Регина Грез - Медведь. Барс

— Gud, gud, russisch Bear! — проскрипел рядом ненавистный до жути голос.

В его клетку втолкнули кого-то еще и быстро опустили решетку. С трудом повернув голову, Брок увидел в трех шагах от себя окровавленного голого человека. Тот вскоре приподнялся и медленно отполз к стене клетки, а потом сел, привалившись к ней боком. Единственный полуоткрытый глаз человека в упор без страха смотрел на обезумевшего Брока. На месте второго глаза была черная яма с запекшейся кровью вокруг. Человек с явным усилием разлепил обезображенные черными рубцами губы и тихо сказал:

— Я немного понимаю немецкий. Я знаю, ты свой, ты наш. Они тебя травят, а меня рвут на части вторые сутки. Убей меня быстро, брат, избавь от муки, тебе зачтется. Только потом не ешь мое мясо, они хотят снимать это, как кино. Ты же не животное, ты же наш, русский…

Человек захрипел, закашлялся кровью и повалился на бок. Что было потом… Невероятным усилием воли Брок подавил воспоминания. Круто развернувшись от Маши, он с размаху ударил кулаком в деревянную стену возле камина. Дерево хрустнуло, и жгучая боль в стиснутых пальцах заставила Брока, наконец, вернуться в себя.

— Уходи… Слышишь? Скорее уходи отсюда. Пока я не передумал.

Еле передвигая ослабевшие ноги, девушка поплелась к двери и, только оказавшись на крыльце, поняла, что оставила внутри у порога свои кроссовки. Вернуться в дом за обувью Маша не могла, а броситься босиком в темноту и ливень чужого леса у девушки просто не хватило сил. Маша почти упала на верхнюю ступеньку крыльца и, обхватив дрожащими пальцами столбики перил, прижалась щекой к влажному дереву. От прямых потоков дождя девушку спасал козырек веранды.

Когда Брок понял, что нечаянная гостья ушла, его охватило вдруг странное раздражение. «Какие инструкции дал ей Алекс, почему она так быстро сбежала, не попробовав никак успокоить его. Неужели настолько испугалась? Почему Алекс отправил к нему совершенно не подготовленного человека?» И вот теперь женщины в его доме нет, но, ее запах все еще дразнит Брока. Мужчина вдруг увидел у дверей ее обувь, и смутное чувство вины коснулось его сердца.

Брок решительно шагнул к порогу и распахнул дверь. Услышав за спиной шум, Маша тут же попыталась подняться, уцепившись за перила. Несколько мгновений мужчина и женщина молча смотрели друг на друга. Он, мрачно изучающе, она — изо всех сил стараясь скрыть новый приступ страха. Наконец, Брок хрипло проговорил:

— Ты можешь войти. Я ничего тебе не сделаю, я тебя не трону. Переждешь здесь ночь. А на рассвете я отведу тебя в поселок.

— Ну уж нет, я лучше посижу здесь. Снова рычать будешь, — вырвалось вдруг у Маши.

— Я не шутил, когда говорил тебе, кто я, — огрызнулся Брок. «У девчонки вдруг голос прорезался, даже смеет мне перечить!»

— Можно, я побуду здесь до утра, не буду тебя беспокоить?

На мгновение Брок засомневался. А, он-то что будет делать дома один, зная, что на его крыльце мерзнет милая девушка с большими карими глазами…

— Сейчас же заходи в комнату или я тебя сам затащу!

Немного поколебавшись, Маша вернулась в его жилище, с опаской поглядывая в сторону Брока. Подошла к знакомому дивану, и села в уголок, чинно сложив руки на коленях. Наблюдая за ней, Брок испытывал множество незнакомых или давно забытых эмоций. Но, одно для него было ясно — ее присутствие больше не вызывает злости. Стараясь не смотреть на девушку, Брок опустился на колени перед камином и принялся разводить огонь. Маша медленно отползла в противоположный угол дивана, подальше от него. Заметив ее движение, Брок усмехнулся уголками губ. «Девчонка все-таки боится. Это хорошо».

Наступила ночь, дождь за окном заметно ослабел, хотя, явно не собирался прекращаться. В полумраке комнаты уютно потрескивали поленья, Брок сидел на полу, отвернувшись от Маши, и глядел на огонь. А девушка не могла отвести взгляда от его широкой спины, обтянутой черной майкой. Маша раздумывала, стоит ли вообще начинать какой-то разговор с этим сумасшедшим.

— Ну, что ты молчишь? — не выдержал Брок первым, — говори, зачем все-таки пришла.

Маша облизала пересохшие губы.

— За что ты меня ненавидишь? Что я тебе сделала?

— Ты — человек. И ты зашла на мою территорию.

— Ты тоже человек. «Возможно, только очень больной…»

— Я — нет. Хотя, какая разница?

Брок круто повернулся к Маше и неожиданно спросил:

— А, ты знаешь как пахнут мертвые животные, когда разделывают их туши? Ты хоть раз видела как разрубают на части свинью или быка?

Маша отрицательно покачала головой. «Он все-таки собирается приготовить из меня ужин…»

— А, как пахнут трупы людей, ты знаешь? Нет… Так я скажу тебе, что нет никакой разницы. И те и другие одинаково смердят. И внутри устроены так же: кости, мясо и кровь. Никакой разницы!

Маша судорожно сглотнула, подтягивая колени к себе, съеживаясь в комочек.

— Значит, есть разница пока мы живы…

— Ты уверена? Ну, да, пожалуй все же есть! Да, конечно, люди отличаются от животных, но не тем, что умеют читать и писать. Скорее всего тем, на какие изощренные пытки люди способны по отношению к себе подобным. Странная закономерность, ты не находишь? Чем выше животное по развитию, тем дольше оно способно мучить свою жертву, прежде чем убить. Те же лисы и волки приносят к свои норам полузадушенную добычу, чтобы тренировать детенышей. Но, похоже, лишь человек способен получать удовольствие, глядя на страдание другого существа, сознательно растягивая его мучения ради собственной забавы.

Маша попыталась собраться с мыслями и хоть что-то отвечать ему, она даже хотела поспорить.

— Люди отличаются от животных еще и тем, что могут верить во что-то дальше смерти. И тогда с гибелью тела, мы не исчезаем полностью. Я думаю, что мы нечто большее, чем просто мясо и кости.

— А-а-а, — усмехнулся Брок, — хочешь рассказать мне о душе и добром Дедушке на небесах. В рай я не верю, но ад есть, я знаю точно. Ад здесь, на земле… И там я уже был!

Они надолго замолчали. Брок задумался о ее первом вопросе. «За что ты так ненавидишь меня?» Ответа Брок не знал. Он слишком долго жил один в звериной клетке, привыкая ненавидеть всех за ее пределами. И, теперь, оказавшись на свободе, по-прежнему был один против всех, готовый в любой момент с боем защищать свою жизнь или то, что от нее еще осталось.

— Как тебя зовут? — спросила Маша.

— Я — Брок. Так меня называли, сколько я себя помню. Другого имени у меня нет. А ты не знаешь? Разве Алекс тебе не сказал?

— Кто такой Алекс? — недоумевала Маша.

— Старый хитрый Лис, который думает, что сможет управлять мною.

— Так ты говоришь про Короткова?! — вдруг удивилась Маша, заметив про себя, что сравнение начальника со старым лисом тоже недавно пришло ей в голову.