Александра Черчень - Дом на двоих [СИ litres]

Джиллиус Коннелли аж передернулся от моих слов. Словно я сказала что-то совершенное непотребное…

– Милая мисс, выход не всегда бывает приемлемым. И если вам уж так любопытно – мне тридцать два года. Но каждому отмерен свой срок, и я не ропщу, нет-нет. Ничего не стал бы менять, даже будь такая возможность.

Тридцать два?! Да не может быть!

Видимо, моя челюсть отвисла настолько заметно, что пастор покачал головой и снова слабо улыбнулся.

– Заходите уж, – вздохнул он. – Хотя бы напою вас чаем… В конце концов, я виноват перед вами!

В пасторском доме было на изумление чисто. А на кухне просто однозначно чувствовалась женская рука: легкие узорчатые занавесочки, кружевные салфеточки, чашки в цветочках и прочие рюшечки. Но ведь мистер Коннелли католик, а им жениться нельзя… Может, у него тоже есть брауни? И я ощущаю его присутствие?

И не только ощущаю.

По кухне витала вполне материальная зеленоватая дымка. То сгущалась перед моими глазами, то рассеивалась, чтобы тут же собраться у окна. Зачем бы брауни так явно себя демонстрировать? И тот же запах подтухшей воды… Настолько стойкий, что перебивает аромат душистого травяного чая.

Воронье перо, которое я так и не выпустила, подрагивало в пальцах, заметно клонясь в сторону подозрительной дымки.

Что же здесь происходит?..

– А в чем вы передо мной виноваты? – поинтересовалась я, усаживаясь за стол и пытаясь не показывать своего напряжения.

– Я отпевал вашего дедушку, – признался пастор, надевая на заварочный чайник веселенькую тряпичную куклу-зайчика.

Точно. Больше-то тут и некому было отпевать моего замечательного дедулю! Ну дает пастор… И не побоялся ведь того же божьего гнева!

– И прекрасно знал, что он живой, – продолжал этот не менее замечательный священник. – Взял на себя грех, радуясь, что Джон освободится.

– Конечно, – мрачно кивнула я. – А что кто-то должен занять его место, вы просто не подумали, да?

– Видите ли, мисс… – смущенно сказал пастор. – Я был уверен, что любая нормальная девушка, переночевав в доме на холме, немедленно уедет отсюда. Увы, ошибся! Кхм…

Желтоватые щеки мистера Коннелли залил отчетливый румянец. Ну да, назвал гостью сумасшедшей… Но чего уж там! Действительно ведь, любая бы сбежала. Кроме вот меня и дурочек, зачарованных зазеркальным гадом.

– Простите, – виновато сказал пастор, откашлявшись. – Я имел в виду…

Ушки зайчика на чайнике – розовые и пушистые – подергивались как живые. Меня хотят напугать? Но зачем? Чтобы ушла? Тогда логично предположить, что как раз меня и боятся…

Я положила перо на стол и взялась обеими руками за чашку. Холодную-прехолодную. Отлично!

Перо встрепенулось и поползло к краю стола. А пастор как бы ненароком ловко прижал его сахарницей, снова метнулся взглядом по сторонам и засуетился.

– Сыра хотите, мисс? Домашний! Вот варенье, и очень рекомендую попробовать, чистый мед…

– Ах-х-х… – прошелестел сразу со всех сторон нежный женский голос.

– Вы любите изюм? – громко спросил мистер Коннелли, подвигая ко мне блюдо с круглыми булками. – Из местной пекарни, мисс, свежие! И чай пейте, пока горячий! Кхм…

Я качнула покрывшуюся инеем чашку, и в ней зазвенели льдинки. По столу, движимая упорным пером, рывками передвигалась сахарница.

– Прекрати немедленно! – крикнул пастор. Не выдержал…

Дымка, скромно висевшая у занавески, тут же обернулась клочком темного тумана и принялась угрожающе расти.

Нет, это уже ни в какие рамки не лезет! Пугать меня? После паучьих лап в подвале Неблагого лорда? После купания на пару с водяным конем? После того, наконец, как я собственной магией выставила из сада бедняжку Эмили? Да я, между прочим, работаю на вашу королеву!

– Здравствуйте! – вежливо сказала я туману, заполонившему уже полкухни. – Может быть, присоединитесь к нам? И большое спасибо, я как раз хотела выпить чего-нибудь холодного.

Демонстративно поднесла чашку к губам. Отпить, к сожалению, не получилось.

Туман неуверенно выдал очередное «Ах-х-х» и попятился.

– Элайза, – обреченно проговорил пастор. – Не шали. Ты ведь знаешь, кто наша гостья. Что уж скрываться…

То есть это теперь называется – шалость?!

Постукивая ложечкой об лед, сковавший чай, я наблюдала за происходящим, удерживая на лице любезную улыбку. Пришла поговорить называется, спросить совета…

Выцветающий на глазах туман стянулся в птичий силуэт, и на подоконнике возник ворон, неловко переступая лапами. Не лапами… копытами!

С трудом подавив дрожь, я выдернула из-под сахарницы перо. Как жаль, что нет зажигалки! Просто на всякий случай. Вроде бы если поджечь шкурку оборотня, он должен убежать… Или не должен?

Но никакого ворона на подоконнике уже не было. Девушка… Блондинка в длинном зеленом платье. Ни капли от холодной красоты Мэб – полная противоположность. Прелестное, нежное личико, теплые карие глаза…

И длинные загнутые когти на пальчиках изящных рук.

Бааван Ши!

Золотоволосая красавица, обращающаяся вороном… Копыта и когти. Когтями она рвет плоть, чтобы пить кровь соблазненного мужчины, потому что клыков у вампирши-фейри нет.

Спокойно, Беата! Кровь мужчин! Женщин она не пьет.

Я громко сглотнула, глядя, как одна из самых жутких фейри подходит к пастору со спины и обнимает его, укладывая на плечо подбородок.

– И тебе доброго утра, хозяйка светлой стороны, – певуче сказала вампирша. – Сейчас я согрею твой чай. Извини…

– Эм-м… мистер Коннелли? – позвала я явно соблазненного мужчину, который с умиленным лицом гладил волосы монстра. Или не монстра?.. – Вы уверены, что…

– Это Элайза, – представил пастор. – Она… Мы…

– Прости, что хотела испугать тебя, Беата. Кажется, не вышло…

Вампирша отлепилась от плеча священника. Повела рукой – и от моей чашки пошел парок.

– Ты – Бааван Ши из Яблоневого Сада? – уже не сомневаясь в ответе, спросила я.

– Да, светлая хозяйка. И я хочу просить тебя не призывать меня в стражи. Я все еще надеюсь, что Джиллиус согласится сделать меня человеком.

Я потрясла головой. Безумно хотелось проснуться. Пусть даже в Дублине!

– А зачем тебе быть человеком?

– Я люблю его, – просто ответила фейри. – И убиваю. Изо дня в день, из года в год я убиваю того, кого люблю. Такова моя сущность, Беата, и я хочу избавиться от нее.

– Лучше я умру сам, душа моя, – сообщил пастор. Прямо, я бы сказала, проворковал.

Ничего не понимаю. Хотя нет, одно понимаю точно: вот она, болезнь Джиллиуса Коннелли. Если из тебя годами пьют кровь, о здоровье мечтать не приходится. Вот только кровь она должна была выпить за один раз и всю. При первом же знакомстве. Но, видимо, влюбилась… Причем взаимно.

И этот человек считает меня ненормальной!