Елена Гуйда - Песочный трон [СИ]

Теперь он понимал безумие друга, причиной которого стала эта… её даже девушкой назвать казалось кощунством. Видением? Наваждением? Как угодно, но не человеком.

Она казалась хрупкой, маленькой. А свет, что ровно ложился на её лицо — казалось, источала она сама.

До той ночи Исгар даже не подозревал, что женщина может вызвать не только желание. А и нечто, чему он после так и не смог найти объяснения. Нежность. Трепет… Любовь?

Кажется, он даже забыл дышать, глядя, как во сне хмурятся её идеальные, чуть изогнутые, брови. Как морщится нос, уловивший запах дешёвых духов, которыми пользовались девушки в борделе «Поющие птички». Или, может, тяжёлый резкий запах перегара.

Как удар под дых пришла мысль о том, что ему здесь не место. Что он не должен здесь находиться. Что девушка, лежащая на кровати — невеста его лучшего друга… И так же тихо, страшась потревожить её сон, он снова выбрался в окно.

Хмель развеялся в его голове.

— Видел её? — нетерпеливо спросил Роневан.

Исгар кивнул.

— И как?

— Она просто прекрасна, — ответил Ис, чувствуя неоправданную горечь на языке.

— Я же говорил тебе, — совершенно не заметив смятения друга, улыбнулся Роневан, и Ис выдавил из себя такую же улыбку.

— Ты обещал, что теперь пойдёшь спать, — напомнил Исгар.

И Роневан обнял его за шею.

— Обещал и иду, — уверил он, увлекаемый другом по мощёным дорожкам дворцового сада.

Исгар вздохнул и поднялся с каменного пола.

Сырость, темнота и слишком много выходов. И только один вёл туда, где он хотел бы оказаться. Но не мог. Пока не мог.

Хватило нескольких минут, чтобы отыскать вход в собственные покои. С тихим шорохом отъехал угол каминной кладки, и Исгар боком протиснулся в собственные покои, запачкав рукав рубашки чёрной сажей.

— Я ждала тебя, Ис, — услышал он красивый женский голос.

Оглянулся в поисках его источника. Обвёл взглядом гостиную с парой кресел и столиком, единственным окном, книжным шкафом и дверью в спальню. Нахмурился, не найдя девушки в сером плаще.

— Я здесь, Исгар, — заговорило её голосом большое напольное зеркало, и герцог Кильн вздрогнул, увидев в нём вместо своего отражения фигуру женщины, закутанной в серый плащ. — Уверена, ты хотел со мной поговорить.

Она могла быть кем угодно. От служанки до высокородной леди. Её возраст, лицо и цели скрывал широкий серый капюшон, из-под которого выглядывал только острый подбородок.

И снова нахлынули воспоминания, что преследовали его, напоминая, ради чего он в этом проклятом Великими дворце.

«Серая тень застыла у окна кабинета, в котором расположился герцог Саменти. Не двигалась и даже не дышала. Казалось, что она и не живая вовсе.

Бремор разбирал бумаги. Его глаза, искажённые толстыми стёклами очков, бегали из стороны в сторону, едва цепляя смысл написанного. Некоторые бумаги он тут же сжигал, некоторые — отбрасывал в сторону, некоторые — прятал в большую деревянную шкатулку

— Она Безликая из Ордена Многоликих, — кивком указал на девушку Бремор де Саменти. — Именно она станет твоими руками, глазами и ушами. Верь её слову, как верил бы моему. И знай, что всё, что она делает, делает ради Арнгвирии. Как и ты.

Исгар кивнул и герцог Саменти улыбнулся, положив руку на его плечо.

— Я доверяю тебе, Ис. Как и Рон, Федерик, Ластиан… У тебя нет права на ошибку, — Бремор помедлил несколько мгновений, но продолжил. — Тебе, может быть, не по душе всё это, но ты должен поклясться мне…»

— Неужели я ошиблась? — грубо вырвал его из оцепенения всё тот же тонкий голос. — Ты хочешь говорить со мной или нет?

— Более чем, — процедил сквозь зубы Ис, вернувшись к реальности. — То… что сказала Зервина, правда?

— Большей частью, — не стала лукавить она.

Он отчётливо скрипнул зубами, но тут же подавил приступ поднявшегося к вискам гнева. Сжал кулаки, словно так пытался взять себя в руки.

— Ты всё это время мне лгала! — едва сдерживая крик, отрывисто сказал Исгар. — Говорила, что с ней всё в полном порядке. Что она в безопасности и ничто не угрожает её жизни.

— Её жизни и правда ничто не угрожало. Сен Фольи не стал бы рисковать богатствами Байе, лишая её жизни, — пожала плечами девушка в сером.

— И ты посчитала, что… мне не стоит знать правду, — сделал вывод герцог.

— Правду тебе и не нужно было знать. Что бы ты делал с ней, с этой правдой, Ис? Как бы помог ей? Ты и так достаточно сказал, когда не дал ей увидеть казнь мужа. Или думаешь, король не заметил твоего порыва?

Она говорила быстро. Словно боялась, что герцог собьёт её с мысли, и она не успеет её до него донести.

— Ты дал клятву. Не пятнай себя её нарушением. К тому же она знала, ради чего всё это терпела.

— Да? И ради чего?

— Маленький Дэнни.

Исгар позволил себе оскалиться, уже не веря ни одному слову той, что была по ту сторону зеркала.

— Он последний в роду. Ему и так ничто не могло угрожать. Никто не решился бы причинить ему вред.

— Может, так, а может и — нет. Мы не склонны рисковать, — твёрдо сказала девочка в сером.

— Чем рисковать? Ничего не осталось, Безликая. Кроме сломанных жизней и угрызений совести — не осталось ровным счётом ничего!

Она вздохнула.

— Слишком много было пройдено, Ис. Слишком многим пожертвовано. Ты даже представить себе не можешь, как велика раскинувшаяся паутина… Можешь спросить у неё сам, но если бы всё началось сначала, она бы выбрала точно такой же путь. Из-за сына. И страха его потерять.

Её голос стал немного печальным, задумчивым, но тут же она, словно спохватилась, сказала ровно и жёстко:

— Так нужно. Уже осталось недолго. Совсем скоро всё закончится.

— Если мы все доживём до этого дня.

Зеркало подёрнулось дымкой. И вот уже оно, как и полагается, отражает гостиную и его, сидящего в кресле.

На Исгара теперь смотрел уставший, разбитый и отчаявшийся мужчина.

Жалкий, как ему показалось.

Он схватил со столика первую попавшуюся бутылку и, откупорив её, приложился к горлышку, прежде отсалютовав тому, кто смотрел на него из зеркала.

Казалось, что тот насмехается над бессилием герцога Кильна.

В этот раз Ис не стал подавлять приступ гнева. Бутылка, едва опустевшая на пару глотков, полетела прямо в зеркало. Разлетелась на сотни осколков, окрашивая светлый ковёр и стены в густой красный. Стекла разводами по раме и… даже не треснувшей зеркальной глади.

Главный храм Авена. Величественное строение, подпирающее шпилями облака. Его серые стены, стрельчатые окна и песнь молитвы, которую выводил хор, вызывали трепет и раболепие. И напоминали, сколь малозначим человек. Как коротка и в то же время длинна его жизнь. Столь длинна, что он успевает сотворить неимоверное количество грехов, но столь коротка, что покаяться в большинстве — времени не хватает.