Лана Ежова - Из космоса с любовью

Как же стыдно и противно! Что я наделала? Разве можно так навязываться, вешаться на мужчину? Да я сама себя теперь не уважаю — выпустила на свободу все порочное, что пряталось в душе. Ужасно хочется бежать, только бы не смотреть в глаза блондина, не видеть в них презрение и жалость. Да только куда бежать? Остров не покинуть. Хоть топись…

— Доброе утро! — прозвучало за спиной бодрое. — Ты рано встала, после отравления обычно отлеживаются сутки.

Маркус подошел ко мне и, аккуратно взяв за подбородок, поднял мою голову вверх. Темные брови сдвинуты, глаза сейчас тревожно голубые. Не в силах тонуть в них, я отвела взгляд.

— Слава Ктулху за твой удивительный метаболизм: антидот я вколол не сразу, но ты справилась сама. Это радует.

Я хмыкнула и, резко повернув голову, вырвалась из захвата. Депрессивные мысли, желание сбежать пропали, остался стыд. Но я уже не та, что три года назад, — теперь я сама отвечаю за свои поступки. Сама приношу извинения.

— Прости, — выдавила из себя глухо.

— За что? — хмыкнул леранец. — Что не послушала меня и неосторожно потащила в рот всякую дрянь? Жестокий урок судьбы, не стоит извиняться передо мной — лучше извинись перед самой собой.

Он хочет замять случившееся? Сделать вид, что не произошло ничего страшного? Ну уж нет! Не хочу, чтобы совесть грызла еще и из-за вчерашнего!

— Нет, прости за мое поведение.

Я не смотрела на блондина — на это смелости не хватало. Видеть жалость больно и унизительно.

— А что не так с поведением? — удивился Маркус. — Ты молодец — прочистила желудок самостоятельно, обычно это делают в больнице. Держалась неплохо, когда начались галлюцинации, признак передозировки и возможной смерти.

Я передернула плечами после его слов, но помимо страха от осознания, что была в шаге от гибели, меня дико взбесила непонятливость блондина. Разве неясно, о чем на самом деле я говорю?

Если непонятно, что ж, придется объяснить доходчиво.

— Прости, что приставала к тебе, обычно я не набрасываюсь на парней. И я понимаю, что тебе неприятно. Какая-то незнакомая девица лезет с поцелуями — ну противно же!

Маркус опустился рядом.

— Хм, как бы тебе сказать…

— Прямо. — Я неловко улыбнулась.

— Мне было приятно. Очень.

Слова Маркуса прозвучали громом в ясный полдень. Озадаченно взглянув на него, я тотчас отвернулась. Джентльмен… дает возможность сохранить лицо.

Блондин добавил тихо:

— Только я предпочитаю, чтобы желанная девушка сходила с ума не из-за афродизиака, а от моих ласк.

Я перестала дышать от потрясения. Верно ли расслышала? Маркус назвал меня желанной?

Не веря своим ушам, я открывала и закрывала рот, как выброшенная на берег рыба.

— Ты все правильно поняла, Алиса. — Маркус не сводил глаз с океана, и я могла незаметно смотреть на гордый профиль блондина. — Но я не домогаюсь, не преследую, не пользуюсь удобным моментом и не соблазняю женщин, которые того не хотят и не могут в силу определенных обстоятельств от меня сбежать. Я не такой, как некоторые уроды.

Он поднялся с поваленной пальмы и медленно направился в сторону океана.

Я не могла оторвать взгляда от треугольника смуглой спины и терялась в догадках, почему он так сказал. Не такой?.. Значит, у него перед глазами был пример? Неужели назойливое ухаживание закончилось настолько плохо, что даже сейчас в голосе Маркуса звучал гнев? Возможно, нечто плохое случилось с его сестрой? Хотя… нет, из ближайших родственников у него только мать и кузен.

Отец не раз повторял, что любой мужчина — охотник, любит добывать трофеи. Это инстинкты, которые не смогла истребить цивилизация. А тут честно признались, что стать объектом сексуального преследования мне не грозит. Даже как-то обидно. Может, я хочу, чтобы меня преследовали и добивались? Тогда точно ясно, что ты нужна.

В невеселых размышлениях прошло все утро. За завтраком, слегка смущаясь, я сообщила, что после вчерашнего нападения черепах они больше не кажутся мне милыми, и, если Маркус желает, то может разбавить наше меню омлетом.

— Извини, омлетом не порадую, — возразил он чуть насмешливо и объяснил: — На костре это технически невыполнимо, зато яйца можно запечь в песке под углями.

Посовещавшись, мы решили перенести наш лагерь к озеру с пресной водой — бутылки из бокса уже заканчивались, хотя и пили мы в основном сок плодов кокоса. Но прежде всего до сбора вещей мы сделали то, что должны были еще в день попадания на остров: на песчаном берегу выложили из камней знак просьбы о помощи. Поколебавшись, я попросила добавить и три земных буквы: SOS. Маркус хмыкнул, но помог оставить и второе послание.

Ближе к вечеру новый навес был готов.

— Скоро начнется сезон гроз, — обрадовал блондин. — Нужно обследовать территорию тщательней — здесь должны быть пещеры.

— С пещерными медведями, — мрачно пошутила я.

Маркус же абсолютно серьезно возразил:

— Нет, разве что кто-то специально их завез, но это абсурд. Зачем? Кроме водных обитателей нам следует опасаться кабанов и диких кошек, которые, впрочем, редко нападают на людей.

Упоминание о кабане спровоцировало обильное слюноотделение — ужасно захотелось съесть кусок мяса, хорошенько отбитого, посыпанного горьким перцем и обжаренного до золотистой корочки, — так готовил дед отбивные на Земле. Или же отведать порцию румяного шашлыка, который здорово готовила Карина по семейному рецепту — за три года на Фиоре мы пару раз устраивали пикники за городом. Моя дорогая подружка… Как она там? Наверняка валяется в шезлонге и наслаждается разноцветными коктейлями, не то что я.

После отравления слабость никуда не делась, и купалась в озере и мыла голову самодельным шампунем из фруктов я на чистом упрямстве.

Видя мое состояние, Маркус в очередной раз проявил чуткость — приблизился к берегу с термопокрывалом в руках.

— Вылезай, рыбка.

Чувствовать заботу, осторожные прикосновения после того, как он сказал, что я ему желанна, волнующе. У нас словно появилось нечто общее, тонкая нить окрепла, даря смутную надежду на счастье. Такие необычные ощущения… Не верится до сих пор, что обо мне заботится миллиардер Моринес. Все же противоречивый образ сложился о нем: то ли холодный сноб, то ли заботливый и деликатный мужчина. Вероятнее всего, студеные взгляды — для посторонних, а для близких — внимательность и забота. И чего не хватало Эфриде, что она засмотрелась на других?

Воспоминание о невесте блондина испортило настроение.

— Ты дрожишь, Алиса. Замерзла?

Я бы так не сказала… хотя… мне хотелось бы дольше чувствовать тепло его рук.

— Есть немного.

— Все землянки — мерзлячки или только мне досталась уникальная? — пошутил Маркус.