Елизавета Соболянская - Купите мужа для леди

«Родезийская танцовщица» затянула королевского секретаря в альков и, блестя глазами, поманила за собой. Сказав себе, что именно так опытные и серьезные люди попадают в ловушки, Вервиль пошел за ней, вдыхая потрясающий аромат духов и удивляясь тому, что в гостинице они казались ему слишком сладкими.

Незнакомка привела его в полутемную комнату. Ее интерьер напомнил Вервилю «Англез» – лампы, накрытые шалями, едва освещали пространство, указывая на просторную кровать. Курильница на высоких ножках источала знакомый аромат благовоний. Позванивая колокольчиками, дама потянула Вервиля к постели, и он с трудом сдержался:

– Миледи, мы не знакомы…

Мягкая ладошка легла на его рот, призывая к молчанию, а вторая рука пробралась под камзол и запуталась в складках рубашки. Помня о первой ночи в отеле, Вервиль хотел быть нежным, но у него ничего не вышло – холодный сдержанный секретарь испарился, уступив место страстному мужчине, желающему обладать. Не миндальничая, он толкнул незнакомку на кровать, навис над ней вырезанной из мрака тенью и, не желая возиться с многочисленными застежками, просто вспорол ее одежду коротким клинком!

Сухой внутренний голос немедленно заявил ему, что дама поднимет визг, жалея свои тряпки, и вместо страсти он получит истерику. Однако «родезийская танцовщица» его удивила – гибко изогнувшись под ним, женщина застонала, а потом вцепилась в него всеми конечностями, уронив на себя его немалый вес.

Ошеломленный мужчина не успел ничего сказать – толчок и неудачное падение выбили весь воздух из груди, а дама уже скатила его на постель, дернула в сторону его рубаху, а потом с торжествующим рыком уселась сверху! Звон украшений и откровенные стоны слились в чувственную мелодию, от которой Вервиль окончательно потерял голову.

Кровать превратилась в арену, на которой схватились двое. Объятия напоминали борьбу, поцелуи стали укусами, а ласки были столь жгучими и откровенными, что Вервилю казалось – постель вот-вот вспыхнет!

Когда закончился первый раунд, они раскатились в разные стороны, давая себе передышку. Вскоре мужчина собрался с силами, приподнялся на постели и взглянул на комнату. Она напоминала поле битвы: одежда была разорвана в клочья, одеяло сбилось в комок, а украшения и блески разлетелись по простыням, сверкая, точно непролитые слезы.

Женщина, лежащая в густой тени балдахина, шевельнулась, подобралась ближе, прижалась грудью и бедрами к спине Вервиля. Полежала, давая ему ощутить ее упругое тело, потом недвусмысленно скользнула рукой вниз, одновременно прикусывая чувствительное мужское ухо. Судорожно втянув воздух, королевский секретарь бережно перекинул легкое тело незнакомки через плечо. Он перевернул ее на живот, упирая восхитительные бедра в скрученное их движениями одеяло и прижался, вдавливая в матрас:

– Вы готовы продолжить, миледи? – спросил он хриплым, почти надтреснутым от напряжения голосом.

Вместо ответа «родезийская танцовщица» толкнулась ему навстречу, и разговоры закончились.

После церемонии принятия даров Полин вместе с королем вернулась во дворец. У них оставалась пара часов на обед и переодевание в карнавальные костюмы. Для экономии времени обедали вдвоем. Слуги накрыли стол в малой столовой для завтраков, леди Орвейг и охрана короля проверили блюда амулетами и ушли в соседнее помещение, создавая иллюзию уединения.

Бенедикт Четвертый пребывал в удивительно прекрасном расположении духа: много шутил, предлагал Полин попробовать удивительные по красоте закуски. Она, предчувствуя расставание ела мало, слабо улыбалась и в целом казалась уставшей. Его Ввеличеству это не понравилось:

– Полин, до снятия масок в полночь мы не сможем покинуть бальный зал, так что вам понадобятся силы, а то вы совсем ничего не едите!

– Простите, Ваше Величество, я не голодна, – отозвалась мисс Уиткроф, стараясь улыбнуться.

Но король не оставил это дело просто так – вызвал лакея и велел подать редкое высокогорное вино. Точнее, это было не вино, а настой целебных горных трав, который разводили сладким розовым вином, чтобы избегнуть сильной горечи. Выпив бокал, Полин действительно почувствовала себя лучше, щеки разрумянились, тело стало легким, почти невесомым. Довольный король проводил ее до покоев и ушел к себе – одеваться.

Мадам Фонтенет лично прибыла проследить за правильным облачением в алое, расшитое золотыми листьями платье. Она же давала указания куаферу, который страдальчески заламывал бровь, вплетая в волосы Полин золотые шелковые листья и алые хрустальные ягоды.

Спустя пару часов ей позволили взглянуть в зеркало и Полин захотелось ругаться: как фаворитка она не имела право носить диадемы и короны. Обычно королевские фаворитки обходили это правило, украшая прически аграфами, заколками, лентами, но для нее куафер сплел самый настоящий венец из золотых листьев и алых ягод.

– Леди Осень, – удовлетворенно заявила мадам Фонтенет, тоже глядя в зеркало. – Не дитя, не юная девушка, а прекрасная женщина в расцвете своей красоты!

Полин не смогла возразить. Алые перчатки, золотистый плащ с зеленой вышивкой по краю – и она готова к выходу на свой последний королевский бал!

Бенедикт встретил ее у дверей и, взглянув на Его Величество, Полин уверилась: он знал, какого цвета будет ее платье. Серебристо-серый бархатный камзол, расшитый бриллиантовыми лентами, безупречно сочетался с ее костюмом. Последним штрихом стала алая полумаска, которую Его Величество небрежно закрепил на лице.

По дороге в бальный зал к свите присоединился лорд Вервиль. Насколько помнила Полин, он должен был дежурить при Его Величестве до полуночи, а затем на его место заступал третий секретарь. В бальный зал король вошел с фавориткой, все присутствующие сделали поклон и тут же занялись своими делами: танцы, флирт, обмен мнениями и сплетнями – все это под соусом из великолепных вин, музыки и закусок.

В этом и была главная прелесть осеннего бала, как, впрочем, и всех балов маскарадов – король присутствовал, но не требовал к себе внимания. Правда, некоторые смельчаки пытались подавать на маскарадах прошения, но Бенедикт Четвертый быстро окоротил слишком ретивых, наказывая нахалов отказами. Благодаря этому балы-маскарады стали просто увеселениями.

То ли выпитая настойка, то ли общая атмосфера праздника тому причиной, но Полин вскоре развеселилась настолько, что с радостью откликнулась на приглашение Его Величества потанцевать.

Когда они весело кружились в танце, мисс Уиткроф заметила, что королевский секретарь высматривает кого-то в толпе, но не придала тому особого значения. Однако через некоторое время в зале стало так шумно и душно, что король предложил переждать до полуночи на небольшом балконе, примыкающем к залу. Полин с радостью согласилась, и они вышли в темную осеннюю ночь чтобы постоять под звездами, прижавшись друг к другу.