Кристина Юраш - Роза для бессмертного принца

— Что мы делаем на полу? — спросил он, откладывая яблоко и ножик на подоконник.

— Я хотела встать… — смущенно проговорила Алетиш, поглядывая на панталоны.

Шаэсса прошел к сидящей на ковре девочке, на ходу поднимая панталоны и бросая их на кровать. Он подхватил Алетиш, как пушинку и, покружив немного на руках, опустил на кровать.

— Чем тебе панталоны не угодили?

— Я не могу их одеть, — окончательно смутившись, созналась девочка, натягивая на колени сорочку.

— Я сейчас помогу тебе. Вот. Дальше тяни сама. Я тебя приподниму. Молодец! Штаны одеваем точно так же. А курточку можно пока не трогать. Ты — просто прелесть! — расцвел улыбкой Шаэсса.

— Я все хочу спросить у тебя, — неуверенно начала Алетиш, свесив ноги с кровати, — что со мной случилось и почему я ничего не помню? Ну например до того момента, как какие-то плохие люди что-то бубнили в темноте надо мной.

— Они — не плохие люди. Они — очень даже хорошие люди. Они спасли тебе жизнь, солнышко мое. А про свое прошлое, я надеялся, что ты мне сама расскажешь, — пристально посмотрел на нее Шаэсса, доставая из кармана новое румяное яблоко, отрезая большую дольку и протягивая ее на ноже Алетиш. А потом, словно спохватившись, спрятал нож, перекладывая яблоко на ладонь. Алетиш осторожно взяла кусочек и положила в рот. Яблоко было сочным и сладким, даже немного с кислинкой, но все же очень вкусным. Шаэсса уже отрезал вторую дольку и протянул ее девочке. Она с удовольствием съела и вторую. Третью он отрезал себе. Четвертую опять протянул ей. На том яблоко и кончилось.

— Как твоя рука? — спросил Шаэсса, прожевав.

— Не болит, — Алетиш потрогала бантик повязки. Ей было неловко сказать, но ей очень хотелось в туалет. Она поискала глазами ночной горшок и не нашла.

— Шаэсса, а здесь есть… — тихо-тихо начала она, не поднимая глаз.

— Ночной горшок — под кроватью. Я сейчас выйду за завтраком, а вместо меня придет хорошая женщина. Она поможет. Не смущайся. Если что-то нужно — сразу говори мне. Я — твой друг, — Шаэсса собрал яблочные огрызки и тихо вышел.

— Спасибо, — прошептала Алетиш, когда дверь за ним закрылась.

— Завтрак, моя принцессочка, — торжественно объявил Шаэсса.

Алетиш подползла поближе и стала изучать содержимое тарелок.

— Это нужно выпить перед завтраком, — сказал Шаэсса, кивая на серебряный кубок, в котором было что-то красное. — Сама или помочь?

Алетиш уже поднесла кубок к губам.

— Это же кровь! — сказала она, морщась от омерзения.

— Не человеческая. Уверяю. Это нужно обязательно выпить. У тебя больше не будет кружиться голова, — терпеливо проговорил Шаэсса.

Никакие уговоры, никакие обещания не заставили девочку снова предпринять попытку осушить кубок.

— Хорошо, — сдался Шаэсса, беря стакан в руку, — если ты это выпьешь, то я выполню любое твое желание.

— Любое?

— Да.

Морщась и зажимая себе нос, Алетиш поднесла кубок и его содержимое к губам и залпом выпила. А потом, отворачиваясь и кривясь, отдала кубок Шаэссе.

— Мужеству твоему можно позавидовать. Загадывай!

— Меня сейчас стошнит, — простонала она, прикрывая рот рукой.

— Это явно не похоже на желание.

— Фу! Прошло… — выдохнула Алетиш, морщась и причмокивая.

— Точно?

Девочка кивнула.

— Ну, вот и славно! Сейчас можно немного пройтись по комнате, — беззаботно сказал Шаэсса.

— А получится? — с надеждой спросила Алетиш.

— Руки ведь двигаются? Не так ли? А раньше ты даже ложку удержать не могла. Вставай! Я тебе немного помогу.

Шаэсса с легкостью сгреб ее в охапку и встал с нею на руках. Девочка обняла его за плечи, и он осторожно поставил ее на ковер. Шаэсса был высок. Алетиш доставала ему только до середины груди, и держаться за него было неудобно. Он, словно в танце сделал шаг назад, она попыталась шагнуть на него. Первый шаг был неловким и неуверенным, она споткнулась о ковер и повисла на руках. Шаэсса придержал ее за талию.

— Прелесть моя, ты не ушиблась?

Алетиш глубоко вздохнула и попыталась сделать еще шаг. Почти получилось. Коленка дрожала и прогибалась, но нога встала ровно. Алетиш взглянула в окно.

— А можно потом будет выйти на улицу? Меня за это не накажут? Меня снова не привяжут? — спросила Алетиш, отдышавшись.

— Можно, — немного подумав, сказал Шаэсса.

— А тебя за это не накажут? — прошептала Алетиш.

— Не думаю… Там очень красивый сад. Даже осенью он дивно, дивно прекрасен. Очень поэтичное место. Особенно полсотни мраморных ступеней ведущих к статуе Анвеора.

— Ты был уже там? — с завистью спросила девочка.

— Пару раз, — смутился Шаэсса.

— Хотелось бы и мне на это посмотреть… Знаешь, Шаэсса… У меня появилась мечта. Я хочу бежать навстречу ветру… Чтобы небо скользило по горизонту…Чтобы солнце садилось в черную кромку леса, как кладут яркий перстень с розовым камнем в черные бархатные недра древней шкатулки.

Вокруг них стал сгущаться туман. Серые облака уже стелились по полу. Свет из окна стал тускнеть и теряться в глазах. В тот момент, когда туман коснулся ее кожи, девочка ощутила странное покалывание. Как будто стало невыносимо жарко. Алетиш изо всех сил оттолкнула Шаэссу. А потом странной, неровной походкой она шагнула в сторону и отмахнулась от видимого только ей тумана. Это не туман. Это — дым. Дым, воняющий горелой человеческой плотью. Она закашляла и потеряла равновесие, уцепившись за темный гобелен, который почему-то не убрали, сползла вниз, сжимая в руке кусок пыльной тряпки…

— Мама! — закричала пронзительно Алетиш, вжимаясь лицом в тряпку, — Ма… Кхе-кхе… ма… Не надо… Умоляю….

Она замахнулась и ударила, потом еще раз. Кто-то пытался ее поднять, но девочка истерически кричала, чтобы ее не трогали. А потом, задыхаясь, взмолилась в пустоту:

— Защити меня! Ты же видишь, что они делают со мной! Защити!

Последние слова она произнесла хриплым шепотом. Видение пропало.

Алетиш, прикрыв глаза, прижималась щекой к старинной фреске, которую раньше прикрывал гобелен.

Шаэсса не мог понять, что стало причиной подобного поведения, но кое-что он заметил. И это его сильно озадачило.

Девочка вела себя странно. Она отмахивалась от чего-то невидимого, боролась с кем-то и испуганно кричала. Шаэсса попытался взять ее на руки, но она смотрела на него невидящими глазами и просила, чтобы ее защитили. Алетиш прижималась лицом к фреске, и билась в истерике. Шаэсса присел на одно колено и приложил руку к ее щеке. Девочка затихла, и тогда он позвал ее по имени.

Она посмотрела на него мутным взглядом и прошептала:

— У тебя глаза розовые, как камень в тяжелом кольце.

— О чем ты говоришь?

— О камне, который пульсирует, словно сердце на твоем пальце…