Регина Грез - Волк

— Знаю, Ванюша, это картошечка мятая, залитая сметаной и в печи запеченная до золотистой корочки. У нас в деревне бабушка так делала. А ты кушал когда-нибудь паренки?

— Из морковки мне больше нравились, а еще их из свеклы готовят.

— А сырчики? Замороженные шарики из творога, смешанного с сахаром и сметаной? Еще тупоськи-оладушки?

— Помню, конечно. А вы пластики ели? Тонкие ломтики сырого картофеля, запеченные прямо на «буржуйке»?

— «Буржуйка» — это вроде бы печка такая? — переспросила Катя.

— Да-да, — охотно пояснил Хати, у нас ее еще «железянкой» звали. Ух, и теплая-то в мороз! Нагревалась мгновенно, листы железные тонкие, рукавицы еще хорошо сушить было.

— Да, ты же наш парень, сибиряк! — восхитилась Вера Анатольевна, хотя Катя строго-настрого запретила ей расспрашивать Ивана о его происхождении.

— Ну, да, наверно… кажется, ваш — да!

— Золотой ты мой мальчик!

Вера Анатольевна вдруг расчувствовалась и крепко расцеловала удивленного Хати в обе щеки. Тот совсем растерялся и только глазами хлопал, а потом сказал немного срывающимся голосом:

— Я Катю очень люблю! Мы всегда будем вместе, я о ней буду заботиться и никогда не обижу, я вам обещаю… мама.

Тут уж Вера Анатольевна не смогла удержать слез, и Катя тоже быстро-быстро заморгала ресницами, растрогавшись.

— А вдруг я папе вашему не понравлюсь? — забеспокоился Волк.

— А мы его не больно-то боимся, — ласково улыбнулась Вера Анатольевна, — отбоялись уже свое. Да и Николай Иваныч нынче присмирел. Ему, Катя, награду какую-то большую обещают за последнюю книгу, в Екатеринбург поедет на Форум Уральских писателей, светится прямо от радости.

— Катя тоже написала роман, — не удержался, чтобы не похвастать Хати.

— Ну, мне-то особо нечем гордиться, это же так… легкое досуговое чтиво, для замотанных домохозяек, у которых до серьезных книг руки не доходят… да, и мозги тоже.

— А я тебе давно говорю, доченька, пиши как получается, если душа просит. Не слушай отца, у него свои заморочки. Книги ведь всякие нужны. И серьезные и попроще. Будет интересно, всегда найдутся читатели. Только пошлость и грязь не надо писать, про насилие тоже, этого и так в жизни хватает. По телевизору на каждом канале одни боевики да драмы…

После этого напутствия Катя опустила глаза, а Иван отчего-то заулыбался во весь рот. Проводив Веру Анатольевну буквально до ее дома, Катя с Иваном отправились гулять по городу, который уже начал зажигать первые фонари.

Надвигалась ночь, по-июльски теплая и светлая. Молодые люди держались за руки, разговаривали обо всем, что в голову приходило, потом на последнем городском автобусе добрались до набережной реки Туры. И там еще долго стояли обнявшись на мосту Влюбленных. Девушка чувствовала, что сбываются сейчас все ее самые заветные желания, даже еще детские смутные грезы о прекрасном рыцаре, который вот так же влюбленно будет смотреть ей в глаза, так осторожно целовать в краешек губ — «все-таки на улице, при народе…». Катю переполняло счастье. Именно здесь, на мосту Влюбленных, Хати вытащил, наконец, из своего рюкзака забытого пушистого зайца с сердечком и, немного смущаясь, вручил Кате.

— Это, наверно, по-детски немного… но ты правда же, еще ребенок в душе, сказочница ты моя, любимая.

Игрушку Катюша приняла очень благосклонно, даже чмокнула зайца в розовый носик. А потом нажала на его плюшевый животик и, к величайшему изумлению Волка, изнутри вдруг раздался перезвон колокольчиков и тоненький голосок пропищал какую-то славную песенку. Невозможно было удержаться от смеха при виде озадаченного лица Хати. Он явно не предполагал, что его подарок окажется «говорящим».

Два последующих дня прошли наполненные прогулками, разговорами, музыкой, стихами и, конечно, любовью, которой молодые люди не могли насытиться. Наконец, в пятницу, еще с вечера, позвонила Ольга, сообщив, что рано утром за Катей подъедет водитель на «туареге». Нужно было возвращаться в «Северный», городские каникулы подошли к концу.

Владислав Белоногов даже вида не подал, что удивлен появлением Хати в своей машине. Видимо Ольга заранее поставила его в известность о двоих пассажирах, которых нужно вернуть в лесной поселок. Коротков, кстати, уже находился там. Долгая дорога порядком утомляла, Катюша успела даже вздремнуть часок, пристроив голову и плечи на колени своего спутника. Потом Хати немного поспал, почти в том же положении, что и Катя, правда, парень был гораздо длиннее и ему было менее удобно, чем девушке.

Дважды Белоногов останавливался отдохнуть, все вместе они перекусили в знакомом небольшом кафе у дороги. Небо опять затягивали тучи. Июль — грозовой месяц в Сибири. Но в «Северный» ухитрились приехать до начала дождя. Причем, Хати пришлось выскочить из «фольксвагена» перед постом ГАИ и через поле бежать к лесу. Без специального разрешения мужчина не мог оставаться в машине, что собиралась свернуть на неприметную дорогу, ведущую к поселку.

После того как «туарег» скрылся из вида полицейских на федеральной трассе, Белоногов и Катя ожидали Волка в лесу. Перед воротами «Северного» Хати тоже заранее выбрался из машины. С удовольствием разминая затекшие ноги, он в обход помчался к дому Брока, чтобы переодеться в обычные свои «армейские» штаны и темно-зеленую безрукавку. Коротков ничего не должен был заподозрить, почти недельная командировка Волка в город должна была остаться для него секретом. Хотя бы на время.

Начальник поселения радушно встретил уставшую Катерину, проводил ее в комнату, что она занимала прежде.

— Очень рады вас снова видеть у нас, Катюша! Все, — значительно подчеркнул Алексей Викторович, — все мы по вам соскучились! Все вас ждут! Отдыхайте, голубушка, набирайтесь сил на завтра. Много дел предстоит.

Потом Катя душевно обнялась и расцеловалась с Ольгой. «Какое же это счастье, возвращаться туда, где тебе искренне рады!»

— Коротков мне сейчас таким странным показался… Будто расстроен чем-то или озабочен. И дела какие-то важные на завтра планирует. Не знаете, с чего бы он так?

— Ой, Катюша, и не говори! Сам не свой уже третий день, как вернулся из Тюмени. Новость, говорит, привез. А хорошая или плохая, не понятно. Завтра, сообщить хочет, чтобы все были в курсе.

На следующий день, ближе к обеду Алексей Викторович собрал всех обитателей «Северного» возле дома Игната и Маши.

— Вообщем, так, друзья мои, драгоценные! Хочу, чтобы вы все знали и понимали ситуацию. К нам на днях привезут новенького… Он больше года жил в Подмосковье, но пользы это ему, кажется, не принесло. А у нас тут на лицо успехи, — при всей серьезности момента Коротков не смог сдержать свойственной ему хитроватой улыбочки, когда окинул взглядом Машиных ребятишек и круглый Лизин животик.