Елена Помазуева - Единственный, грешный

— Девчонка понравилась? — хмыкнул конвоир в ответ. — Общайтесь, хотя перед смертью не надышишься.

А мы все же попробовали. Лардо протянул руки сквозь решетки ко мне, и я тоже подалась вперед, чтобы коснуться его пальцев. Мне просто необходимо было дотронуться, почувствовать тепло его рук. Расстояние было приличное между решетчатыми камерами для большей удаленности арестованных друг от друга, и мы смогли лишь сцепить кончики пальцев: это было ничтожно мало, и все же лучше, чем совсем не видеть, не знать, что с ним и где он. Конвоир прав: мне осталось жить недолго, потому я больше не прятала от себя и от него своих чувств, смотря в его синие раскосые глаза с любовью и счастьем от того, что могу хоть ненадолго быть рядом с ним.

Лардо не сводил с меня взгляда, полного нежности. В нем не было жалости, так унижающей, или равнодушия, убивающего все чувства. Мы понимали, нам остались считаные минуты, пока летит транспорт, а после не будет больше ничего, и от этого хотелось плакать, сердце разрывалось от невозможности быть вместе. И только это легкое касание пальцев было самым важным для нас. Кажется, я дрожала, потому что Лардо стал успокаивающе поглаживать мои руки. Он ничего не говорил, все свои чувства выражая взглядом.

Когда эти синие, как бездонное море, глаза стали такими родными? Когда поняла, что жизни без этого мужчины для меня больше не будет? Сейчас или в тот миг, когда он поднял меня с пола в тюремном отсеке своего корабля, или во время поцелуя на «Парусе»? Что со мной случилось, как могло произойти, что я всем своим существом, каждой клеточкой люблю этого мужчину? Марга молчала, ее словно не было. Я прекрасно помнила прежние ощущения от нее. Сейчас все было иначе. У меня не мутилось сознание от близости Лардо, как это было раньше, я четко и ясно осознавала, что никто мне не нужен так, как он. И это была не страсть, подталкивающая к единственному, а глубокое и сильное чувство, выросшее в душе против моей воли и разума.

Раздались звуки выстрелов. Я вздрогнула и непонимающим взглядом посмотрела на падающих конвоиров. Лардо сильнее сжал мои пальцы, будто стараясь придать уверенности или успокоить, а на наших глазах замертво падали вооруженные кирсы из тюремной охраны. От каждого выстрела мои глаза расширялись, а я старалась понять происходящее. Все закончилось меньше, чем за минуту: сопровождающая команда конвоиров лежала на полу, из ран вытекали струйки крови.

— Мой генерал, куда прикажете взять курс? — раздался довольный голос Лантара, выходящего из кабины пилотов.

— Лантар?! Что происходит? — сурово посмотрел на адъютанта ди Грамс.

— Побег из-под стражи, — улыбнулся в ответ кирс.

— Курс на институт Хармса, капитан Лантар, — четко и спокойно произнес приказ один из конвоиров.

— Вы?! Мессир Вайрис? Что вы здесь делаете и почему в форме конвоя? — удивился ди Грамс.

— Ваш адъютант уже ответил на этот вопрос. Это побег из-под стражи. Или вы предпочитаете вернуться в тюрьму? — с легкой насмешкой в голосе спросил легат.

— Разумеется, нет. И все же я не понимаю, — нахмурился Лардо, не сводя внимательного взгляда с Вайриса.

Лантар вернулся в кабину пилота, и транспорт слегка накренило: мы явно меняли курс. Отец выглядел слегка взволнованным, он переводил взгляд с легата на генерала, а потом на меня, ожидая хоть каких-то объяснений.

— Кира Тресс, а вы отлично выглядите, — неожиданно обратился ко мне Вайрис, подойдя ближе.

Легат в форме конвоя набрал код на моей камере, и дверь открылась. Кирс сделал широкий жест, предлагая выйти из решетчатой клетки. Я не замедлила воспользоваться этим молчаливым приглашением, бросив быстрый взгляд на ди Грамса и получив от него легкий одобряющий кивок.

Вайрис оттащил тело убитого им охранника в сторону, освобождая место около сидений, предназначенных для сопровождающих конвоиров. Смерть на войне приходилось видеть часто, причем многие солдаты умирали у меня на руках, потому гибель кирсов не взволновала. Меня больше беспокоило, что задумал легат, занявший место погибшего начальника. Причем именно в его убийстве осудили меня. С чего вдруг он решил перебить всю охрану и освободить меня?

— Прошу, генерал, — открыл Вайрис дверь камеры ди Грамса, затем направился к отцу и так же набрал код. — Адмирал, можете присоединиться к нашей скромной компании.

— Кира! — шагнул ко мне папа, и я кинулась к нему в объятия. — Твоя марга, — едва слышно произнес он после того, как прошелся ладонями по спине.

— Пап, понимаешь, так получилось, — уткнувшись лицом ему в грудь, отозвалась я ему.

Как объяснить произошедшее, так и не смогла придумать. Потому не торопилась начать разговор на эту тему.

— Шипов нет, но и рисунка тоже, — сказал отец, расстегнув ворот моего оранжевого комбинезона и поглядев на спину.

— Как нет? — поразилась я этому факту.

— Не переживай, сейчас это все не важно, — попытался успокоить отец.

— Но ведь он был, был рисунок! И марга была! — попыталась ощупать свою спину сама.

— Кира, сейчас это действительно не важно. Ситуация заставляет быть осторожными. Кирсы затеяли побег не ради нас, и нашим жизням все еще угрожает опасность, — очень тихо прошептал папа рядом с моим ухом, чтобы никто другой не услышал.

Впрочем, генерал и легат, даже если бы и услышали, не стали бы возражать. А вот до меня наконец-то дошло, что сейчас происходит. Вайрис вместе с Лантаром помогли сбежать ди Грамсу из-под стражи, спасая его жизнь, при этом нас, серианцев, освободили за компанию. Но как только мы начнем им мешать, они разделаются с нами точно так же, как недавно с конвоирами. Может быть, ди Грамс попытается защитить меня, но вряд ли Вайрису будет так нужна моя жизнь, а уж тем более жизнь моего отца.

Кирсы уселись рядом, не обращая на нас никакого внимания, предоставив полную свободу в пространстве тюремного транспорта. Мы с отцом сели подальше от тихо переговаривающихся мужчин, папа обнял меня за плечи. Было хорошо чувствовать его рядом, самого родного и близкого человека на свете. Иногда я оглядывалась на ди Грамса, но он был очень увлечен разговором с легатом.

— Мессир Вайрис, разрешите обратиться к генералу ди Грамсу? — выглянул из кабины пилотов Лантар. Получил разрешающий кивок и перевел взгляд на Лардо. — Мой генерал, наш борт запрашивают с тюремной базы и интересуются, почему мы сменили маршрут. Что мне им ответить?

— Ничего не говори, — распорядился Вайрис, — сколько осталось до цели полета?

— Примерно полчаса, — ответил адъютант.

— Мы должны успеть, — отдал приказ легат.

Он вообще вел себя так, словно именно он здесь главный. Впрочем, наверное, так оно и было, ведь именно он организовал угон тюремного транспорта и освобождение генерала, не адъютант же, в самом деле.