Александра Руда - Два кинжала

— Ты все это время был в столице? — ахнула я.

Драниш кивнул.

— Я делал все, чтобы обеспечить наше будущее. Наше общее будущее.

— Какое общее будущее, Драниш? — спросила я. — Я замужем! Единственное будущее, которое у меня может быть — с Ярославом!

— Ты не нужна ему, Ясноцвета, — убежденно сказал Драниш. — Я знаю Ярика с детства. Ему нужен был домен, и он его получил. Потом наследник… что ж, роди ему наследника, Ясноцвета, и он больше никогда о тебе не вспомнит. Тогда мы сможем жить вместе. Я люблю тебя, котя, люблю настолько, что готов на все, лишь бы ты была рядом со мной.

Я молча обернулась, взглянула на Ярослава. Лицо его ничего не выражало. Ничего. Как будто я смотрела на равнодушную статую в королевском парке. Впрочем, даже статуи выражали больше эмоций, скульпторы дарили им улыбки, поднятые брови, сморщенные в задумчивости лбы…

Я сглотнула.

— Ты не нужна ему, — мягко сказал Драниш. — А я тебя люблю. Хочешь править — пожалуйста, мой домен не хуже твоего, даже лучше, потому что он на западе, земли там плодороднее ваших северных. Хочешь воспитывать сына от Ярослава — пожалуйста, Сиятельные часто растут не в своем домене. Не хочешь детей от меня — я и на это согласен, лишь бы мы были рядом. Выращу племянника наследником.

Я закрыла глаза, чтобы никого не видеть, выдохнула. Подняла взгляд на Драниша.

— Скажи, каким образом Гранислав Волк так быстро узнал о моем появлении в столице? Это ведь ты ему об этом сказал, да?

Драниш кивнул.

— И он за это помог тебе деньгами и землями?

— Не только за это. Я же и тебя сберег, и за спиной Ярослава столько лет стоял. Но, в общем, да. Я был уверен, Ясноцвета, что ты в безопасности отсидишься в замке Волков, а потом они тебя отдадут мне. Все равно ты им нужна была только как наследница домена и мать ребенка Ярослава.

— Отдадут, — хмыкнула я. — Как будто я вещь. Свекровь меня голодом морила, между прочим.

— Я знаю, что она далеко не подарок, но в тот момент это было самое безопасное место для тебя.

— Спасибо за заботу, — я слабо улыбнулась. Снова обернулась к Ярославу — статуя не изменилась ни капли. На лице Даезаэля — никакой подсказки, только наслаждение ситуацией.

— Ясноцвета, поехали со мной, — умоляюще произнес тролль. Он спешился, встал передо мной на колени. — Я люблю тебя.

Я почувствовала, как по щекам потекли слезы. Горячие, горькие, они как будто прожигали кожу.

— Я не поеду с тобой, Драниш, — мой голос не дрожал. Решение было принято еще на берегу озера неподалеку от замка Сыча. — Я — жена Ярослава Волка. Кроме того, я не люблю тебя и не хочу быть с тобой. Ты можешь взять меня силой, но… лучше этого не делать, Драниш. Я — Сиятельная, и надругательства над собой не прощу.

Лицо Драниша исказилось от боли. Он медленно встал, отряхнул колени от пыли.

— Это твое окончательное решение? — глухо спросил он.

— Да, — твердо ответила я. — Окончательное.

— А если я сделаю тебя вдовой? Прямо здесь и сейчас?

— Ты действительно думаешь, что я буду жить с убийцей моего мужа? Нет, Драниш, прошу тебя, если ты действительно меня любишь, не усугубляй ситуацию. Ради меня и ради Ярослава, с которым вы столько лет сражались спина к спине. Я не стою того, чтобы ваша дружба превратилась во вражду.

Драниш подошел к моей лошади, взял меня за руку, пристально посмотрел мне в глаза. Меня окутало знакомым горько-полынным ароматом.

Я смело ответила на взгляд тролля. Мы смотрели друг на друга долго-долго. Время тянулось бесконечно.

Наконец, Драниш отвел взгляд, сглотнул, сжал губы.

— По коням! — приказал он своим солдатам. — Отправляемся.

Он уехал, не попрощавшись со своим — когда-то — лучшим другом, провожаемый молчанием.

Только когда стук копыт отряда Драниша достаточно отдалился, я тронула бока лошади, еще и еще, снова пуская ее в галоп. Пересекла границу домена — услышала такой звук, будто лопнула струна на гитаре у Мирика — почти на ходу соскочила с лошади, бросилась в лес, задыхаясь от рыданий.

Ярослав догнал меня почти сразу, поймал за плечи, развернул к себе, уткнул в грудь, обнимая.

— Ты! — выкрикнула я, вывернувшись из его объятий и колотя Ярослава по груди, плечам и животу. — Ты! Почему молчал! Почему? Почему? Почему!!!

Он молча пережидал мою истерику, никак не закрываясь от ударов, а потом снова обнял, привлек к себе, глухо сказал:

— Потому что я должен был знать, почему ты рядом со мной. Я не смог бы жить, не будучи уверенным в том, что ты тайком не мечтаешь об тролле. Ты — моя жена, Ясноцвета, я уважаю тебя за стойкость и силу, но… к тому же я тоже люблю тебя. Удерживать тебя силой было бы преступлением против нас обоих. Я мечтаю о нормальной, счастливой семейной жизни, а не о существовании, полном недомолвок и сомнений! Я уже говорил, Ясноцвета, что ты моя жена перед Пресветлыми Богами, и это слишком много для меня значит. И еще раз повторю, что тогда, на землях ульдонов, я нырял в водопад не за будущей женой, а за девушкой, которую полюбил. Если бы мне был нужен только домен, я бы не закрыл тебя собой в королевском дворце, унаследовав бы землю по праву брака. Ментальной связи с целителями у меня нет, пока бы они прибежали, ты бы уже истекла кровью, и даже Даезаэль не смог бы тебя спасти. Я люблю тебя, Сиятельная Ясноцвета, люблю не ради домена. Именно поэтому я так и не прошел обряд переименования и связи с твоей территорией.

Я потрясенно молчала. Потом подняла лицо и наши губы встретились.

Ярослав сначала целовал меня нежно, но потом обхватил мое лицо ладонями и судорожно прошептал:

— У меня чуть сердце там не разорвалось, Ясноцвета. Я подумал, что ты уйдешь с Дранишем. Я так не боялся, даже когда сражался один на один с волкодлаком.

— Я не уйду от тебя, Ярослав, — прошептала я, приподнимаясь на цыпочки, чтобы удобнее было целоваться. — Ведь я твоя жена, и не жалею об этом.

И снова нас охватила буря чувств и ощущений. С Ярославом никогда не было легко, но именно он затронул мою душу в так глубоко, что вырвать эти чувства уже невозможно, не потеряв часть себя.

Мое тело отвечало на малейшую его ласку, на каждое прикосновение. Это было так, как наша первая связь у замка Томигоста, днем перед свадьбой. Но и не так. Сейчас Ярослав был намного нежнее, сдержаннее.

Наш общий ритм, сплетенные тела — это было естественно, это было так хорошо, что где-то в горле застрял горько-нежный комок, который невозможно было проглотить. Мы рядом, мы вместе, разве может быть что-то важнее?

Моя душа рвалась из тела, которое разлеталось на тысячи мельчайших кусочков от удовольствия. Как грозовое безумие, только намного приятнее, намного лучше — и в этом я была не одна.

Я лежала на груди Ярослава, прикрытая платьем, он гладил мою спину, и вдруг рассмеялся: