Анна Гале - Девушка для стража Междомирья

– То есть никому ни отсюда выйти, ни сюда зайти? – переспросила Нина.

– Никому. А тебе, и правда, не помешает тут посидеть, охолонуть малость,– сурово заметила баба-Яга. – Мысли чёрные из головы изгнать.

– Да уж, придётся посидеть, – буркнула Нина. – Со стражем говорить сейчас всё равно, что с деревьями Морены. Ответа не дождёшься. Ну что, Янка, на поляне ночевать будем или к моим друзьям в тот мир пойдём? – она кивнула на невидимый ход.

– Давай пока тут посидим, поговорим, – сказала я.

Друзей Нины я пока побаивалась. Одни вампиры чего стоят!

– Тоже верно, – согласилась подруга. – Как спать захотим – туда и двинем.

Ядвига всё это время неодобрительно хмурилась из сгущающихся сумерек.

– Нечего там Яне делать, – вмешалась она. – Могу к себе её забрать.

Лицо Нины обрело хорошо знакомое мне упрямое выражение.

– Я с подругой приехала пообщаться, – напомнила она. – В разных домах мы ночевать не будем. Можешь нам какие-нибудь одеяла принести на ночь, мы тут и уляжемся. Хорошо, тихо, воздух свежий…

Ядвига спорить не стала: двинулась к ходу в мир нелюдей. Вернулась она через несколько минут, в ступе – с четырьмя тёплыми пледами и парой маленьких подушек.

Мы устроились на ночлег на границе Междомирья, под раскидистым клёном. В нескольких метрах тихо, убаюкивающе плескались воды пруда. Нина уснула быстро и крепко, я же долго ворочалась. Не хватало Ярна, его обнимающих рук, в которых мне так тепло и спокойно. Так что же выбрать – свободу и возвращение домой, или Ярна и жизнь в Междомирье? И была ли я вообще свободна дома? Здесь я чувствую себя гораздо вольнее.

Зашуршала под чьими-то ногами трава. Я приподнялась. К нам подходила Морена в простом тёмном платье.

– Не спится? – негромко спросила она.

– Нет, – я села на одеяла. – Морена, я хотела поговорить.

– Знаю. О деревьях.

– Ярн сказал?

– Нет. Я просто знаю то, что касается меня. Если хочешь, их можно освободить. Для этого их преступления должен простить обычный человек, и простить искренне, от сердца. Ты готова это сделать?

Люди-деревья перестали шелестеть листьями. Каждый из них замер в ожидании моего ответа.

– А причём тут я? – растерянно выдохнула я. – Мне они ничего плохого не сделали. Конечно, я их прощаю. Только мне и не за что их прощать.

– Не так всё просто, – протянула древняя богиня. – Сейчас мы подойдём к каждому из них. Вставай.

Я покосилась на Нину. Она сладко посапывала и улыбалась во сне.

Я выползла из-под одеяла. Снаружи оказалось зябко, тело тут же начала бить мелкая дрожь.

Мы с Мореной подошли к крепкому старому ореху.

– Этот пару веков назад застал здесь свою жену с любовником. Они встречались на поляне, я слышала, как женщина жаловалась, что муж унижает и бьёт её. Он зарубил их обоих топором, – бесстрастно рассказывала Морена. – И пытался убить тогдашнего стража, когда тот явился на шум. Прощаешь?

Мне стало не по себе. Кто я, чтобы решать, кого можно простить, а кого нет?

– Это было давно, он уже достаточно наказан, – помедлив, сказала я.

– Это не ответ, – произнесла богиня смерти.

Перед моими глазами возникла отчётливая картина: полуобнажённые мужчина и женщина в обнимку лежат на траве. Он нежно гладит её по голове, в глазах женщины – безмятежное счастье. Мужчина касается губами её щеки. На влюблённых падает тень. Ослепительно сверкает на солнце топор, резко опускаясь на голову мужчины…

Я зажмурилась. Нет, я не могу этого видеть!

– Прощаешь? – повторила Морена.

Я осторожно приоткрыла глаза. Мы стояли у старого ореха, мирную поляну освещал призрачный свет тонкого месяца и мерцающих в невозможно далёком небе звёзд.

– Прощаю, – твёрдо сказала я.

Вокруг нас стало светлее. Тень огромного ореха исчезла, на месте дерева стоял черноволосый бородатый мужчина лет тридцати, в полотняной рубахе и штанах. Меня передёрнуло: светлая рубаха была забрызгана алой кровью. Человек пошатнулся.

– В мир нелюдей! – коротко приказала Морена.

Он молча поклонился мне в пояс и, сильно шатаясь, побрёл к стене дома.

– Говорить и ходить отвык, – констатировала богиня. – Скоро научится заново. Ты действительно хочешь оставить поляну совсем без тени?

– Без такой – да, – меня замутило. – Лучше посадить тут обычные деревья.

– Что ж, пошли дальше, – Морена подвела меня к двум кривым деревцам, одно из них было с рыжеватыми листьями. – Вот эти лет сорок назад убили своего друга за карточный долг и привезли труп сюда, чтобы утопить, – она усмехнулась. – Водяной был вне себя, когда в его пруд бросили мёртвое тело.

– Можно мне это не показывать? – мой голос прозвучал жалобно. – Я всё равно их всех прощаю.

– Увы, это часть ритуала. Иначе ничего не получится.

И я смотрела. Я видела, как два человека раскачивают за руки-за ноги труп и забрасывают его в воду. Как совсем молодой парень убивает на поляне девушку, чтобы жениться на другой, любимой. Как разбойник пытается зарыть прямо у дома стража награбленное.

– Прощаю… Прощаю… Прощаю…

Один за другим бывшие деревья исчезали в мире нелюдей.

У тонкой берёзы я перевела дух. Последнее дерево на поляне. Последнее "Прощаю" – и в Междомирье не останется так жутко наказанных Мореной людей.

Перед глазами снова появилась картина. Женщина в светлой рубахе, сгибаясь, несёт небольшой свёрток. За ней остаются кровавые следы. Она останавливается на поляне – там, где застыла теперь берёзка – и кладёт свою ношу на землю. А затем начинает руками разрывать рыхлую землю. В глазах женщины – бездна отчаяния и ненависти. Из свёртка слышится хныканье и кряхтенье, а потом я крупным планом вижу лицо младенца. Две худые руки подхватывают свёрток и опускают в вырытую неглубокую яму, на лицо ребёнка падают копья земли…

Видение рассеял громкий, пронзительный крик. И только миг спустя я поняла, что кричу я сама:

– Хватит!

– Прощаешь? – с лёгкой иронией уточнила Морена.

Я пыталась отдышаться.

– Как вы могли смотреть на это? Почему не остановили её?!

– Речь сейчас не об этом. Ты прощаешь?

– П-прощаю, – выдохнула я.

Ничего не происходило. Берёза всё так же отбрасывала тень на поляну.

– Не простила, – понимающе сказала Морена. – Сказала не от души. Ну, что ж, значит, она ещё постоит. История старая, как мир – мужчина обещал глупой девчонке свадьбу и жизнь как у сыра в масле. Никогда не понимала, что хорошего быть сыром в масле – его всегда съедают и довольно быстро. В общем, чтобы не позорить себя, от ребёнка эта крестьянка решила избавиться вот таким образом.

– Почему вы не остановили её? – хрипло спросила я.

– Разумеется, мы остановили, – невозмутимо произнесла Морена. – Ребёнка выкормили и вырастили в сообществе. Соколовская ему как мать. Вон какой стал, теперь проверять нас ездит, – она неожиданно тепло улыбнулась и кивнула в сторону домика.