Алана Русс - Укротитель Хаоса на полставки. Жизнь «до»

Похоже, если Хаос и отступил, то только для того, чтобы напасть с новой силой.

— Мика, беги! Найди Мут! Она отправит тебя обратно! — Бранов увяз почти по пояс в трясине из размягчившейся земли, вещей, самодельной посуды и прочего хлама. — Беги!

Он вытолкнул меня из зыбкой топи пола, и я плюхнулась на четвереньки. Поползла к двери, ставшей размером с выход для собак. Еще немного и свобода! Еще чуть-чуть!

Но если план осуществится, я выйду из этого треклятого мира с помощью Мут, Ян ведь…

Все еще стоя на четвереньках, я обернулась.

Бранов сражался. Золотистые всполохи замедляли кружащуюся вкруг него воронку, но сил для того, чтобы выбраться, ему не хватало. Или, быть может, их блокировал этот неведомый Хаос?

— Хватайся!

Протянув руку, я изо всех сил тянулась к аспиранту.

— Уходи, кому сказал!

Стоило Яну отвлечься на меня, как он тут же провалился еще на добрых четверть метра. И теперь над трясиной торчали лишь плечи с головой и руки.

Выругавшись, я сама вцепилась в его ладонь. Одного гибнуть в материи книги точно не оставлю. Ни за что! Пусть орет, сколько влезет.

Гневно пыхтя, Бранов снова принялся творить золотое сияние, но руки моей не отпускал. Мало-помалу, миллиметр за миллиметром он высвобождался из плена. Я подбадривала, как могла, и едва не оглушила его криком, едва мы оба наконец оказались на твердой земле, а точнее, крепком деревянном полу.

— Глупая! — кричал Бранов, смеясь и на радостях обнимая меня. — Я что сказал? Уходи!

— Да иди ты! — хохотала в ответ я, как больная на голову, шлепая его по спине ладонью. — Сам же сказал, коней на переправе…

Договорить не вышло. Слова пропали.

Я и сама пропала. Потому как свет в ту секунду померк, а меня обволокла холодная, зыбкая тьма небытия.

— Госпожа, подлить горячего молока?

Услужливый мягкий голос журчал ручьем, обволакивая сознание. Горячее тепло разливалось по телу блаженной негой.

Открыв глаза, я уставилась на белоснежное «живое» покрывало.

— Госпожа?

Юная девушка на весу держала внушительный кувшин. Руки ее уже тряслись от напряжения, а я все никак не могла понять…

— Где я?

— В императорских купальнях, госпожа. Подлить молока?

Соображалось медленно. До того медленно, что я кивнула, и лишь тогда, когда тонкая струйка молока перестала журчать, а кувшин опустел, поняла что происходит.

Сев в огромной прямоугольно запруде, заполненной молоком, я обняла себя за плечи, прикрывая грудь.

Эти женщины явно из человеческого рода. И судя по тому, как трепетно со мной здесь обращаются, все обошлось. Меня не съедят, не бросят во тьму. Осталось лишь Яна найти и выбраться.

— Мне нужно идти!

— Как пожелаете, госпожа.

Девица щелкнула пальцами, и еще пара таких же, почти неотличимых на вид юных особ вбежала, неся в руках огромное полотно, которое и полотенцем-то назвать язык не повернется.

Заботливо укутав, девы повели меня в соседнюю комнату, отделенную высокой плетеной перегородкой. Нити ее были тонкими и в сиянии не уступали даже солнцу.

Неужто это все из золота? Казалось, даже в легкую ткань занавесок на окнах вплетены прожилки благородного металла.

— Прошу, госпожа, — склонилась перед парой невысоких ступеней моя провожатая. Остальные выстроились позади.

— Мне некогда купаться, — зло зыркнула я на кристально чистую поверхность прямоугольного бассейна. — Мне идти нужно! Где Ян?!

Девицы окаменели, будто статуи. Казалось, они поражены, но в голосе говорящей за всех и нотки удивления не скользнуло.

— Госпожа не может идти в таком виде. Нужно закончить купание.

Они живые вообще? Как можно говорить настолько безэмоционально? Я сощурилась, выглядывая в густо подведенных темных глазах хотя бы проблеск жизни.

— Искупаюсь, отведете меня, куда попрошу?

— Разумеется.

Неловко поджавшись, я сбросила покрывало и опустилась в воду. Наскоро окунулась пару тройку раз и прильнула к бортику. Девушки, верно истолковав сигнал, вновь приняли меня в полотно, укутали и повели из купальни прочь.

Едва вышли из пропитанных ароматными парами комнат, как плотное кольцо воинов в золотистых одеждах образовалось вокруг нас. Так что ни сбежать, ни разглядеть, что творится снаружи, не выйдет.

Все воины без исключения были людьми. Так что и сомневаться в том, что я чудом попала в столицу, где правит Император Айтер, не приходилось.

Преодолев несколько лестниц, кольцо разомкнулось, освобождая дверь. Девицы проворно отворили ее. Пара заскочила внутрь, а остальные держались за мной.

Внутри покои поражали размерами и лоском. Казалось, каждая поверхность была озолочена и натерта до блеска. Обилие цветастых подушек на кушетках и полу. Всюду фигурки и статуэтки псов. Вот пес сидит, вот пес лает. Вот лежит, вот стоит, вот картина, где псы… гхм…

Прав был Маду. Похоже, собака у людей и впрямь в культе почитания. Оставалось лишь надеется, что пес здесь существо сродни нашему: верное, доброе и преданное.

— Проходите, госпожа, — указала девица на табурет, напротив которого расположилось огромное блюдо.

Неужто зеркало? Ужас какой. И чего я не продумала быт до мелочей? Сиди теперь, смотрись… в блюдо.

Со вздохом уселась и уставилась на свое нечеткое, чуть расплывшееся отражение. Кажется, я это все еще я. Русые волосы от воды вьются и висят сосульками, те же глаза и нос. Только не накрашенная.

Эх, не хотелось бы, чтобы Ян видел меня такой обычной, но ничего не поделать. Переживу как-нибудь. А он уж и подавно. Понадеюсь на мужскую ненаблюдательность.

— Так вы отведете меня куда я прошу? Возможно, нам всем здесь грозит опасность. Нужно найти Яна, — вспомнилось, как золотистое сияние унимало круговерть. — Он каким-то чудом может совладать с черным туманом.

Но девицы суетились, словно блохи скача по комнате. Хватали какие-то тряпки, звенели украшениями и посудой, и мой вопрос остался без внимания.

Не к добру.

— Эй, прием! — угрожающе приподнялась я.

— Госпожа, желаете нарядиться в один из своих нарядов или позвать закройщика?

Я так и села обратно на золотой табурет. Не ослышалась? Я правда не ослышалась? То есть, я им здесь о вселенской опасности талдычу, а они мне тряпье под нос суют?

От моего гневного негодования девицу спасла другая, беззастенчиво потянувшая за край «полотенца» и принявшаяся натирать оголившуюся спину душистым маслом.

— Не надо меня трогать!

Я вскочила, нервно кутаясь в ткань.

— Госпожа не хочет быть красивой?

Девица слегка опешила. Даже голос подала! Эка невидаль. Нужно шокировать их почаще, глядишь и очеловечатся.

— Госпожа требует, чтобы ее проводили к Императору. Сейчас же!