Анна Бобылева - Тайна воронки

— Прости. Я сделал всё, что мог, — пробубнил он.

— Я знаю, дружище. Знаю. Она была совсем плоха, да? — спросил, стараясь остановить подступившие слезы.

— Да. Она даже смирилась с концом, не хотела бороться. И сюда ехать тоже не хотела. Агата уговорила. Уж не знаю как. Дар убеждения, не иначе, — усмехнулся он. — Ты сам собрался нырять? — Рем кивнул. — Как на это смотрит Мари? — ехидная улыбочка напомнила ему прежнего Оливера с дикой горы.

— Сам-то как думаешь? — парировал Рем, и они рассмеялись, а после незаметно утёр рукавом слезы.

— Она найдётся. Вот увидишь. И кудрявый тоже. — Рем прищурился. — Идём. Я все тебе расскажу.

Он привёл друга домой, не обратив ни малейшего внимания на протесты. Агата и дети ему очень понравились, они сразу нашли общий язык. Девочка засыпала героя вопросами о битвах и путешествиях. О том, как они с папой спасли всех от гибели. Рем сразу понял, что Оли чуток приукрасил, но дети не унимались, и он не стал портить им впечатления. Мари вежливо встретила гостей, и учтиво беседовала с Агатой, игнорируя присутствие своего мужчины. Если быть точным, даже не поворачиваясь в его сторону. Оттого в душе образовалась пустота, напоминавшая по ощущениям дыру, которую нечем было приткнуть. Он виновато поглядывал на любимую, представляя, как просит прощения, а она гневно отворачивается.

Оли высушивал бокал за бокалом. Стресс битвы ещё не выветрился, а перегар будет держаться ещё дольше. Агата рассказала, что произошло, и Мари встревоженно на него взглянула, впервые за вечер удостоив вниманием. Она дернулась, будто хотела подойти, но потом передумала. В воздухе повисло напряжение, и вскоре гости отправились спать. Детей утащить в спальню оказалось особенно тяжело. Любимая не торопилась, сидя в кресле и наблюдая, как плещется в бокале вино. Она, наверняка, ожидала разговора, но Рем не спешил его начинать. Знал, что позиция не изменилась. «К чему топтаться на месте?». В дверь постучали. На пороге стоял Тим. Он озирался по сторонам, словно от кого-то скрывался.

— Входи, — пригласил Рем, и тот шмыгнул внутрь. — Что случилось?

— Ничего. Я просто хотел узнать, идём завтра? — глаза бегали, руки прятал в карманы серебристого балахона.

— Я хотел взять кого-то другого. Тебе не обязательно…, — начал Рем.

— Нет, я иду. Эта тварь пугает меня до чертиков! Я не смогу спать, зная, что она там! — яростно отозвался Тим.

— Хорошо. Завтра у кромки пляжа. Оповести всех. Отберу героев на месте. И Яну скажи. — Тим кивнул и выбежал в ночь.

Мари подслушивала разговор. Тон был понижен, но она обладала особенностью — читала мысли. Эта женщина могла знать больше, чем произносилось. Гораздо. Одному ему каким-то неведомым образом иногда удавалось скрыть свои намерения.

— Значит, решил, — подытожила из гостиной бесцветно.

— Решил.

— Молодец.

— Спасибо, — намеренно дерзил он, начиная злиться.

Любимая вспыхнула, щеки зарделись румянцем, ноздри раздулись. Перепалка была неизбежна, он приготовился к развитию и взаимным обвинениям. Как вдруг в дверной проем, буквально снеся дверь с петель, завалился крепкий, кудрявый Магнус, а на руках у него лежала Амина. Девушка находилась без сознания. Рем забрал подругу и уложил на диван. Мари быстро притащила кейс с медикаментами и начала осматривать её специальным фонариком. Кудрявый рухнул в кресло и залпом осушил бокал. Он весь вспотел. Похоже, сюда они торопились. Следом в дверь вошла Ная. Она притаилась, пользуясь моментом внезапности. Рем нервно пригладил волосы, ожидая вердикта. Вид подруги оставлял желать лучшего: иссушенные губы, исхудавшее, зеленоватое лицо, ослабшее тело. Больше походила на труп, чем на саму себя.

— Она очнётся. Сейчас ничем не помочь. Пусть поспит, — отрезала Мари и перевела взгляд на остальных гостей. Остановившись на Нае, приподняла брови.

— Это что ещё за фокусы?

— Она помогла нам очень! Не выгоняйте, пожалуйста! — встал на защиту кудрявый целитель.

— Она беглянка! А мы оба, на минуточку, Вече! — вскинулась Мари, багровея. Кто-то, определенно, должен был сегодня пострадать.

— А ещё она мать Амины. Вряд ли та обрадуется, если вы её сдадите, — отстаивал позицию кудрявый, сложа на груди руки.

Хозяева потеряли дар речи. Ная опустила глаза, ведь добавить было нечего. Рем первым очнулся от раздумий.

— Хорошо. Оставайтесь. Можете ночевать здесь, в гостиной. Утром поговорим, — погладил по волосам подругу, и у Мари на шее проступила вена.

Она хотела возразить, но не стала. Мысли любимого были столь невинны, что её это выбило из колеи. Круто развернувшись, она скрылась на лестнице, прерывая скандал.

— Присмотрите за ней?! — резко обратился к Нае, та кивнула. Когда преодолел треть ступней, она тихонько его окликнула.

— Можешь не говорить Нилу, что я здесь?

— Хорошо, но за Мари не ручаюсь.

Ная устроилась подле дивана, уложив голову в ногах дочери. Ночь оказалась полна сюрпризов для обитателей этого дома.

Рем был гоним Мари. Она пинала его, когда храпел, выдергивала одеяло, и всячески демонстрировала недовольство, даже во сне. Пробудился, как и обычно, обнимая любимую. Она спала и потому не противилась. Убрал волосы с тонкой шеи и прильнул губами, застонала во сне. Обожал, когда она так делает. Инстинкт мгновенно срабатывал, и он подоткнул между ног одеяло. Прекрасная, нежная, родная. Мари была всем в его жизни. К сожалению, он не мог поступиться принципами. Потерять её, казалось, худшим из исходов, и не важно, как именно это произойдёт.

«А что, если я вижу её в последний раз?», — промелькнуло у него в голове и подтолкнуло к действиям. Он не боялся отказа, не просчитывал наперёд, просто убрал одеяло и прижался к бедру. Руки заскользили, скрываясь в лоне. Любимая выдохнула и изогнулась, постанывая. Сонная дымка улетучилась, и она распахнула глаза, осознавая, что именно происходит, и собираясь возразить. Рем стал настойчивее, активировав пальцы, и она подчинилась желанию, расслабляясь в объятиях любимого мужчины. Губы находили, впивались, прикусывали. Он накрывал её собой и владел, а мысли продолжали курсировать, упиваясь, вожделея, боготворя. Любимая, без стеснения читая их, стонала всё громче. Рем откинулся на подушку, взъерошенный и счастливый. Как только они отдышались, Мари села в кровати, не поворачивая головы.

— Это не значит, что я тебя простила, — прозвучало по-детски обиженно. Он крепко обнял её в ответ и поцеловал между лопаток.

— Я уничтожу существо и вернусь. И тогда буду только твоим. Клянусь. — Она повернулась, невесело улыбаясь.

— Ты глава ловцов. Ты никогда не будешь только моим. Я знала, на что шла, — поцеловала его в губы и прослезилась. — Идём. Надо посмотреть, как там Амина.