Регина Грез - Мой нежный хищник

От такой речи Марин чуть не села на ступеньку лестницы, возле которой продолжала стоять.

— «Ничего себе… еще костерочек здесь прямо во дворе разложите и поджарьте меня, как новогоднюю утку. Ничего себе, времена и нравы… вот тебе и сказочка… вот тебе и Дэриланд…»

— Не слишком ли вы торопитесь с приговором, Храмовник?

Головы всех присутствующих немедленно повернулись к порогу. Там, у открытой настежь двери, стоял высокий худощавый мужчина в заношенной одежде, с объемной сумой через правое плечо. Волосы мужчины были, наверное, когда-то совершенно белыми, но сейчас имели неряшливый желтоватый оттенок, спускаясь грязными прядями до самых плеч.

Кантар скорчил кислую физиономию и проворчал уныло:

— Если ты пришел просить подаяние, то жди у ворот, нищий… Кто позволил тебе заходить в дом? Хотя это гнездо разврата даже нельзя называть домом, Боги верно давно оставили его, а на их место явились демоны похоти и бесстыдства. Прочь, оборванец! Когда разберемся с потаскухой, получишь пару медных монет во имя спасения ее души.

— Нет, это возмутительно! Это махровое средневековье какое-то, уму непостижимо! Да за что же вы хотите меня наказать? С чего вы взяли, что я погрязла в пороке? Мы с Никосом любим друг друга, мы живем дружно и никому не мешаем, чего вы к нам привязались, как осы на мед слетелись? Нужен Тарлей? Так вы его получите, я вам обещаю. Если с Никосом случится несчастье, я не буду претендовать ни на какие права, я тотчас уеду, если мой муж…

Глаза Марины наполнились слезами, она стала такая чувствительная в последнее время, такая ранимая. Но сейчас от нее требуется быть особенно сильной, надо постоять за себя и за Никоса, нельзя раскисать. Неожиданно, на сторону Марины встал один из приезжих. Тот самый пожилой степенный на вид мужчина, что вежливо обратился к Никосу, предлагая ему руку для того, чтобы спуститься с лестницы.

— Возможно, нам, и вправду, не следует торопиться с обвинениями. Почему бы не сесть за стол и не подписать соглашение, которое было бы выгодно всем. Брайан претендует на поместье, но пока жив его законный владелец не стоит заявлять какие-то права. Леди только что сказала, что в случае печальной кончины своего супруга обязуется покинуть его дом, в таком случае, я не вижу причин поднимать шум и устраивать казни. Дело можно уладить и без лишнего дыма…

Но тут подал голос никому не известный бродяга:

— А я думал, это шутки… Никос, ты и правда станешь отцом? Я за тебя рад.

Брайану де Верта желчь бросилась в лицо, какая неслыханная наглость. Этот проходимец не только не собирается покидать холл замка, но ведет себя словно долгожданный гость, основательно располагаясь для отдыха.

— Убирайся вон, нечестивец, пока тебя не вытолкали мои люди! — зашипел Кантар.

— С каких это пор, интересно, хозяев выгоняют из своего жилища незванные гости, хотел бы я знать? Сейчас разве война и Тарлей захвачен врагами? Неужели за те долгие годы, что я был в Гиблом лесу, сменились законы Королевства и вернулись дни, когда Храмовникам было позволено все? Странно, Гальбо заверил меня в обратном…

— Что ты несешь, убогий?

Мужчина неопределенного возраста поудобнее расположился на высоком стуле, что стоял прямо у порога и сбросил тяжелую суму на пол.

— Я несу свиток с печатью Короля о назначении меня Смотрителем Тарлей и Опекуном его нынешнего хозяина по праву кровной родственной связи. Мое имя — Элизар де Альба, я — родной брат ныне покойного Сальмо де Альба и таким образом прихожусь… хах… бедному Никосу еще одним дядюшкой.

И клянусь всеми тварями Инсекты, я-то уж точно не собираюсь подыхать! Более того, я имею надежду даже поставить на ноги моего дорогого племянника, вернуть поместью Тарлей надлежащий вид и уважение всей округи. У меня достаточно для этого золота и милости Короля.

Я привез Гальбо знатное лекарство из самого сердца Инсекты и теперь дни нашего монарха продлятся на радость благодарным подданным. Да хранят Боги Короля и его маленького сына, ну и безутешную Королеву заодно, она все еще дуется, так кто ж виноват, что эта женщина умела производить на свет только писклявых девчонок? Если мужчина хочет сына и вдобавок сидит на троне, ему простят даже кухарку в постели.

Яркая эмоциональная речь незнакомца была встречена гробовым молчанием, но Брайан опомнился первым.

— Заявляю, что все сказанное тобой ложь и бред умалишенного! Элизар давно уже признан умершим и был оплакан Сальмо и моей бедной сестрой. И ты — наглый самозванец смеешь назваться его именем? Я отрежу твой поганый язык и брошу его голодным псам…

— Господин… это… и правда вы?

Из каморки под лестницей выбрался старый Ронсо. Его многочисленные ушибы и раны уже не мешали конюху выходить во двор и долго сидеть на солнцепеке, сетуя на людскую злобу и несправедливость. Неужели теперь Ронсо послана радость перед своей кончиной лицезреть прежнего Господина, что был младшим братом Храброго Сальмо.

— Э-э… да ты как я погляжу, тоже еще топчешь мою землю, старая развалина, что же так запустил некогда знатные конюшни? Не грусти… скоро я заведу здесь отличный выезд и тебе хватит работы, приглядывай пока помощника половчее, одному будет тяжко!

— Мой Господин… я так виноват… я считал вас пропавшим…

Ронсо добрел, наконец, до дверей, у которых расположился новый гость, и рухнул перед ним на колени. Марин облегченно вздохнула, поглядывая на Никоса, а тот вдруг, схватившись за сердце, прошептал:

— Дядя Лизаре… я помню вас… я был совсем юн, но вижу как сейчас — вы учили меня ездить верхом, вы всегда любили лошадей… дядя Лизаре, это и вправду вы!

Но тут случилось нечто совершенно непредвиденное… Раздался нечеловеческий вопль взбешенного Брайана, понявшего, что Тарлей уже навсегда ускользает из его рук и де Верта с обнаженным мечом кинулся в сторону обнявшихся супругов. Марин успела только негромко ахнуть и закрыть глаза, пытаясь крепче ухватиться за Никоса, а тот выпрямился, загораживая жену.

Храмовник попятился назад, Алонсо хотел было вцепиться в край взметнувшегося перед ним черного плаща, но его руки ухватили лишь воздух. И только один человек оказался быстрее разъяренного рыцаря. Элизар мгновенно вскочил на ноги и резко распрямил правую руку в сторону нападавшего. Брайан замер с поднятым мечом, а потом выронил оружие и попробовал зажать рукой кровоточащую рану на шее, из которой торчала рукоять маленького кинжала. Что-то негромко булькнуло в горле мужчины, а потом он плашмя свалился на пол, едва не повалив самого Никоса, что стоял в полутора метрах от него.

У Марины все поплыло перед глазами и она просто села на широкую ступень лестницы, обхватив руками голову. Возле госпожи тут же захлопотала Лисса, а Никос сделал несколько неуверенных шагов вперед и оперся руками о стол.