Елена Звездная - Свет Черной Звезды

— Попытка военного переворота.

Это было… ожидаемо. В смысле вполне в духе Астаримана — когда мой дед по отцовской линии попытался вычеркнуть отца из наследников, дед умер. Во сне. Случайно. Очень случайно всадив в себя нож раз двадцать. Впрочем, точных сведений у меня не было, имелись лишь отрывочные полученные после того, как я начала исполнять обязанности наследницы Оитлона, а всеобщей версией оставалась та, в которой дед мирно ушел во сне… Дворец правда потом потребовал ремонтно-восстановительных работ, половина армии была отправлена на границы, часть лояльных убитому королю военачальников закончили свою военную карьеру на плахе, но в официальной версии значилась мирная смерть во сне, да.

— И на каком основании ты решилась на столь ожидаемые, но все же радикальные меры? — поинтересовалась я.

Лориана могла бы солгать, но мы сестры — врать смысла не было. И она честно мне сообщила… в смысле как честно — в духе Лоры:

— Мой возлюбленный был готов рискнуть своей жизнью, чтобы спасти мою.

— Угу, — выдала я, пристально глядя на сестру. — Тебе было около пятидесяти, а он был явно моложе, амбициознее и увереннее всех врал про твою неземную красоту и свое навеки занятое тобой сердце?

Отвернувшись, она глухо ответила:

— Примерно так.

Снова откинув голову назад, прижалась к холодной стене и посмотрела на потолок. Внезапно подумалось, что этому потолку очень не хватает надписи «Мир принадлежит мне». И стенам этой надписи не хватает тоже… Но вместе с тем, это заставило вспомнить, что у меня есть мир, который принадлежит мне. Мой мир. Мой дом. И мои правила, потому что в отличие от Лоры мне повезло в дух вещах — меня любили, страстно, искренне, самозабвенно, больше жизни и… даже если бы не любили, правила все равно были бы мои. Двадцать лет в Готмире? За двадцать лет, вся эта территория подчинилась бы мне, по той простой причине, что я, как и кесарь, никогда не сдаюсь. И тюрьма очень быстро стала бы надежным тылом, а Готмир отправной точкой старта войны за независимость.

Но Лора не я.

Двадцать лет…

Тяжело вздохнув, посмотрела на сестру и уверенно сказала:

— Я тебя здесь не оставлю. Не здесь, не так и не в таком состоянии. Выбирай, Прайда… в смысле ваш Каридинар, или мой мир?

Странно на меня глянув, Лора усмехнулась и горько произнесла:

— «Катриона». Он хотел назвать столицу новой империи «Катриона». А потом не стал. Знаешь почему?

Я промолчала, но ей моей реакции и не требовалось.

— Он понял, что не сможет слышать такие фразы как «Мне надо в Катриону», «Встретимся в Катрионе», «Хочу в Катриону». В итоге столица носит название Кариград. Как тебе?

Я подумала и честно ответила:

— Это странно слышать, учитывая, что в итоге, он уничтожил мою сестру.

Теперь промолчала она, я же продолжила:

— Ты не права, да, тут я спорить не буду. Ты более чем не права — если я правильно понимаю, поженившись, с детьми вы не затягивали, значит на момент твоей попытки военного переворота, вашему наследнику… мне очень жаль что я не знаю кто у вас родился первым, сын или дочь…

— Сын, — тихо сказала Лора.

— Сын, — эхом отозвалась я. Грустно усмехнулась и прошептала:- Мне искренне жаль, что я даже не знакома со своими племянниками, но это моя боль. А твоя ошибка… На момент попытки военного переворота твой сын уже был в должности императора? Не так ли? Тридцать лет. Ему было тридцать лет и у него был отец, который не стремился править, да? Значит, правил твой сын.

Лориана опустила взгляд.

Я не знала, что ей на все вот это высказать, и имеет ли смысл что-то высказывать. Совершенное Лорианой было ужасно с точки зрения политика, и с точки зрения семейных ценностей, но с другой стороны Лора всегда была слишком далека от политики, а семейные ценности ей прививала бабушка, так что… результат вовсе не удивителен — в свое время бабка Велерея очень даже пыталась сместить сына с престола и править самостоятельно. Тогда вмешался кесарь, а сейчас… Сейчас я отчетливо понимаю, что Лориана оставшись без защиты — моей, отца, кесаря, благополучно сама себе вырыла яму и провела в ней двадцать лет. И мне было больно за сестру, за ту прекрасную Лориану Ароиль Астаримана которой больше нет, но в то же время — какой счет я могла предъявить Динару. Никакого, кроме разве что содержания моей сестры в ненадлежащих условиях. На это он права не имел. Я могла бы принять изоляцию, принять и понять, но Готмир, но дворец градоправителя Хорнаса, ставший практически убогой кельей? Этого я не понимала. И этим изгнанием, этими двадцатью годами проживания в столь страшном месте он унизил не просто Лору, а весь род Астаримана, включая собственных детей и институт монархии Оитлона как таковой.

И когда Динар вошел, все что его ожидало — мое гневное молчание. И мой гневный взгляд. И злость, на которую я имела полное право.

— Ммм, — мгновенно все поняв произнес уже бывший правитель Прайды… в смысле Каридинара, — что-то мне подсказывает, что на тебя нахлынула ностальгия, и ты меня сейчас будешь тут ностальгически душить. Мне приказать приготовить ванну?

Вероятно ранее, я бы высказала ему все, что по данному поводу думаю, но сейчас… я промолчала, все так же пристально и зло глядя на Динара. И сардоническая ухмылка мгновенно покинула его лицо, взгляд потемнел, руки опустились. Не надолго. Грахсовен почти сразу непримиримо сложил их на груди, выпрямился и вопросил у меня, а не у застывшей в неестественной позе Лорианы:

— Ты полагаешь, я должен был поступить иначе?

— Да, — очень тихо ответила я. И с грустной улыбкой добавила: — Ты обязан был поступить иначе. Лориана принадлежит к гораздо более древнему роду, нежели твой собственный. Ты унизил не жену, ты унизил монархию Оитлона. И собственного сына, Динар. Ныне властвующего императора ты унизил так же, ведь в заключение находится его мать.

— Знала бы ты какая из нее вышла мать! — прошипел разъяренный Динар.

— Едва ли хуже моей, — устало парировала я.

И с трудом поднялась, но встав, все так же опиралась спиной о стену. Я была растеряна, растоптана и… зла на Динара. Безумно зла на Динара. Но он смотрел на меня и явственно не понимал, причин моего гнева.

Вздохнув, тихо пояснила:

— Это плохая практика – показательно ссылать членов своей семьи за измену. Очень плохая практика, Динар, она порождает желание других членов семьи, как впрочем, и просто других — последовать данному прецеденту. Именно это и создает определенное правило, которого придерживаются наиболее сильные монархические семьи — внешне, семья должна выглядеть единой. Монолитом. Основанием, на котором зиждется государство. Измены, попытки военных переворотов, адьюльтеры — скрываются максимально. Для народа, для всех иных стран, монархическая семья должна быть целостной и нерушимой. Это важно, Динар. Это жизненно важно для сохранения монархии. Мне безумно жаль, что ты этого не знал, не понял, или не пожелал принимать во внимание, но… Астаримана следовали этому правилу всегда, и именно по этой причине наша династия насчитывает более четырехсот лет, а сколько у власти находился род Грасховен, Динар? Ты помнишь? На момент моего двадцатилетия — всего семьдесят пять лет!