Мари Явь - Децема 1,5

— Чтоб меня, ну и вонь, — протянул сопровождающий меня Лайз. — И какого дьявола он до сих пор сидит? Прикажите ему встать. На колени.

— Остынь, Псих, он теперь не наш пленник. А наш гость, — ответила я, изучая взглядом заложника.

Мужчина сидел, как и прежде, привалившись спиной к стене. Подняв голову, он разглядывал нас в ответ молча и без особого интереса. Кажется, он все еще не понял цель нашего визита и нелепую торжественность оного.

Облаченная в парадную форму командира карательного отряда, я сложила руки за спиной, заговорив:

— Дис из клана Децема, светлейшим Иберией, повелителем всего Эндакапея, сегодняшним утром, ровно в десять часов до полудня было получено сообщение от твоего босса Паймона. Ты, возможно, уже догадался, какого именно содержания. Децема капитулировала, с чем нас всех я и поздравляю.

— Да, отличная новость, — едко усмехнулся Лайз, продолжая сверлить пленника взглядом полным презрения. Поздравляю с победой, мастер.

Я смотрела на бледное лицо пленника в попытке отыскать проявление эмоций, которые должны сопутствовать озвученной новости.

Пусто.

— Паймон прибудет сегодняшним вечером в Таврос для подписания договора о прекращении военных действий.

Условия капитуляции будут продиктованы советом старейшин Нойран.

Чистота его гордости и нерушимость воли вызывали зависть. Услышав о позорном поражении своего клана, зная при этом, что решающим фактором такого исхода стал именно он, Дис лишь низко опустил голову, но не проронил ни слова.

Его руки, безвольно лежащие вдоль тела, сжались в кулаки.

— Отныне твой господин и ты, соответственно, являются подданными Иберии, — судорожно вздохнув, я бросила: Слава Предвечному и чтящим закон его.

— Вовеки слава! — отозвался с довольно улыбкой Псих.

— Я ничего не упустила? — тихо уточнила я у телохранителя.

— Напомните, почему именно вы сообщаете ему эту новость, — подсказал Лайз, и я кивнула.

— Точно. Эта честь была оказана мне Иберией потому, что идея, показавшаяся столь безрассудной моему брату, привела нас к досрочной победе.

Конечно, Индру немало раздражал тот факт, что конец многолетней войны положила не сила Нойран, а слабодушие Паймона. Мне же было глубоко наплевать на причины, по которым изматывающий, истощающий в сумасшедшем темпе казну, требующий в астрономических количествах человеческих жертв конфликт был, наконец, завершен. Сказать по правде, Паймону стоило отдать должное: он нашел в себе силы остановить это безумие первым.

Оставалось только надеяться, что жадность и честолюбие Иберии не проявят себя с новой силой. Хотя бы в ближайшие десять лет.

— В связи с последними новостями, твое пребывание в этом… живописном месте становится излишним, — добавила я после мгновения напряженной тишины. — Пусть договор еще не был подписан, наши кланы уже связывают союзнические отношения: твой босс дал нам свое слово. Ближайшие дни, которые потребуются Паймону и Иберии для улаживания ряда вопросов, тебе придется терпеть рядом с собой человека, который поможет приобщиться к традициям этого клана и просто смириться с происходящим. И так как ты — высокопоставленный гость, эту роль будет играть командир карательного отряда Нойран, то бишь ваш покорный слуга, Эла, — закончив с формальной и весьма смущающей частью, я поинтересовалась: — У тебя еще не возникло желания что-нибудь сказать?

Вскинув на меня обжигающе-алый взгляд, пленник выдержал паузу, после чего прохрипел:

— Разрешаю снять этот долбаный ошейник.

Лайза это выводило из себя. Просто выбешивало.

Перед самой нашей встречей с Дисом он нервничал из-за того, что Иберия не предоставил мне охрану в должном объеме: дюжина тренированных убийц вписалась бы в нашу компанию замечательно. И мои заверения в том, что Дис безвреден ввиду серьезного ранения, не помогали Психу расслабиться.

Теперь же Лайз готов был вцепиться ему в глотку голыми руками. Не то чтобы мой телохранитель когда-нибудь отличался уравновешенностью психики, но демонстрация столь явной кровожадности с его стороны была настоящей неожиданностью.

Как нетрудно догадаться, причиной стремительно надвигающегося нервного срыва Лайза было уникальное поведение нашего гостя. Представляя себя на его месте, я понимала, что до подобного уровня собственного достоинства мне еще расти и расти: вести себя, как господин, формально находясь в плену, умел лишь названный сын Паймона.

Новость о поражении собственного клана не сломила его: тяжелый взгляд алых глаз обводил окружающие его постройки, сад, аллеи, а затем внутренние убранства роскошных комнат со спокойной убежденностью — дни этой роскоши уже сочтены. Мрачное молчание альбиноса можно было трактовать как приговор всему, на что бы он ни взглянул.

Это хладнокровное презрение, несломленная честь и наглость, присущая лишь представителям знатнейших родов, шокировали. Казалось, подобное поведение у него в крови. Но как, если этот парень был «меченым»?

Это был очень долгий и тяжелый день. Но основное испытание на выдержку Лайза ждало вечером, перед торжественной встречей делегации Децемы в стенах нашего особняка. Исходя из необходимости привести заложника в божеский вид, Дис был сопровожден в одну из больших купален: просторное помещение круглой формы, украшенное яркой мозаикой и лепниной.

Слуги, готовящие ванну, поспешили скрыться с глаз, как только главный герой самых жутких слухов Эндакапея переступил порог купальной залы.

— Располагайся, — махнула рукой я в щедром жесте. — К сожалению, здешняя прислуга подвержена предрассудкам и не хочет иметь с тобой ничего общего, а рабов в этом доме не держат. Но, думаю, ты и сам со всем справишься, все-таки после ввода препарата прошло уже несколько часов…

— Танцуй и пой, урод. Ты хоть можешь себе представить, какую честь тебе оказывают? — вызывающе протянул Лайз, глядя на Диса исподлобья.

— Через минуту тебе принесут другую одежду, более подходящую торжественному случаю, — добавила я, кидая взгляд в сторону большой, круглой ванны, от которой исходил благоухающий пар. — Можешь приступать.

Отойдя от купальни к скамьям, я села, закинув ногу на ногу. Лайз встал рядом, скрестив руки на груди.

Неторопливо оглядевшись, Дис в итоге вновь повернулся к нам.

— Эй, кажется, он стесняется, — ехидно посмеялся Псих.

— Логично, конечно, — кивнула я. — Обнажаться перед посторонними неприятно. Выйди, Псих.

— Что?! Я?!

— Хочешь остаться с ним наедине? — уточнила я.

— Если ему кого и стесняться, то уж точно не другого мужика!

— Стесняться меня нет никакого смысла, — объяснила я с абсолютной серьезностью. — Я живу здесь уже пять лет. Я командир отряда, состоящего исключительно из мужчин. Все, что сейчас скрывает эта одежда, мне приходится видеть регулярно. И это зрелище не вызывает во мне ничего, кроме скуки.