Елена Звездная - Я твой монстр [litres]

Я убивала быстро.

Когда на кону жизни тех, кто дорог, врагов щадить перестаешь. И победа медленно, но верно передавала свое знамя нам.

В какой-то момент я отключилась, видимо кровопотеря была слишком большой, а когда пришла в себя, Адзауро добивал остатки бойцов клана Синар, в то время как мои подчиненные, осознав, что в этой бойне они лишние, уже только отстреливались.

Чи запрыгнул на мое дерево лишь только после того, как застрелил последнего асина. Подошел, легко шагая по ветке, с тревогой вгляделся в мое бледное лицо и хрипло спросил:

– Кей, зачем?

Можно было, конечно, правду сказать, но…

– Это тебе моя месть, – улыбнулась я, – за тот позорный оргазм на дереве, который ты мне устроил.

– Мм-м, тебе не понравилось?

– Мм-м, а тебе мое вмешательство в бой?

Он молча отобрал у меня оружие, перекинул себе за спину и, подхватив меня на руки, прошептал, глядя в мои глаза:

– Понравилось.

Я улыбнулась, ощущая, что уже никакие стимуляторы мне не помогут, и прошептала:

– Мне тоже.

На этом мой организм послал меня к дерсенгам окончательно.

Мое следующее пробуждение произошло в поместье Адзауро, в не самом удобном положении – я лежала на животе, в то время как у меня все так же адски болела спина.

– Обезболивающее дать? – спросил Слепой.

И я облегченно выдохнула, осознав, что врачеванием занят он.

– Нет, давай как есть. И почему так больно?

– Ожог, повреждения, древесные щепки, травинки, даже парочка червей затесалась, – деловито ввел меня в курс дела Слепой. – Я немного срезал кожи, чтобы шрамов не осталось. Готова?

– Начинай уже!

Последующие минут двадцать я выла в подушку.

Гелликс – шикарная штука, даже переносной, но, мать его, как же больно! И все, на что меня хватало на время заживления раны, – просто выть и стараться не сорваться на крик. И даже когда Слепой закончил, я все еще сжимала зубы и рвала пальцами подушку, потому что боль сразу не уходит, она, как чудовищный зверь, вцепилась и отпускать не хочет.

– Теперь обезболивающее?

– Д-д-давай, – согласилась я.

До использования гелликса рисковать с лекарствами не стоило, нервные окончания могли не восстановиться как следует, а вот после уже, пожалуйста, сколько угодно.

Слепой вколол мне что-то с наркотиком, потому что мгновенно закружилась голова, но это были мелочи.

– Где Адзауро? – задала я первый вопрос.

– Здесь, – послышался голос младшего господина.

Он все это время был здесь?! Позор мне.

– Потери? – спросила у Слепого.

– Потерь нет, – ответил он.

И я поняла, что готова просто расплакаться от облегчения, ну и потому, что боль постепенно отпускала. Боль, но не тревога. Тревога только нарастала.

– Слепой, в клане Аздауро крыса. И не одна, – высказала, поднимаясь с кушетки.

И главное, не было бы здесь Акихиро, я бы поднялась вообще без проблем, при Слепом стесняться я отвыкла давно, а тут пришлось прикрывать грудь простынкой, ну и села я спиной, собственно, к Чи, потому что… да я не знаю почему.

Слепой, сняв здоровенные выпуклые очки, взглянул на меня всеми своими двумястами или больше глазами, хмыкнул и спросил:

– Не одна?

– Нет. – Я прижала простынку к себе сильнее.

Мой бывший начальник, мельком глянув на Адзауро, сидящего где-то за моей спиной, видимо у окна, снова посмотрел на меня последствиями эксперимента чудовищного безумного ученого и произнес:

– Кей, я знаю только об одной крысе. Той, что сломала наши флайты и, собственно, отслеживала их перемещения, передавая инфу клану Синар. В целом, говоря откровенно, пытались подставить нас. Даже не пытались – подставили. Очень качественно.

И я поняла, насколько же он прав. Более чем прав.

И выложила то, что узнала сама:

– На одежде Адзауро все это время были маяки. Три датчика довольно ограниченного радиуса действия, но… кто-то активировал их только в момент нападения, потому как рядовые шиноби об этом не знали.

– Уверена? – мгновенно переспросил Слепой.

– Абсолютно. – Я постаралась не выдать своих эмоций по поводу той ночи. – Одну ночь мы с Чи провели на дереве, шиноби сновали внизу, выискивая, но… так нас и не обнаружили. За веревочки в этом спектакле дергает кто-то явно высокопоставленный.

Слепой посидел, задумчиво глядя хрен его знает куда, с его количеством глаз смотреть можно было вообще во все стороны разом, поднялся, надел очки и вынес решение:

– Давай помогу тебе добраться до комнаты, покараулю в душе, чтобы не свалилась, потом ты спать, а я поговорю с Исинхаем.

И я уже кивнула, соглашаясь с его планом, как вдруг голос подал Адзауро…

– Я сам позабочусь о Кей.

Слепой мгновенно посмотрел на меня, я же… учитывая, через что нам с Чи пришлось пройти вместе, не видела смысла отказывать.

– Мы справимся, – улыбнулась партнеру, – иди. И пусть Исинхай напряжет аналитиков, здесь явно что-то не так.

Когда за Слепым закрылась дверь, меня осторожно обняли сзади. Так осторожно и нежно, так бережно, как обнимают только самого родного человека. И уже не нужны были слова, мысли, ничего… Я вдруг поняла, что хочу, чтобы это мгновение длилось вечность…

– Ты не против моей комнаты? – тихо спросил он.

Я ответила:

– Нет… не против.

В момент когда Адзауро подхватил меня на руки, я вдруг почувствовала себя как дома. В тепле, безопасности, в нежности затопившей теплоты его души. Не знаю, может, так подействовал обезболивающий наркотик, но боюсь, это было уже что-то большее. И я плыла, почти не сдерживая улыбку, не думая о том, из чего пришлось выбираться, не желая думать обо всех тех, кто встречался нам по пути и испуганно отшатывался в сторону… Просто видок был еще тот – я, обнимающая Акихиро, который так и не переоделся после всего и был весь в крови, и белая простынь, тоже с пятнами крови, в которую была завернута я.

Он принес меня к себе в покои, пронес сразу в спальню, которая камерами вообще не просматривалась, осторожно стащил с меня простынь, хотя я и попыталась прекратить это безобразие, сорвал майку и с себя, а потом принес в душ и включил воду, снова крепко меня обняв.

И желание напомнить о правилах приличия отпало напрочь.

Мы просто стояли под теплыми струями воды, обнимая друг друга, и нам было хорошо, так хорошо просто стоять вместе.

Я бы так простояла вечность, но был один маленький вопрос:

– Ты спал?

Он лишь отрицательно мотнул головой.

Говорить Адзауро сейчас едва ли был способен, а еще он безумно желал меня, это ощущалось физически, несмотря на то что сам он остался в штанах и белье, но… я почему-то была уверена, что он меня не тронет. Теперь – нет. В какой-то момент в его отношении ко мне что-то изменилось. Не знаю, в какой точно: тогда, когда я закрыла его от обстрела или когда прикрыла его, ввязавшись в бой, который он, вероятнее всего, не пережил бы. Впрочем, быть может, он и выжил бы, а вот мои были точно обречены.