Ольга Валентеева - Исцели меня надеждой

Мальчишка появился минут через двадцать. Моя рубашка доходила ему почти до коленей. Он зыркал на меня испуганно из-под темной мокрой челки.

— Ложись. — Указал на диван. — По дому ночью не бродить, только ванная и уборная в твоем распоряжении. Понял?

— Да.

— Тогда сладких снов.

Я подхватил бутылку, бокал — и пошел в спальню. Надеюсь, на этом сюрпризы закончились?

Сигналки! Спросонья я не сразу понял, откуда визг, но тело среагировало раньше — выхватить из-под подушки пульс-пушку, которая всегда там лежала, пригнуться и сползти на пол, а затем двигаться на звук. Проснулся я уже по дороге. Судя по всему, кто-то решил ночью пробраться через кухонное окно. Вспыхнули светильники — и я убрал пушку за пояс штанов. Спать одетым — тоже милая привычка, подхваченная в лучшие годы.

— Я тебе что сказал? — Изучал открывшуюся взгляду картину. Алекс прилип к стене, пришпиленный синеватыми лучами ловушки-маяка, и испуганно хватал ртом воздух. — Ванная, уборная. Кухни в списке не было.

— Я воды хотел, — просипел мальчишка.

Дезактивировал ловушку, и он медленно сполз по стеночке на пол, все еще таращась на меня огромными карими глазами.

Стоит отдать должное — реветь не стал. Уважаю. Ловушки Ская не для слабонервных. Он, конечно, принципиально не создает оружие, но для меня сделал парочку исключений. И это — одно из них.

— Пить хотел? Так иди, пей.

Алекс осторожно поднялся и осмотрелся в поисках воды, затем нашел взглядом графин и ряд пустых чашек. Я наблюдал за ним, стараясь понять, что этот мальчишка на самом деле забыл в моей квартире. Ну не верил я во внезапно проснувшуюся тягу увидеть папашу! Не верил, хоть тресни. Я, например, и вовсе не знал, кому обязан появлением на свет. Но если бы вдруг узнал, не стал бы падать в родительские объятия. Зачем? Алекс, похоже, считал иначе.

— Напился? — Мой голос в полной тишине звучал зловеще.

— Да, спасибо. — Он снова странно на меня смотрел.

— Тогда возвращайся в гостиную, графин можешь забрать с собой. Спокойной ночи.

И я снова заперся в спальне. Только мальчишка не лег. Я слышал его тихие шаги, а магия ощущала перемещение живой энергии. Что он там делал? Вот бы взглянуть! Может, шпионит? Или…

В дверь постучали. Будет мне сегодня покой? Впрочем, спать уже не хотелось. Привык довольствоваться парой часов отдыха, и даже с удивлением заметил, что за окнами уже светало. Значит, прошло гораздо больше времени, чем предполагал.

Встал, снял защиту.

— Чего тебе? — спросил у мальца.

— Можно, я останусь?

— Нет.

Вот самое время для подобных вопросов!

— Я не буду мешать, честное слово. Ты только объясни, что можно трогать, а что нельзя. Ты меня даже не заметишь. Я…

— Цыц! — перебил неожиданный поток красноречия. — Я живу один. Точка. Через час начнет ходить междугородний транспорт, и я провожу тебя на вокзал. Хочешь, перекуси пока, путь предстоит долгий.

— Я не могу вернуться. — Алекс опустил голову.

— Почему?

— Он сказал, что меня убьет.

Вот это новость! Наверное, это семейное. Не только от меня хотят избавиться, но и от этого пацана — тоже. От него-то за что?

— Кто сказал? — спросил уже более миролюбиво, позволяя Алексу переступить порог спальни.

— Мамин третий муж. Он меня ненавидит и сказал, еще раз увидит — убьет.

— Думаешь, может?

Алекс пожал плечами. Ох, и Розали! Многих талантов женщина, как оказалось. И главный из талантов — подбирать себе неподходящих мужчин. Таких, как я, например, или этот ее третий муж. Между нами должен был быть еще, как минимум, один. Тот детектив, о котором говорил Алекс?

— Так почему ты ко мне-то подался? Тебе ведь мать говорила, что я — не отец года.

— Говорила, но я подумал… Я тоже для нее все время плохой. Так может, она ошибалась?

— Увы, нет. Надо было слушать маму. Хотя, я в твоем возрасте тоже никого не слушал. Может, будь у меня мать, что-то изменилось бы. Но ее не было. А у тебя — есть. Цени и не заставляй ее волноваться.

— Она не волнуется. — Во взгляде Алекса промелькнули знакомые искры. А мальчишка таки маг! — Я клянусь тебе. Она только рада. А мне идти некуда.

— Послушай, Алекс, — я старался говорить спокойно и доходчиво. — Повторяю только один раз. Здесь — не приют для бездомных. И не детский дом. Это — моя квартира. Я живу в ней один. И я — как раз такой, как говорила твоя мать. Поэтому утром ты уедешь. Точка.

— Хорошо.

Алекс склонил голову и пошел прочь. Неужели дошло? Вместо того, чтобы снова лечь, я переоделся, захватил бумаги — надо было чуть позднее заехать в банк. Кристалл связи опустился в карман. Мало ли, какие вопросы придется решать. Когда я вышел в гостиную, Алекс тоже успел переодеться в свою рванину и сидел на стуле, видимо, справедливо рассудив, что его одежда испачкает диван.

— Идем? — спросил он, а в глазах читалась надеждах, что отвечу «нет», но я ответил:

— Да. Ты решил, куда поедешь?

— У мамы есть дальние родственники в пригороде. Попробую к ним.

— Ясно.

Мы вышли на улицу. Я бегло осмотрелся — пусто. И только после этого ускорил шаг, выставляя дополнительную защиту. Мобиль брать не стал — идти недалеко, что до вокзала, что до банка.

Алекс шел на шаг позади. Я то и дело поглядывал через плечо — идет, никуда не девается. Лицо, правда, выдавало все, что он обо мне думал, и мысли эти были безрадостными. Но, как и говорил, отец из меня не получится никогда. Есть люди, не созданные для семейной жизни, и я тоже относился к этой породе. Усмехнулся своим мыслям. Представил себя окруженным женой и детьми. Смешно, да и только. Так что извини, Алекс, ты пришел не по адресу.

— Р-ральф, а почему ты ушел от мамы?

Я замер, и Алекс чуть не влетел мне в спину. Во-первых, мальчик решил для себя дилемму, как меня называть, и его вариант меня устраивал. Во-вторых, каверзный вопрос, так можно и ноги сломать.

— А мать что сказала? — покосился на Алекса, который теперь шагал рядом со мной.

— Что ты — трус.

Вот зараза! В чем — в чем, а в трусости меня еще никто не обвинял!

— Я ушел, потому что так было правильно, — ответил, стараясь подобрать слова.

— Правильно — для кого?

— И для меня, и для нее. Нам изначально не стоило завязывать отношения. У нее была своя жизнь, спокойная и безмятежная. Она училась в университете, любила музицировать. А я был бродягой с большой дороги. Мы были молоды и думали, что пропасть между людьми можно преодолеть. А оказалось, что нельзя.

Интересно, понял ли Алекс хоть что-то из того, что я нагородил? Но правду ни ему, ни Розали знать необязательно. Я сам давно о ней забыл, о правде. Так проще жить, когда не пытаешься думать о том, что могло бы быть, а довольствуешься тем, что есть.

— Ты любил ее?