Эль Бланк - Институт фавориток

Спутницу? Это он обо мне так деликатно выразился?

Встречаюсь взглядом с серыми глазами и теряюсь. Смотрит король куда менее равнодушно, чем говорит. Вот только разобрать не могу, что именно лежит в основе его отношения. Презрение? Разочарование? Сожаление? Впрочем, что угодно, только не восхищение.

— Вы, верно, забыли, король ат’Шон, что Дейлина Мео Мун не просто спутница. Смею напомнить — она наследница империи и моя фаворитка!

В голосе Атиуса нескрываемая гордость, смешанная с почтением, а затем еще и заботливые интонации слышатся, когда он подходит ближе и обращается ко мне:

— Скажи, я напугал тебя?

Сейчас он стоит к гостям вполоборота, и поэтому его лицо вижу только я. Вижу снисходительный взгляд, направленный на мою грудь, то есть место обитания шигузути. Всепрощающую полуулыбку, которой цессянин дает мне понять, что никто из гостей не знает, как попал яд в его организм. Да и то, как именно он строит диалог, однозначно свидетельствует о том, что раскрывать присутствующим всю правду и обвинять меня или шигузути он не намерен. Разумеется, если я буду вести себя умно и сама не выдам этого тем или иным образом.

А я выдам? Ну нет! Мне меньше всего нужно, чтобы дядя Джаграс начал интересоваться тем, кто прячется в моей одежде, а потом намекнул Атиусу на истинное положение дел. Так что настоящую причину волнения придется скрыть. Жаль только, что мой ответ Атиус расценит как аванс, да и гости однозначно сочтут, что альбинос мне небезразличен.

— Да, я испугалась, — отвечаю, понимая, что молчание затягивается. — Ведь ваше отсутствие в последние дни оказалось обосновано столь серьезными причинами.

— Как видишь, твои страхи совершенно напрасны. — Атиус останавливается совсем рядом и улыбается, разводя руки в стороны. — Мне вовремя оказали помощь, даже большую, чем я мог рассчитывать. Все удачно сложилось, и знаешь почему? — Вопрос явно риторический, потому как цессянин от меня отворачивается и вновь сосредотачивает внимание на публике. — Потому что сейчас в нашем секторе Галактики многое меняется! Карты, отношения, традиции! Наши цивилизации открываются друг для друга и готовы сотрудничать с теми, кого раньше считали врагами. И это замечательно! Ведь мы не стоим на месте. Мы расширили границы нашей толерантности. Мы в пути!

— До четырнадцати планет в ближайшие несколько лет увеличится состав нашей империи, я уверен. Да, пока нас меньше, но нашему примеру обязательно последуют другие! — Атиус продолжает свою речь, которая, на мой взгляд, в большей степени подошла бы действующему императору, а не эфемерному, который, чтобы получить право стать таковым, даже не желает ничем жертвовать.

Теперь мне еще сильнее хочется оставить альбиноса ни с чем. Жаль только, вопрос как это сделать остается открытым. Слишком мало у меня информации о том, какие нюансы есть у статуса фаворитки.

В этот момент, основательно меня удивляя, Атиус затрагивает именно эту тему:

— Кстати, о традициях. Все жители Цесса горды тем фактом, что общественное явление социального института фавориток, издревле процветающее на нашей планете, теперь может помочь и жителям других звездных систем в удовлетворении столь важных потребностей империан и выстраивании продуктивных личных отношений. Признаюсь, я был немало удивлен тем, что тройственные семейные союзы встречаются лишь на Цессе. Ведь и для многих других планет, на которых перевес женского населения высок, это было бы оптимальным выходом. Фьеруз Дор ит’Генон, разве для вашей расы это не актуально? — неожиданно обращается он к одному из гостей.

В темных глазах серокожего империанина, мужа Тоны, появляется изумление. От неожиданности он даже выпускает из объятий жену, и та отступает, чтобы ему не мешать. А альбинос продолжает гнуть свою линию:

— Разве не на Видийх тридцать процентов женщин так и остаются в одиночестве, без мужей?

— Но у них есть возможность родить ребенка, — объясняет видийянин. — Ни один мужчина не откажет в этой просьбе женщине, если у нее есть к нему физиологическое влечение.

— Но ведь это все равно не полноценная семья, — не сдается Атиус. — Разве отец ребенка потом заботится о нем? О ней?

— Нет, разумеется. — Фьеруз хмурится. — Если любовница просит ребенка, значит, уверена, что сможет его воспитать и содержать одна. Мужчина и без того многим жертвует, выполняя ее просьбу. В особенности если уже женат.

— Но ведь он в состоянии обеспечить двух партнерш. Сделать счастливыми и их самих, и детей от них. При этом общество окажется в выигрыше, потому что чем меньше станет свободных женщин, тем ниже будет социальное напряжение.

— Может, на Видийх это и приживется, — вдруг подает голос брат Файолы. Тоже выдвигается вперед, чтобы оказаться в первых рядах, для удобства диалога. — А у нас ситуация стабильная. Один мужчина — одна женщина. Боюсь, что с вашим институтом , — он скептически хмыкает, — мы, наоборот, спровоцируем конфликты между мужчинами.

— Так я же и не утверждаю, что на всех планетах все мужчины поголовно обязаны иметь в составе семьи и жен и фавориток, — уверенно парирует Атиус. — Имперский совет издал не закон, а всего лишь разрешение. Даже на Цессе немало исключений. И вообще, я сомневаюсь, что, например, на Зогге хоть кто-то воспользуется подобной возможностью — там женщин до сих пор немного. Но ведь и на эту ситуацию можно посмотреть с иного ракурса…

Он оглядывается, словно кого-то отыскивая, и протягивает руку, приглашая выйти к нему. Мы все с нескрываемым любопытством наблюдаем, как нерешительно выходит на всеобщее обозрение молоденькая цессяночка. Красивая, изящная, беловолосая, большеглазая, такая хрупкая, что кажется — тронь ее, и она рассыплется.

— Виария, — представляет незнакомку Атиус и ласково к ней обращается: — Ты просила разрешения говорить. Прошу.

— Я хотела выразить благодарность нашему гостю за подаренную мне ночь. Она была замечательной, — скромно, но уверенно говорит девушка.

Голос у нее оказывается столь же приятным, как и внешность. Располагающим, я бы сказала. Вот только в моей душе он пробуждает волнение и тревогу. Ночь с кем? О ком она?

— И еще… — Альбиносочка запинается, с подкупающей трепетностью поднимая глаза на брата Файолы, и я облегченно вздыхаю. Не у Атиса она ночевала. Впрочем, тут же об этом забываю, потому что слышу шокирующее:

— Я была бы счастлива, если бы могла стать вашей фавориткой.

Она замолкает, и в зале воцаряется молчание. Звучит лишь музыка, совсем тихая, на грани восприятия. А затем раздается голос цессянина:

— Что вы ответите, Эстон Азир гив’Ор? — Атиус торжествующе смотрит на изумленного рогранина. — Она просит позволения стать вашей фавориткой. Вы не видите в этом качестве девушку своей расы. А другой? Разве Виария не достойна вашей заботы? Она с искренней благодарностью займет место рядом с вами, не требуя многого. У вас нет жены, значит, вы вольны в выборе и возможностях. К тому же, напоминаю, до танца у вас будет возможность отказаться от принятых на себя обязательств по отношению к ней, если вас все же что-то не устроит.