кетсия, — шепнул мне на ухо Кэвин, когда, приобняв за талию, вел в сторону банкетного зала.

— Это не пустяки, — бухтела я. — Это камни, которые стоят больше, чем вся моя жизнь, включая ферму родителей. Неудивительно, что я неуютно чувствую себя, когда все это висит на моей шее.

— Ну и? — поинтересовался он. — Разве это значит, что с ними обязательно произойдет какая-то неприятность?

— Это значит, мне неуютно. Все будут глазеть и думать, будто вы меня купили.

— Ну вот, снова «вы», — кажется, даже слегка обиженно произнес Кэвин. — У тебя странное понимание отношений.

— В чем же странность?

— Ты настолько стремишься быть независимой, тебе настолько важно, чтобы мужчина не думал о том, что ты повелась на его счет в банке, что ты не можешь испытывать удовольствие. От вкусной еды, от красивых украшений, от новых впечатлений, даже если они просто игра.

— И почему это неправильно? Ничего этого я не могу себе позволить. А использовать эти блага за чужой счет плохо.

— Зато их могу себе позволить я. И неважно, можешь ты купить себе такие украшения или нет, достаточно того, что мне нравится, как они смотрятся на твоей шее, и даже если ты потеряешь их все, а это маловероятно — все же гномьи замки прочные и так просто не слетают, — это не имеет значения. Я уже испытал удовольствие видеть камни на твоей коже.

— Ты забыл добавить «бы», — тихо произнесла я, понимая, что не хватает воздуха.

— В смысле?

— Когда ты говорил «испытал», то забыл поставить частичку «бы». Если бы мы встречались, тебе бы понравились эти камни на моей коже.

— Если тебе проще жить с частичкой «бы», то пусть она будет, — усмехнулся мужчина, и мы вошли зал. А у меня снова осталось чувство, будто меня коварно обманули.

Сегодня тут царил полумрак, в центре возвышалась сцена, над которой кружились переливающиеся светляки. Исходящее от них свечение придавало окружающей обстановке мистическую, волшебную красоту. Нас проводили к столику, накрытому для двоих.

Сегодня не было открытого пространства, непосредственного общения и яркого света, только тихая музыка и камерная обстановка — мне так нравилось больше. За соседними столиками сидели незнакомые люди, ни Теон, ни Лиз на горизонте не маячили, значит, можно наслаждаться вкусной едой, неторопливым вечером и красивой музыкой. Впрочем, самой дивы пока на сцене не было. Видимо, ждали, когда соберутся все гости и утихнут разговоры, прежде чем пригласить ее.

О том, что, как только позволят приличия, нам с Кэвином придется уйти, чтобы упокоить случайно поднятого мной мертвеца, я старалась не думать, иначе бы не получилось наслаждаться нежнейшими устрицами и лангустинами. Сегодня у нас была морская тематика, возможно, потому, что приглашенная дива являлась самой настоящей сиреной — представительницей удивительного, почти исчезнувшего вида существ, чей голос поражал воображение.

Она появилась в иллюзорных пенных волнах, невероятно красивая, с развевающимися зелеными волосами и золотыми глазами. У меня даже дух перехватило от утонченного, идеального образа, от бронзовой кожи и полупрозрачного, словно сотканного из морской пены, платья.

Ей даже петь было не нужно, достаточно просто стоять, и все взгляды обратились к ней. Оказалось невозможно ни есть, ни пить, ни вести разговоры. Зрители, затаив дыхание, ждали, когда же начнется выступление.

Звуки ее голоса — низкие, вибрирующие — заставили затрепетать все внутри. Сирена пела. Ни одному человеческому существу не дано иметь такой диапазон голоса — от низкого, почти мужского, до высокого, переходящего в ультразвук.

Песня, на мой взгляд, не была грустной. Обычный набор слов про безответную любовь, про закаты, которые теперь не встречать вдвоем, про то, что нужно начинать жизнь сначала. Обычно подобный сентиментальный бред меня не трогал. Возможно, потому, что я выросла в семье, где главной установкой всегда было — самое важное, чтобы все были живы и здоровы, но как пела сирена… Это не могло оставить равнодушным. По щекам слезы текли сами, желудок скручивался в тугой комок, и хотелось рыдать в голос, а не украдкой смахивать слезинки. Таких сильных, всепоглощающих эмоций я не испытывала, наверное, никогда.

Композиции были очень разными — грустными, веселыми, волнующими, но ни одна не оставляла равнодушной. Зал погрузился в транс, который закончился лишь тогда, когда дива исчезла со сцены, удалившись на перерыв. Только тогда над столиками в пронесся тяжелый вздох. Многие вообще забыли, что для жизни нужна не только песня, но и воздух.

Казалось, только Кэвин остался полностью равнодушен к происходящему на сцене. Впрочем, может быть, все эмоции мужчина просто проживал в глубине души. Минут через пять наваждение исчезло окончательно. Все громче стали доносится разговоры, кто-то звенел столовыми приборами. Я тоже доела остатки салата и лангустина и утащила с фруктовой тарелки пару ягодок клубники.

— Мне кажется, сейчас самое время уйти, — заметил Кэвин, оглядываясь по сторонам на заметно расслабившуюся публику. Некоторые уже встали со своих мест, кто-то отправился подышать свежим воздухом, кто-то потянулся общаться за соседние столики. — До конца перерыва осталось не так много времени — минут пятнадцать, потом уже не получится уйти до завершения концерта, а после того, как все закончится, выше риск столкнуться с нежеланными свидетелями.

— Да, конечно, — согласно кивнула я, чувствуя, что совершенно не хочу уходить отсюда. Вкусное вино недопито, десерт еще не подали, а удивительную музыку хочется слушать вечно. Но в словах Кэвина был резон. Сейчас действительно самый удачный момент, чтобы уйти, не привлекая лишнего внимания.

Я с сожалением поднялась и направилась к выходу следом за демоном. Оставшаяся часть вечера обещала быть значительно менее приятной. Больше никакой вкусной еды и чарующих мелодий, только склепы и мертвяки. Жизнь помощницы некроманта тяжела и безрадостна.

Я уныло тащилась в сторону семейного кладбища и постоянно печально вздыхала, чем изрядно забавляла Кэвина.