Ирина Котова - Темное наследие [litres]

– Нет, детка, я не герой. Я алчный и корыстный тип.

– Да? – провоцирующе продолжила она.

– И хочу быть вознагражден.

Как его заводила эта игра – до сухих губ, до влажных ладоней.

– Ну… – она волнующе вздохнула, – кажется, я знаю, что тебе предложить.

– А я – тебе, – Люк затянулся. – Свободу.

Марина молчала, и ее дыхание раскаляло трубку так, что он лизнул край стакана, прежде чем снова выпить.

– Испугалась, принцесса? Лучше останешься в клетке?

– Нет, – едва слышно выдохнула она после долгого, мучительного колебания.

– Я решу эту проблему. Веришь мне?

– Да.

– И сама ни во что не лезь. Дай мне заработать награду. Обещаешь?

– Да, Люк.

– Умница, моя принцесса. Научись ждать. И не делай глупостей, предоставь это мне.

– Пойдешь на международный скандал? – недоверчиво уточнила она.

– Ради тебя, Марина, – ответил он, и имя ее имело вкус коньяка и лета, – я пойду даже на эшафот.

– Вы меня пугаете, ваша светлость, – с непривычной нежностью, от которой он совсем размяк и расслабился, произнесла дочь дома Рудлог.

– Я и сам себя пугаю, Марина, – совершенно искренне признался Люк. – Погубите вы меня когда-нибудь, ваше высочество. Так что, – хрипловато и иронично заключил он, – клади трубку, пока я не плюнул на все и не сорвался к тебе прямо сейчас.

Принцесса усмехнулась и отключилась.

Герцогу Дармонширу пришлось приложить немало усилий, чтобы прогнать совершенно подростковое, щенячье чувство счастья, собраться и вернуться к работе. Требовалось сделать всего несколько шагов, чтобы решить наконец загадку смертей аристократов из списка наследования Инландеров. Люк был настроен на триумф, как охотничий пес, загоняющий дичь, – но и в этой азартной гонке необходимость увидеть Марину проскакивала острыми уколами возбуждения и горячими снами.

Его светлость докурил, с наслаждением выдохнул последний дым и поднялся. Нужно было срочно сделать несколько звонков… навестить склон горы в Блакории, съездить в Лесовину… и раскрыть преступление.

Первая декада января, Йеллоувинь

Императорские сады – та часть, в которой поселили старшую принцессу дома Рудлог, – утопали в золоте, купались в алом и желтом, отражаясь в бесконечных каплях прудов, подчеркиваемые строгой прелестью черных резных пагод, медленно двигающихся по водной глади.

Здесь царила осень, овевая бежевый и красный резной павильон под названием «Забвение» сладковатым и чуть зябким ветерком, полным запахов прелой листвы, грибов, мхов и влажной земли. Широкие двери павильона выходили на большую веранду, где можно было посидеть, посмотреть на зеркально расположенный павильон на дальнем берегу огромного длинного пруда, на тихую гладь воды и мигрирующие по ней фонарики и послушать тревожные крики готовящихся к зиме птиц.

Зима в Пьентане была очень короткой – всего месяц снега на границе черного и белого сезонов, после которого начинала вступать в свои права весна, куда более смелая здесь, в вотчине Желтого, чем в любом другом городе Туры.

Ангелину, несмотря на неофициальный статус визита, встретили с такими почестями, будто она собралась замуж за наследника Йеллоувиня. Телепорт, из которого вышла принцесса, находился на залитом солнцем пригорке – и, когда она появилась, сочная трава под ее ногами оказалась покрыта яркими трепещущими цветами. Но стоило сделать шаг, как зазвучали перезвоном крошечные тисаймаси – полые трубочки на подвеске, по которым проводят палочкой, – в руках окруживших телепорт женщин, а цветы заволновались и вспорхнули вверх тысячами волшебных бабочек, собравшихся в изображение взмывающего алого сокола, рассыпавшегося воротами-радугой, в которые и прошла принцесса навстречу встречающим.

Встречала ее лично супруга императора, великолепная Туи Сой Ши, «Сапфировая бабочка» императорского сада, сохранившая к своим шестидесяти с лишним годам и прямую спину, и нежную кожу цвета топленого молока, и твердый взгляд. Торжественно, в окружении дочерей и внучек, проводила принцессу в павильон, и их процессия по залитому солнцем парку напоминала стаю дивных пташек, двигающихся так слаженно, будто они были сработавшимся боевым отрядом.

Хотя, может, так оно и было: женщины семьи Ши, по слухам, обучались боевым искусствам наравне с мужчинами и могли себя защитить.

Ани старалась не показывать настороженности от оказанной ей чести. Так могли бы приветствовать королеву или царицу, но не ее – не в том статусе была одна из сестер повелительницы Рудлога, чтобы ее одаривала благосклонными улыбками сама императрица.

Однако Хань Ши никогда не делал ничего просто так. Значит, что-то задумал. Хотя Ани наверняка узнает, что ему нужно. На встрече, только дождаться бы ее.

– Здесь будут только женщины, – сказала императрица, остановившись перед дверью павильона. – Никто не оскорбит вас мужским присутствием. Служанки будут появляться по вашему зову, – она протянула Ангелине маленький длинный колокольчик. – Позвоните, и вас услышат. Мы счастливы обеспечить вам покой и одиночество, красная принцесса.

– Благодарю, – почтительно ответила старшая Рудлог и, как велел йеллоувиньский этикет, подождала на пороге, пока величественная Туи Сой Ши с сопровождением скроется из виду. Расспрашивать, когда ее примут, было совершенно неприличным, так же как и озвучивать императрице просьбу, с которой принцесса приехала в страну долгой весны.

И потянулись дни томительного ожидания и звенящего одиночества. Осень теплыми руками будила принцессу по утрам, гладя солнечными лучами по лицу и телу, и бархатными сладкими ночами звала в постель. Осень звенела журавлиными криками, парила дымом из маленькой бани на берегу пруда – водопад с крыши лился прямо в водную гладь, создавая прозрачную стену. Осень приносила тысячи мыслей и удивительно выстраивала их в четкую систему, отделяла шелуху, всматривалась в пруды золотым оком солнца и уносила тревоги. Одиночество и золото великолепного леса незаметно и очень легко сняли броню, которой принцесса закрывалась от людей, – здесь не было в ней нужды, – заставили ее всматриваться в окружающий мир и в себя, и с каждым днем взгляд этот становился все пристальнее, все безжалостнее и откровеннее.

Звонки на работу и домой лишь немного отвлекали от молчаливого созерцания, в которое погрузилась принцесса. Не мешали и служанки, тихими тенями проходящие по павильону, – они приносили еду и любимый чай, убирались в покоях, когда Ангелина уходила на прогулки по солнечному затихающему перед зимой лесу.

Приносили девушки и подарки от императрицы. Шкатулку с мазями, тонко пахнущими древесными и травяными оттенками. «Это для красивых снов, госпожа», – тихо шептала служанка, кланяясь и протягивая дар. Шелковые легкие наряды, холодных синих и огненных красных цветов, оттеняющих бледную красоту Ани. Гребень с бирюзовыми украшениями, от которого голова становилась легкой. Милые и ни к чему не обязывающие вещи, знаки внимания и того, что о гостье не забыли.