Лидия Миленина - Не единственная [СИ]

— Слушай, может у нее талант? — неожиданно сказала Карра Арбаку. — Девочка от природы чувствует красоту…

Аньис стало приятно. Похвала от строгой, резковатой Карры ласкала душу.

В таких уроках и прошли дни до праздника у первого советника. Карра с Арбаком учили ее не только искусству выбора одежды, украшений и ароматических масел… Они учили красиво ходить, плавно двигаться, изящно есть…

— Вот посмотри, как ты стоишь! — ругалась Карра. — плечи сутулые, на спине горб, как будто мешок тащишь! — она даже слегка ударила Аньис между лопатками. — Ты должна радовать глаз своего господина, а не мешки таскать… Вот так, спину распрями, живот подтяни — у тебя его нет, но все равно подтяни… Теперь плечи отводим назад и плавно опускаем…

Аньис послушно повторяла все, что говорила Карра.

— Только не напрягайся так! Что как кол проглотила! Это должно быть легко… Вот! Умничка! А вот голову нужно немного наклонить, чего подбородок вперед тянешь? Ты же с господином будешь говорить, опусти голову, немного, вот так… Выгляди скромной и красивой!

— А как ты ходишь? — возмущалась Карра в другой раз. Но Аньис теперь только радовалась ее ругани. Женщина не осуждала ее, просто учила. А поучиться стоило. У Аньис стало появляться ощущение, что от этих уроков в ней что-то меняется. Как будто она становится лучше. Никогда не думала, что одежда может столько значить…

— Не одежда! — сказал как-то Арбак, словно прочитав ее мысли. — Главное — манеры. То, как ты де-ержишь себя, как себя-а ведешь.

Нужно было научиться ходить, чуть-чуть покачивая бедрами, едва заметно — когда на тебя смотрят сбоку или сзади. И быстрее, легче, когда идешь навстречу. Так чтобы платье красиво развевалось и облегало то одну, то другую ногу. Нужно было научиться есть маленькими кусочками, изящно отламывая их пальцами, или ловко накалывать еду на трезубую вилку и грациозным движением подносить ко рту.

— Ты должна делать это красиво! — сообщила Карра. — Если господин позовет тебя обедать с ним, ты должна делать это так, чтобы он любовался твоими движениями. Поняла? Вот умничка, девочка… Будешь так делать — и никто тебя не обидит…

Иногда Карра говорила такие вещи и вздыхала. А Аньис думала о том, какая судьба была у самой Карры, какая — у Арбака. Почему они оказались здесь и «готовят» наложниц короля. Ни одной из них, кстати, Аньис не видела, гарем короля ей не показали. А новых наложниц, которых селили как раз там, где жила Аньис, сейчас не было. Но поинтересоваться у них самих стеснялась. Спросила у Кьясы с Аббой, но те не знали.

— Они никогда ничего о себе не рассказывают, — сказала Кьяса.

К вечеру Аньис так уставала от уроков Карры и Арбака, что засыпала раньше, чем успевала осознать боль души и тревогу по поводу встречи с господином Эль. Да и скучать по родным было некогда.

Лишь один эпизод по-настоящему омрачил эти дни. На четвертый день неожиданно пришел Ансьер, оторвал ее от урока с Каррой и велел следовать за ним. Долго-долго, длинными переходами, через арки, мостики и залы, мимо великолепных шпалер и строгой охраны он привел ее в большой зал.

— Король должен взглянуть на свой подарок, — кратко пояснил Ансьер. — Войдешь, поклонишься и стой молча.

Сердце Аньис зашлось от волнения.

Это был огромный, светлый, поражающий величием зал. Аньис заметила, что в центре стояло кресло, в котором сидел человек… Разглядеть короля она не могла, лицо его было опущено. Человек читал, закинув одну ногу на ручку кресла.

— О! Посмотрим! — он обрадовано встал и махнул рукой, видимо приказывая Ансьеру подойти ближе. Ансьер указал Аньис следовать за ним.

Она низко поклонилась, продолжая смотреть в пол, и застыла. Король быстрым шагом приблизился к ним, и она поняла, что он ее разглядывает. Все как всегда, подумалось ей… Разглядывают как вещь. Дорогую, красивую вещь… Не более того. Словно она неживая. Король обошел вокруг нее, покачал головой, потом двумя пальцами поднял ее лицо за подбородок, и на мгновение Аньис встретилась с ним глазами. Король был светлокожим человеком с красивыми правильными чертами лица, в глазах горел огонь азарта…

— Хороший подарок! — заключил король и отпустил ее подбородок. Аньис старательно уперлась взглядом в пол.

— Ансьер, а почему ты мне не привозишь таких девочек? — неожиданно рассмеялся он.

— Буду знать, мой король, и обязательно исправлю это, — Ансьер поклонился и сделал Аньис знак следовать к выходу.

А в последний вечер перед праздником у первого советника к Аньис пришел господин Арбак. Присел рядом, неожиданно погладил ее по голове.

— Не ва-а-лнуйся, девочка, я думаю, все будет хорошо, — сказал он.

— А если я ему не понравлюсь? А если он… — взволнованно начала Аньис.

— С чего это ты ему не понравишься? — Арбак вдруг перестал растягивать слова. — Понравишься… Это не худшая судьба. И с ней можно смириться. С любой судьбой можно смириться и научиться жить хорошо. Знаешь, как я здесь оказался?

— Нет. Как? — осторожно спросила Аньис.

— Мою судьбу, как и твою, изменила война. Твоему отцу оторвало руку, а я сам попал в плен. Меня долго пыта-али, — Арбак снова начал растягивать слова и запинаться. — В том числе оскопили. А потом королевская лейб-гвардия взяла ту крепость противника, где меня со-о-держа-али. Меня освободили. И сам король в своей милости предложил мне это место…

Вот так, подумала Аньис и робко погладила Арбака по плечу. Ей хотелось плакать от сочувствия. Как бы ни отнесся к ней хозяин — вряд ли ее ждет нечто подобное. А ведь Арбак по-доброму обходится с девочками, что попадают к нему, ни на кого не злится, почти никогда не ругается, прикрывает слуг от гнева господина Ансьера… Вот и ей нужно так. Ни господин Эль, никто вокруг не виноват, что она стала рабыней.

Высокий смуглый мужчина, на вид немногим старше двадцати, вальяжно развалился в кресле в кабинете господина Эль. Одетый в черное с золотым, статный, подтянутый, с острыми чертами лица, он был немного похож на хозяина кабинета. Но в нем совершенно не было невозмутимости и спокойной сдержанной силы, что читалась в каждом движении последнего. Сила была, но совсем другая — молодая, горячая, вроде той, что присутствовала в короле Ахтионе.

Хозяин перебирал на столе какие-то свитки, а молодой мужчина внимательно смотрел. Иногда он зевал от скуки. В кабинете царило абсолютное молчание, если не считать шороха бумаги и дыхания присутствующих.

Наконец молодой человек не выдержал. Ему казалось, что хозяин специально испытывает его терпение.

— То есть моя основная задача — смотреть, как ты перебираешь документы? — даже не пытаясь скрыть раздражения, спросил он.

Господин Эль спокойно поднял на него взгляд, и бравада молодого человека рассыпалась, встретившись с черными глазами. Глаза у хозяина действительно были необычные — совершенно черные, бесконечно глубокие, но блестящие. Когда взгляд встречался с ними, казалось, будто одновременно проваливаешься в бездну, и в то же время они словно просвечивали насквозь. Впрочем, и у самого молодого человека глаза были непростые — янтарные, со зрачком в форме песочных часов.