Ирина Котова - Связанные судьбы [litres]

После полуночи, под огромной круглой луной, что освещала блестящие ледяными слезами ворота, Обитель дрогнула и тяжелые створки застонали, открываясь. Через некоторое время вышла матушка-настоятельница, покачала головой, поглядела на сопровождающую ее женщину. Та, закусив губу, смотрела на бледного замерзшего мужчину, что лежал на снегу.

– Чего смотришь, – проворчала настоятельница, волоча тяжеленного мужика за линию ворот. – Помогай. Надеюсь, жив еще. И не отморозил себе ничего. Голову отбил точно, раз прям тут помереть решил. Первый раз такого упорного вижу. Чего не вышла-то? Вон какой здоровый, все ворота помял нам.

– Я мужа люблю, – неохотно ответила Тарья, хватаясь за обледеневшую куртку и помогая поднять грузное тело. Женщины под внимательным взглядом статуи Синей Богини дотащили Свенсена до скамейки. Ворота закрывались долго, с жутковатым воем.

– Мертвому твоя любовь ни к чему, – сердито сказала матушка. – Мертвых надо помнить. А любить – живых. Эх… давай-ка его сразу в источник. Там и согреется, и милостью Богини излечится. А потом сама выхаживать будешь. Это тебе послушание, сестра. За жестокосердие и обман.

– Как поняли? – тихо спросила Тарья, снимая с замерзшего куртку и рубашку.

– Я что, беременную за столько лет от небеременной не отличу? – строго сказала настоятельница. – Сказала ему, раз ты так решила. Грех на себя взяла. Эх, Тарья, Тарья. Мертвые не согреют тебя ночами и в старости. А этот, хоть и бешеный, – согреет. Ты слушай, слушай, глаза не отводи. Я еще от Богини за вмешательство получу, с месяц поститься придется. Но кто ж вас уму-то научит?

Баронесса Тарья-Катарина Лифтор

Подполковника, так и не пришедшего в сознание, осторожно погрузили в источник. Тарья разделась, села рядом, придерживая его и растирая сбитые кулаки, тело, смывая кровь с лица. Из окошек келий то и дело выглядывали любопытные сестры, шушукались между собой: виданное ли дело, мужчина в Обители и не по воле Богини! Источник пыхал паром, заволакивающим темный двор, светила луна, матушка то и дело выходила – то сообщить, что приготовила еще одну кровать, то поинтересоваться, как дела и не ожил ли еще упрямец.

Хиль не оживал. Но жилка на виске билась размеренно, лицо распарилось, покраснело, ссадины на костяшках потихоньку затягивались, и Тарья обняла его, уперлась ногами, чтобы не соскользнуть в воду, и, поколебавшись, положила голову на грудь – послушать сердце.

И сама не заметила, в какой момент оно застучало быстрее, а крепкие руки вдруг прижали ее к груди – не дернуться и не вырваться.

Но она и не стала вырываться. Мужчине, который готов умереть за право быть с тобой, можно дать шанс.

Понедельник, 21 ноября, МагУниверситет

Алина

Алинка расстроенно шлепала по шумному коридору универа, перекинув через плечо тяжелую спортивную сумку. Последним занятием стояла ненавистная физкультура. До зачета оставался месяц, а прогресса практически не было. Да, принцесса чуть ли не пищала от восторга, когда смогла подтянуться в первый раз, – но что это по сравнению с нормативом в десять подтягиваний? И по бегу она теперь отставала не на три круга, как раньше, а на два. Ну и что?

Тренер опять провела с ней мотивирующую беседу, после которой хотелось только забиться в уголок и поплакать. Вы молодец, Богуславская, но этого мало. Я вижу, как вы стараетесь, но нужно хотя бы по нижней норме пройти. Иначе я не смогу поставить вам зачет. А без зачета вас просто не допустят к экзаменам.

Она вздохнула тяжело, перебросила сумку на другое плечо, достала из кармана телефон и набрала Матвея. На перерыве они уже виделись – Ситников рассказывал ей про дракона, она слушала, затаив дыхание, и стрясла с него обещание, что обязательно позовет, когда ящер прилетит снова. Но сейчас ей нужна была поддержка.

– Доброго дня, малявочка, – прогудел он своим густым и добрым басом. – Ты где?

– Я к каменам подхожу, – грустно сообщила Алинка. – Матве-е-ей, я так расстроена! Придешь меня пожалеть?

– Сейчас буду, – пообещал Ситников. – Всех обидчиков заломаем, не переживай.

«А кого ломать, если ты сама себе обидчик?» – печально думала пятая Рудлог, заворачивая к каменным мордам.

– Эге-гей, цыпленочек наш! – заорал Аристарх, и стоявший рядом с ним студент подпрыгнул, торопливо отошел от греха подальше. – Мы уж заждались! Соскучились за выходные-то!

– По сплетням ты соскучился, – брюзгливо дополнил его Ипполит. Он, видимо, был сегодня не в духе. – Только и горазд болтать. Чего новенького, козюлечка? – льстиво обратился он к Алине. – Выглядишь как яблочко румяное.

– Как моченое яблочко, – тоном озабоченной няньки поправил его Аристарх, рассматривая круглыми каменными глазами остановившуюся Алинку. – Не приставай, старикашка. Не видишь – расстроена девочка. Ты, красавица, чего, из-за физкультуры нос повесила? Так я тебе скажу: Наталья Геннадьевна, тренер ваш, на первом курсе жуть какой хилой была. Еле зачет сдала, с пересдачей, со второго раза. А сейчас вон какая крепкая.

– Я-то точно не сдам, – пожаловалась Алинка, доставая салфетки и со скрипом натирая щеки Ипполиту – тот блаженно закатил глаза, выпятил губы трубочкой. – Если даже каждый день после пар заниматься, сил и времени на другие домашние задания не останется. Да и не поможет это, – она вздохнула. – Ну не дано мне.

Подошел Матвей, и она пожаловалась и ему, постояла рядом, пока он гладил ее по плечу и спине.

– Я уже до того дошла, – невесело призналась принцесса, держа Ситникова за руку, – что по аптекам в субботу ездила, искала препараты для повышения силы. Но они либо фонят так, что даже мне заметно – а уж препод точно заметит. Либо идут строго под заказ и с рекомендацией врача. Да еще и ограничение – только для тех, кому больше двадцати одного года. И принимать нужно не меньше двух недель, чтобы эффект был. А Наталья Геннадьевна, – тут Алина не удержалась, всхлипнула, – так со мной говорила, будто я уже отчислена. Типа не переживай, ты девочка умная, подтянешься и на следующий год поступишь.

Матвей помрачнел.

– Слушай, – оживился Аристарх, – а ты у этого, у рыжего попроси. У Тротта.

Алинка скривилась.

– Ты не морщи нос, цыпленочек, – продолжал тот воодушевленно. – Он, как ни крути, перед тобой виноватый, вот пусть и расплачивается, поганец. Подойди и скажи: так и так, гони препарат. Он же их и делает. У него точно есть.

Принцесса передернула плечами.

– Не, я его боюсь. Не хочу даже видеть. Он противный. И не любит меня.

– Хочешь, я попрошу? – сочувственно спросил Матвей. – У нас завтра с утра занятие с ним, я могу.