Дж. Андрижески - Тень

— Тогда мы определённо договорились, мистер Готшалк.

Они пожимают руки, оба сохраняя серьёзные лица вопреки их юности, и в этот момент врывается ветер, выдувая сено и солому в открытое окно. Поначалу это заставляет её смеяться, и он невольно присоединяется к ней, когда вокруг них кружат золотистые травинки…

Колесо крутится, оставляя меня в пространстве между пространствами, во времени между временами.

Там меня настигает боль, парализующая боль, которую я не могу распознать, не могу привязать к чему-то. Я чувствую его в этой боли, и я чувствую там себя. Он стыдится, потерявшись в осознании, что я видела то, что видела она — что Кучта видела в нём и поняла.

Где-то в этот момент он ощущает свои логические объяснения, но чернеющая дыра манит, ненависть к себе смешивается с чем-то другим, ужасом — паникой из-за чувства, которое она в нём вызвала, паникой из-за того, что его бросят одного.

Я не могу по-настоящему отправиться с ним туда.

Но я могу позволить почувствовать меня рядом, с ним в том потерянном пространстве.

Она мне нравится. Я знаю, что он тоже это чувствует.

Она мне нравится. Мне нравится, что она видела больше, чем говорила ему, и всё равно его любила. Я ощущаю, что мои чувства сбивают его с толку. Я ощущаю, что они сбивают с толку нас обоих, потому что даже во всём этом…

Но у меня нет времени закончить эту мысль.

Даже в этом пространстве не-времени у нас нет передышки перед тем, как мы отправляемся к следующему фрагменту, где…

…Он снова сидит.

Один, за деревянным столом для пикника.

Вокруг него другие дети из его класса в человеческой школе смеются, говорят, сидят вместе группами за другими столами.

Он один — здесь он всегда был один.

Он уже почти не замечает. И на самом деле, ничего не имеет против. Он не понимает их, не понимает их социальные игры. Ему проще быть одному, слушать издалека, притворяться, что он находится где-то в другом месте, уходя в своё сознание.

Он ест осознанно, осторожно.

Это старая привычка, которая невольно остаётся с ним. Хотя сами воспоминания уже не выходят на передний план, их воздействие маячит где-то на фоне, диктуя его действия. Он помнит избиения за то, что он ест как видящий, а не просто жуёт, глотает и фыркает как люди вокруг него.

Он ест яблоко, потому что оно лёгкое, картошку, потому что она относительно простая. Теперь он сам выбирает свою еду, так что это не так сложно, как когда он был моложе.

Он всё ещё ощущает на себе взгляды, но в реальности их уже не так много. Они больше не утруждаются наблюдать за ним, по крайней мере, пристально.

Однако он их слышит.

Он осознает, где они находятся, где они едят, где они говорят, о чём они говорят; осознает их мысли, мнения, вспышки эмоций и безразличия. Он замечает, когда они молчат. Это ещё одна привычка, которая не умрёт, хоть они уже больше года не гнались за ним со школьного двора. Джервикс теперь стал крупнее, даже крупнее, чем раньше, и его громко слышно с места, где он сидит с группой других детей вокруг него. У него всё ещё имеется своя «армия крыс», как их называет Кучта, но он больше не поручает им набрасываться на мальчика просто для того, чтобы держать его в узде.

Он знал, что дядя им платил.

Он гадает, почему он не признался в этом Кучте.

Он слышит куски диалога светловолосого гиганта, даже прослеживает некоторые мысли, но в основном использует свой свет, чтобы почувствовать любые изменения в ментальных потоках другого, любые движения помимо обычных колебаний. Он позволяет своему свету прикасаться к ним из Барьера, очень бегло, на случай, если смотрят чужие глаза — глаза, которые могут заблокировать ему знание о том, что грядёт очередное испытание — но он не ощущает различий в его свете.

Пока она не проходит мимо него.

Она улыбается ему, едва заметно косится, но он невольно слегка улыбается в ответ.

Её глаза медового цвета быстро моргают в знак приветствия, но она не сбивается с шагу, и её лицо не меняет выражения. Она задолго до этого согласилась следовать его правилам.

И всё равно она проходит слишком близко, и мальчик-блондин тоже за ней наблюдает.

— Эй, Кучта! — кричит он, обрывая на середине один из своих разговоров с самим собой. — Кучта! Ты что делаешь здесь? Не внутри, как типично для маленького книжного червяка?

Улыбка испаряется из её глаз.

Нахмурившись, она закатывает глаза и продолжает идти своей дорогой.

Гигант не сдаётся.

— Ты придёшь посмотреть на меня на скачках, Кучта? На этих выходных я буду скакать на своей новой лошади в городских скачках. Уверен, что обойду всех кляч, которых они выставили.

Мальчик ощущает завиток презрения, отвращения, которое она не скрывает в голосе.

— Я скорее вымою весь школьный двор языком, — говорит она ему. — Чем проведу хоть секунду с тобой без пистолета, приставленного к моей голове.

— Это можно организовать, — кричит Стами, пока светловолосый гигант всё ещё переваривает, что она сказала. Другие сидящие за столом смеются.

Однако молчание светловолосого нервирует мальчика.

Поначалу он не хочет смотреть, но когда тишина затягивается, он поворачивает голову.

Это ошибка.

Взгляд тёмных глаз не отрывается от него. Они делаются похожими на уголь, когда он встречается с ним взглядом.

— Ты не сможешь прийти на скачки, Кучта? — говорит он так громко, что многие во дворе поворачиваются, чтобы посмотреть на него. — Наверное, ты занята, да? Слишком занята, трахаясь с нашим заморышем?

Он позволяет молчанию сделаться громким, и другие разговоры во дворе стихают.

Затем он вновь говорит.

— Если ты доступна для этого маленького члена, возможно, я тоже попользуюсь тобой в один из вечеров, Кучта.

— Ты можешь кое-чего лишиться, если попытаешься, — парирует она, но в этот раз её лицо делается ярко-красным. — И хотя это кое-что слишком маленькое, чтобы ты заметил его отсутствие, но при попытке пописать будет больно!

Другие за столом ржут в голос.

Даже Стами тихо фыркает, но прикрывает рот ладонью, когда гигант резко поворачивается и награждает его гневным взглядом. Но Джервикс опять смотрит на девочку, так быстро, что тело мальчика за другим столом напрягается.

Бледная кожа гиганта краснеет и покрывается пятнами от злости, когда он сосредотачивается на ней.

— Ах ты маленькая шлюха… — рычит он.

Он кидается через стол и в два шага оказывается возле неё.

… но мальчик в то же мгновение вскакивает на ноги и встаёт между ними. Джервикс возвышается над ним, и его глаза лишены эмоций, как у куклы.

— С дороги, заморыш.

— Оставь её в покое.

— Я попрошу тебя всего один раз…

— Учителя будут здесь через минуту, — говорит мальчик. — Если они увидят, как ты пристаёшь к девушке, они тебя отстранят. Ты не закончишь школу.