Дж. Андрижески - Меч

— Ещё больше уклонений, да? Видимо, мне придётся ещё один день гадать, что у тебя на уме?

Он улыбнулся, но я опять увидела серьёзность в его глазах.

— Я хотел кое-что обсудить с тобой, — сказал он. — Вообще-то, ещё после миссии в Секретариате.

Я улыбнулась.

— Ну? Выкладывай.

— Прошло пять месяцев, Элли.

Я почувствовала, что моё тело напряглось, и выпрямилась из боевой стойки.

Он поколебался, внезапно выглядя очень неуверенным. Опустив руки, он тоже выпрямился из стойки.

— Мы можем сделать это в другом месте, Элли? — спросил он.

Я ощущала уязвимость в его свете. В его прозрачных глазах стояло серьёзное, даже немного нервное выражение. Его взгляд метнулся ко мне, затем пробежался по остальному ангару.

Я проследила за его взглядом, увидела Гаренше и остальных, которые разговаривали — может, занимались муштровкой, готовились к следующей операции, или ещё что. Я чувствовала, что что-то в процессе, но ещё не набралась смелости спросить. По правде говоря, я надеялась, что это тот лагерь рабов в Манаусе, один из тех, которые не развалились после миссии в Секретариате.

И всё же никто не обращал на нас внимания. Мы практически были одни.

— Я хотел предложить. Давай я приготовлю ужин, — сказал Ревик. — Может, тогда мы сможем поговорить в комнате. Или где-нибудь в другом месте, если тебе захочется.

Я улыбнулась.

— Я думала, ты не умеешь готовить?

— Я кое-что умею, если придётся, — он улыбнулся. — Я тебя не отравлю. Обещаю.

Я вздрогнула, вспомнив, как он говорил мне ту же самую фразу ранее. Это было в той хижине в Гималаях, в нашу первую ночь.

— Ладно, — моя нервозность усилилась. — Ревик. Что бы там ни было…

— Ладно, — я ощутила его капитуляцию прямо перед тем, как он поднял ладонь. — …Ладно. Мы поговорим сейчас. Мы начнём, ладно? — он показал на моё лицо. — Я понимаю, что уже сказал слишком много. Я пытаюсь не облажаться, Элли. Мне не стоило позволять тебе уговорить меня на разговор, пока я к нему не готов.

Удивившись эмоциям, которые я слышала в его голосе, я полностью выпрямилась, забыв про спарринг.

— Эй, — позвала я. — Прости. Мы можем подождать… правда, можем. Все хорошо.

— Нет, ничего страшного. Дело не в тебе, Элли. Я злюсь на себя.

Когда он вновь обвёл взглядом ангар, я пристально всмотрелась в его лицо, едва не задержав дыхание. Я не могла прочесть его, и это заставляло меня нервничать. По правде говоря, я нервничала в его присутствии с того самого утра после ночи в общей комнате.

С тех самых пор с ним что-то было не так, но он не хотел об этом говорить после того, как сходил к Салинсу.

Когда он повернулся, я увидела, что он так же тщательно всматривается в моё лицо.

Я осознала, что ждала этого. С того самого утра, когда я проснулась и обнаружила, что он так зол на меня, я ждала, когда же случится «разговор». Но глядя на него теперь, я не была уверена, что готова к нему. Если уж на то пошло, я не была уверена, что он сам готов.

И всё же я думала, что знаю, что он собирается сказать. Так что когда он, наконец, заговорил, признаюсь, он выбил меня из колеи.

— Элли, — сказал он. — Что нужно, чтобы ты осталась?

Я моргнула, стараясь сохранить нейтральное выражение.

— Что? — переспросила я.

Он улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз. Интенсивность его взгляда становилась всё более и более нервирующей.

— Вопрос предельно ясен, — сказал он. — И забудь про Салинса. Не используй это как оправдание, пожалуйста, — поколебавшись, он продолжал всматриваться в моё лицо. — Чего ты от меня хочешь, Элли? Что мне нужно сделать, чтобы ты осталась со мной?

Я вновь растерянно уставилась на него.

— Разве я говорила, что ухожу? — спросила я. — Почему ты решил, что тебе нужно что-то сделать?

Его глаза прищурились. Я ощутила, как моя нервозность возросла, когда он открыто просканировал мой свет, затем сосредоточился обратно на моём лице.

— Элли, ты не ведёшь себя так, будто собираешься остаться, — сказал он. — Ты не вела себя так с самого прибытия сюда. Ты ведёшь себя так, будто находишься здесь по временному пропуску.

— По временному пропуску? — я внезапно осознала, что повторяю за ним половину слов. Я расслышала в своём голосе нервные нотки. — Ревик, Иисусе…

— Ты знаешь, что я имел в виду, — его челюсти напряглись. — Чего ты от меня хочешь? Или в твоих глазах это что-то, что я не в силах исправить?

Когда я лишь продолжила стоять там, глядя на него, он отвернулся. Я увидела, как эмоции окрашивают его лицо, и мне пришлось подавить реакцию, когда он вновь посмотрел мне в глаза. Его взгляд опять сделался интенсивным, и внезапно я осознала, что на его глаза почти навернулись слёзы.

Сократив расстояние между нами, он встал передо мной.

Его голос смягчился, и он приласкал мою щеку пальцами.

— Элли, пожалуйста. Пожалуйста. Я чувствую, что ты отдаляешься от меня. Не знаю, то ли дело в Салинсе, то ли в том, что случилось в Бразилии…

Я покачала головой, ощущая, как в горле встаёт ком.

— Ревик, нет. Я не отдаляюсь.

— Не знаю, сумею ли я справиться с нашей разлукой, — сказал он. — Только не после этого. Я готов во многом идти на компромисс. Наверное, даже больше, чем ты осознаешь, жена. Я готов сделать практически что угодно, лишь бы ты осталась.

Боль пронеслась по моему свету.

Я не могла скрыть это от него. Я закрыла глаза, повелевая боли уйти перед тем, как попытаться ответить. Но, похоже, боль лишь усиливалась. Мой разум вернулся к мыслям, которых я не позволяла себе неделями — ещё до того, как мы начали планировать поездку в Сан-Паулу.

Ещё до того, как я увидела его на той площади в Пекине.

— Элли, — он положил ладонь на мою руку, притянув ближе к себе. Его голос звучал тихо. — Что, если я сделаю тебя главной? Что, если ты будешь принимать все решения о том, что мы будем делать, а что не будем?

Я уставилась на него. Уверена, на моём лице отражался шок.

Он обвёл жестом ангар.

— Они не будут возражать. Чёрт, да они наверняка ожидают этого. У тебя будет контроль над конструкцией. Никто не будет морочить тебе голову с её помощью, обещаю, — он погладил меня по щеке. — Элли, я знаю, ты не веришь в Миф… но они верят. Они ожидают, что Мост поведёт их за собой. Они ожидают, что я буду делать, как ты скажешь.

Я продолжала таращиться на него, уверенная, что слух меня подводит.

— Тогда запрет будет постоянным, — сказал он. — Все миссии будут проходить с твоего одобрения… и по целям, и по средствам их достижения. Я буду работать на тебя, Элли.

— Ревик, — я растерянно уставилась на него. — Ты говоришь об объединении операций?

Он поколебался. Затем покачал головой и тихо щёлкнул языком.

— Они здесь не признают власть Семёрки, Элли, — он стиснул челюсти, и на его щеке дёрнулся мускул. — …Или Адипана. Для этого слишком поздно.