Лидия Миленина - Кольцо Событий. Книга первая: Игры [СИ]

— Четыре раза. Три раза сошли мне с рук, — сказала Ки'Айли, — а на четвертый, когда я вернулась, папа рассказал Эл'Троуну, что невозможно удержать меня дома. И тот обещал, что если я еще раз сбегу, то он наложит на меня Запрет.

Эл'Боурн поморщился. Ему идея Запрета тоже не нравилась, и он считал способность накладывать Запрет излишней привилегией Правителя Древних. Но с этим никто ничего не мог поделать, даже сам Эл'Троун. Наследный Правитель Древних, глава Рода Эль, каким-то невероятным образом, после признания его Правителем, обретал способность одобрять браки и накладывать Запрет. Древний, на кого Правитель накладывал Запрет, терял способность ходить по мирам до тех пор, пока Правитель не соизволит этот Запрет снять. На памяти Эл'Боурна Запрет не использовался ни разу, и слова Эл'Троуна маленькой Предсказательнице могли быть с одинаковой вероятностью и реальным намерением, и пустой угрозой, чтобы заставить ребенка слушаться. Запрет был самым страшным наказанием для Древних, отнимая у них их главное, неотъемлемое свойство, которое и делало их, по мнению многих, Хранителями Миров. Поэтому вряд ли теперь Ки'Айли осмелилась бы ослушаться.

— А я не очень понимаю, как этот Запрет работает, — продолжила девочка. — Как это так, что Древний не может поменять миры?

— Нууу, — Эл'Боурн тоже знал об этом только понаслышке, — насколько я понимаю, ничего особенного не происходит. Ты просто не можешь ослушаться. Вот представь себе, что ты кого-то сильно любишь, но ты рассердилась на этого человека и хочешь его ударить. Но не можешь, потому что любишь. Так же и тут — когда Правитель накладывает на нас Запрет, мы просто не можем ослушаться.

— Не очень ясно, — сказала Ки'Айли и продолжила. — А еще Эл'Троун все время требует, чтобы я приходила к нему в Белый Замок и рассказывала, что я вижу…

— А что ты видишь, Ки'Айли? — с любопытством спросил Эл'Боурн, не особо веривший в Предсказателей и предсказания. — Можешь мне будущее предсказать?

— Ты же не веришь в предсказания! — лукаво рассмеялась Ки'Айли. — Я сразу вижу тех, кто не верит в мои предсказания! Но это как раз просто: ты будешь много воевать… еще ты будешь очень любить одну девушку. А потом она умрет.

Эл'Боурн удивился уверенности, с которой были сказаны эти слова. Может быть, что-то в этом и есть.

— Вообще, — сказал он, — это легко угадывается. Моя основная специализация — военная, поэтому явно, я буду много воевать. И скорее всего я когда-нибудь полюблю какую-нибудь девушку, и скорее всего, она не будет Древней, поэтому спустя какое-то время она умрет. Это понятно.

— Ну да, — девочка снова лукаво улыбнулась и склонила голову на бок, — но, хочешь верь хочешь нет, а будет так. Я только не знаю когда, и что это за девушка.

— Ну, хорошо, — согласился Эл'Боурн, если все Древние и сама девчонка верят ее предсказаниям, то и он вполне может допустить такую вещь. — И что, Эл'Троун часто вызывает тебя в Белый Замок, и тебе это чем-то не нравится?

— Очень часто, — сказала Ки'Айли, — и все время просит меня смотреть, что там дальше будет, а специально смотреть не всегда легко. А еще в последний раз приходил этот, его сын, Рон'Альд…

— А он-то тебе чем не понравился? — удивился Эл'Боурн, потягиваясь.

— Да страшный он какой-то, — призналась Ки'Айли, — глаза у него черные, страшные…

— Вот уж не знаю, что в нем страшного, — сказал Эл'Боурн, — я два раза работал вместе с ним, нормальный Древний. Умный, кстати, хороший стратег… Многим из старейших Древних до него далеко. Так что зря ты так…

— Ну и хорошо! — рассмеялась Ки'Айли. — Пойдем дальше?

— Ага, — согласился Эл'Боурн, вставая на ноги. — Пойдем!

— К драконам? — неугомонная Ки'Айли снова лукаво улыбалась.

— Нет, к ящерам, зеленым и коричневым с во-о-т такими зубами! — Эл'Боурн развел руки в стороны, одновременно оскалившись.

— Ух! Хорошо! Только давай, миры меняю я! Я тот мир знаю, мы там с мамой гуляли один раз!

— Ладно, меняй, — улыбнулся Эл'Боурн, — вот тебе моя рука, — и протянул ей руку ладонью вверх. Ки'Айли вложила в нее свою маленькую изящную ладошку и открыла «стеклянную дверь».

— Знаешь, Ар’Тур, что я хотел тебе сказать… — задумчиво проговорил Б’Райтон. Вообще-то они разговаривали по делу, но отец внезапно переключился на личные вопросы. Ар’Тур поморщился. Так и знал, что рано или поздно Б’Райтон поднимет сложные темы. И, наверняка, воткнет занозу в его незамутненное счастье.

— Что, отец? О чем ты волнуешься? — спросил Ар’Тур.

— Я хотел бы знать, эта девушка… Карина — что это? Очередное увлечение или нечто серьезное? А волнуюсь я не только за тебя. Не хотелось бы, чтобы ты разбил сердце девочке с погибшей планеты. Представь себе, что с ней будет…

— Конечно серьезнее! Я люблю ее! — с жаром воскликнул Ар’Тур. Впрочем, у Б’Райтона, конечно, были причины сомневаться. Ни одно из Ар’Туровых увлечений не продлилось долго, да и разбитые девичьи сердца были у него за спиной.

Б’Райтон кинул на него быстрый острый взгляд.

— Похоже на то, — лицо Б’Райтона неожиданно озарилось улыбкой. — Тогда скажи, ты знаешь, как любят Древние?

— Как и все, отец, — улыбнулся в ответ Ар’Тур. Разговор ему не нравился, но, вероятно, он был неизбежен. Надо просто перетерпеть. — Мы тоже люди, хоть и живем долго.

— Нет, Ар’Тур, — лицо отца стало грустным. — Мы живем долго, и самые глубокие наши чувства длятся очень долго. Иногда тысячелетиями. Это свойство Древних и позволяло нашим предкам заключать нерасторжимые Одобренные браки. Знаешь, что тебе предстоит пережить, когда она умрет, а ты будешь любить и помнить ее столетиями? Я проходил через это. Я ведь не всегда был женат на твоей матери.

— И что? — удивился Ар’Тур. — Это ничего не меняет. Грядущая потеря — не причина отказываться от любимого человека сейчас. Не думаю, что ты сам когда-нибудь делал другой выбор.

— Мне приходилось делать разный выбор, — ответил Б’Райтон. — Вижу, тебе неприятна эта тема… Только прошу, не надо водить ее по мирам. Найди другой способ производить впечатление и развлекать девушку. То, что она женщина Древнего, не делает Древней ее саму. А для обычных людей иномирные путешествия очень опасны, их психика не приспособлена к этому. Недаром способность к хождению по мирам дана не всем.

Ар’Тур снова поморщился:

— Не понимаю, что в этом может быть опасного. Но хорошо, пока что мы с Кариной найдем, чем заниматься и в этом мире.

С момента гибели Земли прошло шесть земных месяцев. На самом деле времени прошло намного больше, ведь сутки на Коралии длились тридцать часов. Вначале земляне путались, дни казались им бесконечными. Но чем больше они приходили в себя, тем больше им начинал нравиться коралийский ритм жизни. Днем можно было многое успеть, все же целых шесть лишних часов, а потом — спокойно выспаться. Правда, они так и не знали, куда себя девать… Занимались кто чем, вернее, почти ничем. Карине было полегче в этом плане. Она как начала с самого начала читать книги, фехтовать, гонять в лабиринте, так и продолжала. Фехтовала до изнеможения (когда Артур не знал), плавала тоже как можно дольше, читала (вернее смотрела обучающие фильмы в визуализационном тумане) до головокружения, то есть старалась как можно больше нагрузить разум и тело, чтобы в голову не лезли лишние мысли.