Лана Ежова - Из космоса с любовью

— Ясно, — произнес как-то мрачно Маркус. — Дала судьба вам подарок, за который пришлось заплатить эмоциями.

— О чем ты сейчас? Фатализмом отдает. Хочешь сказать, что если мы получили путевку практически задаром, то должны были как-то заплатить? Я, к примеру, попала в аварию?

— Видишь, ты и сама все уяснила.

— Интересно, как там Карина? Надеюсь, хоть она загорает на пляже без приключений.

Я посмотрела на звездное небо, затем на Маркуса, пессимистически настроенного, и вздохнула. Интересная теория: за случайный успех придется заплатить чем-то, пускай не сразу, но потом — точно. Странно, но я в самом деле начинаю понимать блондина с полуслова. Привыкаю к нему? Нежелательно, ведь вместе мы только здесь. Не хочу скучать, когда расстанемся.

Чтобы развеять мрачные мысли и вернуть легкость в общении, я пошутила:

— А можно пожелать кофе? Сколько он будет стоить на необитаемом острове? Полцарства за кофе!

— Не совсем понимаю. Что такое «полцарства»?

Впервые Маркус выглядел смущенным от того, что чего-то не знал. Я же, порывшись в памяти, поняла, что на этой планете нет понятия царства и его половины: до установления парламентской республики на Леране была империя, которую никто и никогда не разделял между детьми, — всегда был один наследник.

С некоторым трудом я объяснила значение фразы.

— А если серьезно, как бы ты расплатилась за кофе на необитаемом острове? — Голос Маркуса прозвучал провокационно, или же мне просто показалось. — Предложи свою цену.

— Поцелуй сойдет?

Хотела сказать, что готова расплатиться сотней поцелуев, но это чересчур много даже для шутки, и потому ограничилась одним.

— Какая интересная валюта…

— Уж какая есть на острове, — почему-то захотелось оправдаться. — Но, разумеется, я могу оплатить кофе мытьем посуды.

— Не выйдет, посуда у нас одноразовая — листья, — возразил Маркус и поддел: — Хитрить надумала? Не получится, я настороже.

— Хорошо, если с небес на меня упадет термос с кофе, я заплачу за него Ктулху поцелуем.

— Не боишься, что он услышит и придется отвечать за слова? — вкрадчиво поинтересовался блондин.

Определенно, у него сегодня игривое настроение.

— Не боюсь — у вашего бога уже есть жена.

— И правильно делаешь: нет в галактике вернее мужчины, чем женатый леранец.

В этом заявлении было что-то от старого Маркуса, Маркуса-сноба, но я не стала заводиться. Пусть считает, что леранцы — самые верные мужья, спорить не буду.

Некоторое время мы молчали. Каждый думал о чем-то своем. Затем Маркус как будто очнулся и признался:

— Везде искал — не помню, куда положил коммуникатор. Кстати, ты не видела?

Упс… Я и забыла предупредить, что зарыла гаджет. Ох, как нехорошо!

Бывший жених приходил в бешенство, если я просто перекладывала в другое место его планшет, хотя сам не церемонился с моим — просматривал периодически, листая даже историю поисков в Космопаутине. Видно, за три года я отвыкла от того, что нужно считаться с мужскими заморочками.

Не сумев сразу признаться в своеволии, я задала вопрос:

— Ты думаешь, он заработает, если высохнет?

— Надежда есть.

— Я тоже так подумала и поэтому вчера утром закопала его в песок, — стыдливо призналась я. — Еще там, в старом лагере. Прости, забыла сообщить.

— Закопала, чтобы песок вытянул влагу, — понимающе произнес Маркус. — Хорошо, я и сам так хотел сделать. Завтра заберем.

Неловкое молчание — и я попросила показать мне леранские созвездия. Маркус рассказывал интересно, но я все-таки задремала. Открыла глаза, когда он переносил меня на руках под навес, и снова уснула.

Пряно-горький аромат ворвался в сон. Проснувшись, я несколько минут пялилась в зеленый лиственный потолок. Остров… Все тот же остров. А снилось, что я дома, на родной станции, готовлюсь к регистрации брака.

Арк настаивал на свадебном платье в традициях Земли — белом и пышном. И я согласилась, но, когда отец зашел за мной, чтобы сопроводить в общий зал, где должна состояться церемония бракосочетания, я надела грязный комбинезон механика. Во сне отец не возражал и даже не ругал жениха, хотя он ему всегда не нравился.

В общем зале собрались все, кого я любила, с кем дружила. Даже брызжущая солнечной энергией девушка, хотя познакомились мы с рыжей зажигалочкой Кариной позже. В темно-зеленом комбинезоне я приближалась к регистратору и жениху, стоящему ко мне спиной. Шла — и с каждым шагом сердце билось быстрее. В насыщенно-синем костюме фигура мужчины выглядела потрясающе элегантной. Жених обернулся — и я обомлела. Маркус… Во сне вместо бывшего меня ждал улыбающийся леранец.

Я не верю в вещие сны, хотя знаю немало серьезных людей, которые, занимая ответственные должности на космической станции, были убеждены, что можно получить подсказку свыше, хорошенько поспав. Никаких откровений от мистических сил нет. Сны — отображение наших страхов и надежд. Порой причудливо переплетаясь, они раскрывают заветные тайны наших душ.

Сейчас я бодрствовала, но сердце продолжало колотиться быстро-быстро. Вдобавок я ощущала сожаление, что вместо прекрасного белого платья надела облегающий, с огромным количеством карманов комбинезон. Предстать перед Маркусом хотелось красивой, невесомой феей, а не механиком в грубых ботинках — странное желание даже Для сна.

Осмысливая приснившееся, я упустила из виду невероятно приятный аромат — аромат свежесваренного кофе. Кофе?.. Да ладно!

Я вышла из-под навеса и, бросив быстрый взгляд на сидящего возле костра блондина, поспешила к озеру приводить себя в порядок. Следовало проснуться окончательно, а то уже чудится невозможное. Я знала, что на этой планете кофе выращивали лишь в нескольких местах, предпочитая покупать его у землян. И уж точно кофейные деревья не росли на необитаемых островах.

Освежившись, с помощью нескольких палочек я собрала волосы в высокую прическу. Идя к Маркусу, с удивлением осознала, что сердце зачастило прямо как в моем сне, только повод для волнения был другой: мне не показалось — в воздухе в самом деле разлит аромат кофе.

На широких листьях остывали запеченные крабы — большие, темно-красные, с устрашающими на вид даже сейчас клешнями. У костра валялось несколько длинных зеленых плодов в оранжевую точку, некоторые из них были повреждены столь сильно, словно взорвались изнутри.

— Доброе утро! — произнесла я, с откровенным интересом рассматривая «кухню», на которой колдовал (иначе и не скажешь) блондин.

— Доброе утро, соня.

Сказано по-доброму, без упрека. Почему-то на острове я редко просыпалась рано, хотя несмолкающие птицы и насекомые — еще тот круглосуточный будильник.