Эль Бланк - На грани вызова [litres]

© Эль Бланк, 2021

© ООО «Издательство АСТ», 2021

Грохот над головой оглушал. Сиденье подрагивало и вибрировало, идеально попадая в ритм работающих с перегрузкой двигателей. Датчики контроля за состоянием щита истерично мигали, пытаясь донести до меня степень той ужасающей огневой мощи, что сейчас лавиной обрушивалась на корабль. Я же учащенно дышала и неотрывно смотрела лишь на одну шкалу – ту, что показывала уровень затрат энергии.

Семьдесят процентов. Для работы защитного экрана хватит и десяти. Так что терпимо, кабы не одно «но». Уменьшается столбик катастрофически быстро. И если скорость расхода не изменится, то…

Быстро завела в программу вильюрера параметры и ужаснулась: полчаса – это в лучшем случае, с большей вероятностью – минут пятнадцать, в худшем… Лучше не думать.

– Медея, – отвлек от расчетов строгий голос отца. Удивительно спокойный для ситуации, которая вовсе не была рядовой. Впрочем, как и ожидаемой. – Иди к матери.

– Зачем? – возмутилась я, вцепляясь в подлокотники кресла, словно меня из него уже выдергивали. – Папа, я здесь нужна! Это мое место! Я же всегда тебе помогала. Ты один не справишься!

– Мне встать и тебя отвести? – охладил мою горячность жесткий ответ.

Посмотрела на лицо, закрытое непроницаемым щитком шлема, на напряженную фигуру, склонившуюся к соседней консоли, и сникла. Бесполезно. Отец у меня непробиваемый, особенно если что-то окончательно решил.

Да и мы сейчас не в том положении, чтобы вести дискуссии – обзорный экран не просто так подернут мертвенно-сиреневой пленкой защитного покрытия. За ним, почти неразличимые, видимые лишь смутными темными силуэтами, но от этого не менее страшные, корабли рарков. И та самая огневая мощь, которую едва сдерживает щит нашего дискоида, идет именно от них, появившихся так неожиданно, что сформировать синхро-канал и вывести нас из-под удара папа просто не успел. А теперь он лавирует на крошечном кусочке космического пространства, отыскивая среди окруживших нас крейсеров слабое звено, которое можно разорвать и выбраться из западни. Мешать ему и отвлекать – чревато.

Расстегнув ремни, удерживающие меня в кресле, я встала и тут же вцепилась в спинку. Пол кренился, вибрация из мелкой, тряской, превратилась в резкую, рваную. Дойти до выхода из рубки и удержаться на ногах оказалось делом непростым. Впрочем, путь по коридору тоже не был легким и прямолинейным. Я дважды приложилась плечом к ребристым стенам, прежде чем добралась до лаборатории.

– Все плохо? – встретил меня беспокойный голос мамы и руки, поддержавшие как раз в тот момент, когда я готова была упасть, перешагнув через порог.

– Ага, – вздохнула я. Пробираясь следом за родительницей между, к счастью, накрепко зафиксированным на полу оборудованием, удивилась: – Мы куда?

– Папа приказал залезть в стабилизационную капсулу.

Ответ оказался настолько ошарашивающим, что я остановилась, глядя в затылок с собранными в пучок седыми, когда-то каштановыми волосами.

Капсулу? Она же герметична и неразрушима, а это значит… Просто страховка или другого способа спастись нет?

– Медея? – обернулась мама, хватаясь одной рукой за ближайший агрегат, чтобы не упасть от нового толчка, а другой вцепляясь в мое предплечье. – Идем!

– Мы не можем его оставить! – рванула я обратно, однако пальцы держали крепко.

– Прекрати истерику! – прикрикнула родительница. – Твой отец просто не хочет волноваться за нас. Он справится! Не смей даже сомневаться.

Я бы с радостью, да только паника, почти незаметная в начале и нарастающая по мере осознания происходящего, сводила на нет все мои усилия под грохот, теперь напоминающий бомбовые удары.

Сдвинув внешнюю обшивку, мама отстранилась, непререкаемым жестом приказывая мне залезать. Если у меня и были возражения, кому из нас идти первой, то они разбились о суровый карий взгляд и плотно сжатые губы. Слова застряли в горле, руки послушно раздвинули внутренние листки капсулы, тело протиснулось сквозь эластичный материал.

Оказавшись в темноте, я включила подсветку наручного коммуникатора и обернулась.

– Мама? – позвала, когда вместо ожидаемого движения следом увидела неподвижные сомкнувшиеся створки. – Мама! – рванулась обратно, наталкиваясь на сопротивление пленки, закрывшей ставшую герметичной обшивку. Царапая упругую массу и падая на колени, всхлипнула: – Мама…

– Ты права, дочка, – донесся до меня ее голос из коммуникатора. – Я твоего отца не оставлю. Если все обойдется, то не о чем было и переживать. Если нет… Я разделю его судьбу. Да и смерти я не боюсь – мы долго прожили и много видели в своей жизни. А ты молодая, тебе надо жить.

– Нечестно! – выкрикнула я в отчаянии, в десятый раз пытаясь достучаться до датчика разблокировки двери, который уперто отказывался срабатывать. – Неправильно! Выпусти меня! С ума сошли?! Я все равно погибну в этом герметичном «гробу». Лучше уж с вами…

– Глупая, – оборвал мои причитания не то вздох, не то хриплый смешок. И это был уже не мамин голос. Отца. – Не погибнешь. И вообще, лучше умереть поздно, чем рано… Лидея, – неожиданно позвал маму, – таймер на замок поставь, и ко мне.

– Не дрейфь, дочурка, – отозвался теперь уже ее голос. – Иду, Эдер.

Я без сил рухнула на покрытие. Ну вот. Теперь мне не выйти, пока не сработает счетчик. Даже в таких экстремальных условиях родители все просчитали, включая то, что я ни за что бы их не оставила и добровольно не пошла бы в капсулу одна.

Обман… Ради спасения. Разумом это можно было понять, чувствами – нет. Потому, борясь с жутким коктейлем надежды, злости, отчаяния и ожидания, я прислушивалась к себе. Звуки сюда не проникали, амортизаторы гасили удары, а коммуникатор выключился, более не сообщая о происходящем снаружи. Для анализа мне оставались лишь ощущения положения тела и веса. И пока они не менялись, можно было верить, что все закончится хорошо.

– Плотнее друг к другу. Не пропускать его. Держать окружение!

Приказы – резкие, жесткие, не оставляющие надежды тем, кто невольно стал объектом для атаки, – срывались с губ командора Лейса, гулким эхом отражались от экранов и стен рубки флагманского крейсера, уходили в эфир и послушно исполнялись капитанами флотилии. Они с той же фанатичностью, что и их главарь, жаждали лишь одного – уничтожить попавших в западню. Раздавить. Смять. Испепелить…

– Какой же у него запас прочности? – рыкнул стоящий рядом с командором офицер, не отрывая взгляда от диска – уворачивающегося от искрящих залпов, озаряющегося призрачным сиреневым светом при косых попаданиях и отчетливо содрогающегося при прямых.