Александра Черчень - Дом на двоих [СИ litres]

Версия о том, что пастор попросту околдован, однозначно не выдерживала никакой критики. Конечно, рядом с кареглазой фейри он глупо улыбался и постоянно к ней прикасался – то прядку волос уберет за ухо, то за руку возьмет, то приобнимет… Словом, производил впечатление смертельно влюбленного. Но вот пустого, стеклянного взгляда, как у прях Кэйра, у него и в помине не было.

И точно так же выглядела и вела себя Бааван Ши.

Я смотрела на них и думала, что мистера Коннелли, пожалуй, можно понять. Не вампирша, а ангелок – такую полюбить вовсе не сложно. А копыта она однозначно убирать умеет… Но кто бы объяснил, что этот сомнительный ангел нашел в откровенно некрасивом и явно занудном смертном?! Хотя… судя по чертам лица, в молодости пастор был очень даже ничего.

Яблочное варенье действительно оказалось удивительно вкусным. Просто волшебным. Варила его наверняка Элайза, и не стоило, конечно, даже пробовать…

– Так о чем вы хотели поговорить со мной, мисс? – спросил пастор, прекратив, наконец, суетиться вокруг стола, меня и своей возлюбленной. – Боюсь, что помочь вам я смогу разве что советом… Да и тут вам лучше обратиться к Элайзе.

Он одарил вампиршу светлой улыбкой, налил себе чаю и принял подобающее священнослужителю выражение лица: доброе, внимательное и заранее все прощаюшее.

– Называйте меня просто Беатой, – попросила я.

– Тогда и вы зовите меня Джиллиусом.

– Спасибо. Понимаете, я сегодня смотрела новости, и там…

Выслушав историю о несчастной, призванной Кейром девице, пастор вздохнул и развел руками.

– Ну что вам сказать, мисс… Простите, Беата! Здесь только один совет: закройте глаза на происходящее. Разве что послать анонимное письмо родителям бедной девушки. Написать, что она жива и здорова…

– А они прямо поверят, – скептически покивала я.

– Надежда лучше, чем ничего.

– Жива, здорова, – с тяжелым вдохом повторила я. – И вернется через пятилеточку – главное верить.

– Светлая хозяйка, с этой девушкой не случится ничего плохого, – подала голос Элайза. – Наоборот. Она покинет дом на холме с богатыми дарами. Поверь, Беата, лорд Плетущий не обижает своих прях.

– А что такое вообще пряха? – жадно спросила я. – Зачем они ему нужны и что они там делают?

Образы пауков в подвале не покидали моих мыслей, но какая-то часть сознания не могла поверить, что Кейворрейн превращает хорошеньких девчонок в таких вот страхолюдных чудищ.

– Как что? – удивилась фейри. – Прядут, конечно же.

Очевидное и невероятное!

– Что прядут? – уточнила я, подавив первый порыв раздражения.

– Нити.

Боги, если вы есть, дайте мне терпения!

– А зачем лорду нити?

– Как зачем? Только смертная девственница может свивать нити, которые пригодны для магии заключенного Плетущего. А он уже делает из нитей все, что захочет. Плетет нити мирозданья…

Ой…

– В смысле? Он создает миры?!

– Не совсем так, Беата. Он создает фрагменты… Трудно объяснить! Но сейчас, будучи заключенным в зазеркалье дома под холмом, лорд Кэйворрейн не может заниматься этим. Потому его ткани сейчас – всего лишь красивые игрушки. Лишь в ночь полнолуния ему позволено покидать свою тюрьму, но не дальше сада светлой стороны. И насколько я знаю, для серьезной работы Плетущего этого слишком мало…

Круто, конечно. Хотя и не особо понятно. И уж совсем непонятно, как такого ценного кадра можно класть на алтарь. Что будет с мирозданием? А если не класть на алтарь – то оно вообще рухнет, по словам королевы…

Я разрезала надвое очередную булочку и задумчиво принялась мазать ее вареньем.

– Оставьте все как есть, Беата, – сказал вдруг пастор. – Понимаю, что вы молоды и хотите сделать этот мир лучше…

Да-да, надеть доспехи и быстренько спасти! Тут хоть бы девственниц из подвала Кэйра вытащить, что уж там о мире говорить… Вот интересно, а уходят они от зазеркального гада тоже девственницами?

Между прочим, Элайза не соврала – девица, вылезшая из зеркала в коридоре, действительно была обвешана драгоценностями. Вот только вопрос, не превратятся ли они через пару дней в какие-нибудь сухие листочки? Хотя вряд ли. К таким вещам фейри относятся крайне серьезно – работа должна быть оплачена.

Джиллиус Коннелли тем временем продолжал нести очередную чушь о смирении. Нет, конечно, в чем-то он прав. Ни за что мне не добиться от своего узника, чтобы он отпустил девчонок. Тем более что королева ему явно разрешила. Вот только это все равно омерзительно!

И Бааван Ши, видимо, придерживалась того же мнения. Хмурилась, крутила чайную ложечку, позванивая по ней когтями. Любовно ухоженными, между прочим. Женщина есть женщина, даже если она вампир.

В какой-то момент фейри, кажется, заметила, что я внимательно рассматриваю ее руки. Отбросила ложку, и когти прямо на глазах втянулись в тонкие пальцы. И мне сразу стало чуть поспокойнее.

– Я не хочу смиряться! – гневно выдала она. – Джил, я устала так жить! И я не хочу жить без тебя!

Ну вот. А я думала, она о пряхах переживает…

– Ты привыкнешь, – с ноткой горечи ответил пастор.

Я с тоской покосилась на дверь. Отчаянно не хотелось присутствовать при выяснении отношений настолько странной пары.

– Беата, – обратилась ко мне Элайза. – А ты бы позволила своему любимому умереть? Не сделала бы все, чтобы он жил?!

– Конечно, сделала бы, – подтвердила я.

Вот только что можно сделать в данном случае? В случае большой любви пастора и вампирши? Прямо сюжет для фильма ужасов…

– Я уйду от тебя, – твердо сообщила фейри. – Если ты не решишься, я просто уйду! Я давно должна была уйти… Но я люблю тебя, Джил!

По ее щеке скатилась слезинка, и пастор ласково вытер ее салфеткой.

– Ты не уйдешь, Эли, – сказал он не менее твердо. – Ты обещала, что больше никогда не причинишь никому вреда. Я готов поить тебя своей кровью, а с другим ты не сдержишься, выпьешь целиком… Я не могу допустить этого. Ни как человек, ни как служитель Божий.

– Только поэтому? – всхлипнула Элайза.

– Нет… Прежде всего потому, что я люблю тебя, милая, – уверил Джиллиус.

А я отложила недоеденную булочку. От этой парочки исходит столько сахара, что сладкого уже не хочется. Уже прямо подташнивает, честное слово.

Но, скорее, подташнивало меня от запаха гнили, опять поплывшего по пасторской кухне.

Интересно, почему такие контрастные ароматы? То яблочный цвет, то гниль…

– Элайза, а как вас можно сделать человеком? И почему вы отказываетесь, Джиллиус? – спросила я, решив переключить фейри со страданий на конструктив. – Если есть какие-то варианты, надо ведь попытаться.

– Вариант один, – мрачно ответил пастор. – Только один, и он неприемлем. Видите ли, Беата, я и чужого-то человека не смогу расчленить! А уж любимую женщину…