Елена Звездная - Я твой монстр [litres]

Старушкой она была изрядной, вполне себе такой, правда… отсутствие груди и присутствие кое-чего, в принципе характеризующего ее как мужскую особь, стало некоторой неожиданностью, я даже сильно пожалела, что настолько «неосторожно» упала на свою кровать, честно говоря, есть вещи, о которых знать вовсе не хочется… а придется.

Упав на постель по типу «в обморок», я связалась со Слепым. Учитывая код обозначенной мной операции, он ответил мгновенно.

«Исаку Толла – мужик», – сообщила я партнеру.

«Э-э-э… это шутка?»

«Слушай, не геморрой точно. Ночью прибывает император с семьей».

«Оригинально. – Слепой, что меня до сих пор изумляло, в пси-пространстве выглядел нормально, в смысле, он был с нормальными человеческими глазами – и да, не быть подобием насекомого ему очень шло… – Жизнь, суровая штука».

«Подсади жука на нее», – попросила я.

И открыла глаза.

Исаку Толла меня уже покинула, несколько горничных принесли мой наряд на вечер, после чего, поклонившись, тоже покинули меня, порекомендовав отдыхать.

Отдыхать…

Отдыхать – это был хороший совет. Очень даже правильный. Вообще верный совет, конечно, но кто бы мне сказал, почему следующим моим действием была активация сейра и вопрос:

«Придешь ко мне?»

Ответ пришел не сразу и звучал как:

«Я ведь только твоя работа, Кей».

«Ну… я люблю свою работу, Чи», – улыбнулась я.

Мне показалось, я услышала его смешок, а потом стало ясно – не показалось. Адзауро запрыгнул в мое окно, возле которого, похоже, стоял в момент переписки, подошел, пристально глядя в мои глаза и стараясь, в отличие от меня, не улыбаться, но не выдержал, улыбнулся сам и спросил:

– И как сильно ты любишь свою работу, Кей?

– Безумно, – я практически не лгала. Не солгала и в другом: – Побудь со мной. Пожалуйста. Просто хочется, чтобы ты был рядом.

По-дурацки все, да, и в целом ненормальная ситуация, но как вести себя с тем, кого больше никогда не увидишь?

– И почему же ты хочешь, чтобы я побыл с тобой? – сняв обувь и забираясь ко мне на постель, спросил Адзауро.

– Потому что уже завтра меня здесь не будет. – И я сказала чистую правду.

В глазах моего монстра снова пробудилось что-то пугающее, страшное, безумное, жуткое… но я протянула ладонь, коснулась его лица, и ярость мгновенно сменилась мягким теплом его присутствия рядом… Его теплом, проникавшим все глубже и глубже в мое сердце… Я могла бы ненавидеть Акихиро… за то, что унизил, заставив испытать на том дереве, когда внизу сновали асины, за то, что практически украл, за Храм Треклятых Лилий… но все это оказалось такой мелочью в сравнении с тем, что он не бросил меня на болотах. Наплевав на то, что это я должна была спасать его жизнь, а не он мою. И еще один океан моей благодарности, благодарности от всей души был за то, что он не оставил погибать моих людей…

– Знаешь, если бы я могла, я бы подарила тебе свою невинность, – прошептала, все так же держа ладонь на его щеке и ощущая, как тону в темных глазах.

Чи странно усмехнулся и спросил:

– И что же мешает?

Моя ладонь скользнула чуть ниже, я обвела его губы большим пальцем, улыбнулась с горечью и грустью, а затем все же попыталась объяснить:

– Для того чтобы реально прижать работорговцев, нужен доказанный конкретный факт совершения сделки. И это… достаточно сложно, но, если получается, нам удается спасти даже не десятки, а сотни человеческих жизней. Тебя когда-нибудь продавали на торгах, Чи? – На последнем вопросе мой голос снова упал до шепота.

Дурацкий выходил разговор, да, более чем дурацкий, но почему-то мне хотелось рассказать.

– Нет. – Адзауро-младший был умен, он уже понял, что меня продавали.

Мы лежали на боку, я и он, лицом друг к другу, и я тонула в его глазах, таяла, как льдинка на углях, рассыпалась, как хрустальный дворец, на осколки…

– Меня – дважды, – не знаю, как смогла это выговорить.

Он ничего не сказал. В темных омутах его глаз лишь всколыхнулось что-то почти демоническое, но его ладонь легла на мою щеку, большой палец стер непрошеную слезинку, и все же… все же я продолжила:

– Первый раз как кусок мяса, в счет уплаты долга пластическому хирургу, которому запретили вести практику на всех планетах Галактического союза, я в целом до сих пор не могу понять, как он оказался на Гаэре. Но одно я поняла очень отчетливо – те, кто запретил ему проводить операции, были правы. Были на сто процентов правы. Тебе нравится мое тело?

Он снова не ответил. Я видела боль в его глазах, видела ярость и желание найти того, кто уже был мертв, а я… Наверное, я просто хотела выговориться:

– Все операции он проводил без наркоза…

И я вдруг поняла, что не могу говорить об этом дальше. Попыталась, впервые в жизни ведь попыталась, но… не могу.

Адзауро тактично не стал спрашивать, лишь сгреб в объятия и прижал к себе, так крепко, словно не хотел отпускать, хотел держать так всегда, просто всю жизнь.

Я многое читала о любви, готовясь к соревнованиям по спортивному обольщению. Масса литературы, информации о глубинных инстинктах, исследований, монографий, допуск к результатам самых жестких экспериментов… И вот он, итог – я могу влюбить в себя любого, практически любого мужчину, но что такое любовь, начинаю понимать только сейчас. Любовь – это желание быть рядом, ощущать прикосновения любимого, все и разом, смотреть в его глаза и тонуть в них, раствориться в том, кто вдруг стал важнее жизни.

– Что стало с тем хирургом, Кей? – тихо спросил Акихиро. – Он жив? Скажи, что он жив, пожалуйста…

Я подавила улыбку, прижимаясь к его груди. Мой мужчина, мой монстр, мое чудовище – вот первая его мысль сразу о том, чтобы наказать гада.

– Ты опоздал, – «утешила» я Чи и вернулась к рассказу: – Он продал меня работорговцам Астероидного братства из группировки Полутени. И если первый акт купли-продажи я лежала на носилках, связанная по рукам и ногам, практически до беспамятства одурманенная наркотиками, то… второй раз это действительно было унизительно.

Я прижалась к нему сильнее, вдруг остро ощутив то мерзкое чувство беспомощности, ужаса и отвращения, что испытала тогда.

– «Это не мое тело»… «Это не мое тело»… «Это не мое тело»… Я шептала себе эту фразу как заклинание, как мантру, как молитву. А они осматривали, ощупывали, трогали без стыда и стеснения. Я не была для них человеком, я была куклой, и они хотели узнать, остались ли где-то на теле этой куклы шрамы от швов и разрывов. Не осталось… Только в душе их было так много, что хотелось орать от боли, но… мне повезло, я была девственницей, а потому цена взлетела в три раза мгновенно, и вместо борделя на Танарге, где так ценят подвергшихся операциям, меня купил торговец с Баяндеша.