Ирина Литвинова - Веридор. Одержимый принц

С такими мыслями Эзраэль и подошел к задним воротам дворца, где, несмотря на столь ранний час, уже сновали туда-сюда горничные, лакеи и поворята. Здесь же принца настиг оклик:

— Эзраэль!

Помяни Его Величество… Кандор Х выступил из-за спины принца, даже не пытаясь скрыть тот факт, что следил за ним. Окинув взглядом отца, молодой человек не удержался и вопросительно вскинул бровь. Таким он никогда не видел короля. Худощавое на первый взгляд тело с развитой мускулатурой скрыто под грубой холщовой рубахой с распахнутым воротом и потертой временем кожаной курткой. Большая, начищенная, металлическая пряжка широкого ремня блестела на солнце. Темные брюки заправлены в высокие сапоги со шпорами и с жестким голенищем, из которого едва-едва виднелась рукоять длинного зачарованного кинжала. Дополняла сей образ бандита с большой дороги видавшая виды шляпа, широкими полями скрывающая не только смоляные волосы, но и лицо повелителя, с довольно приметным шрамом. Ошарашенный видом отца, Эзраэль настолько углубился в созерцание наряда родителя и мысли о том, что бы он сделал, повстречайся ему подобный субъект в темном переулке, что даже забыл поприветствовать короля.

— Удивлен? — довольно улыбаясь, проговорил Кандор. — А чего ты хотел? Мой торжественный королевский наряд не подходил для вылазки в город. В конце концов, не на меня должно было быть обращено все внимание народа. На твоем месте я побывал лет тридцать назад. Право же, понятия не имел, как это зрелище смотрится со стороны.

— И как?

— Впечатляюще, я тобой доволен. Я почувствовал, как твой демон рвался наружу и пытался захватить контроль над разумом, но ты сумел подавить его. И я все больше убеждаюсь, что не ошибся, позволив тебе остаться. Как я уже говорил, обуздаешь демона — получишь шанс добиться столь желанной награды.

Эзраэль коротко кивнул, он помнил разговор с отцом, произошедший вечером в день возвращения. Король предупредил его, что если сыну окажется не под силу контролировать свою адскую сущность, его сошлют, причем не в Северный Предел и даже за границы Веридора, а в Хаос, землю демонов, где таким, как он, самое место.

— Ваше Величество, вы… — начал было принц.

— Сын, — оборвал его Кандор Х, неспешным шагом направляясь вдоль дворцовой стены, — ни к чему церемонии. Прошу, зови меня отцом… или папой, — улыбнулся Его Величество.

Эзраэль встрепенулся: он раньше не обращал внимания, но сейчас осознал, что и Синдбад, и Кандида, и «бастарды на особом положении» всегда звали короля отцом, и лишь он один — папой. Почему так?

— У твоих братьев и сестры это в крови, — словно прочитав его мысли, отвечал Кандор, — как и у тебя. Мама и папа — обращения, распространенные в Северном Пределе среди простого люда, а там других и нет… Все же необыкновенный край. На первый взгляд северяне — холодные и жестокие, но именно у них в чести верность до гроба, прямота и доверие между близкими… И более теплые обращения. «Папа» было твое первое слово, и я сделал все, чтобы твое обучение этикету не задело эту твою дорогую мне черту. Сынок, — правитель вдруг остановился и взглянул прямо на принца, — знаю, я очень виноват перед тобой, ты даже не представляешь насколько. Я не был хорошим отцом, но я постараюсь это изменить. Ты можешь верить мне, сын, и помни, я никогда не брошу тебя на произвол судьбы, помогу и прощу все. Я вижу, ты меня остерегаешься, твоего доверия я ещё не заслужил. Ты можешь спросить у меня все, что хочешь. Даю слово, я отвечу тебе правду. Сыворотки правды у меня с собой, конечно, нет, но, ты знаешь, я держу свое слово.

И то правда, они ведь никогда не говорили по душам, ни разу Одержимый принц не отважился напрямик спросить короля о маме, не интересовался жизнью самого Кандора, не пытался понять его. Эзраэль подумал о том, что сказал отец: «Папа» было твое первое слово», — и решился задать давно мучившие его вопросы:

— Что случилось с мамой? Как получилось так, что вы поженились? От чего она погибла?

— Долгая эта история, мальчик мой, — вздохнул Кандор Х, возобновляя шаг и медленно бредя вдоль стен дворца вместе с сыном. — И многое я в свое время клялся сам себе никогда не рассказывать ни одной живой душе, но сейчас мне кажется, что это было бы не честно по отношению к тебе. Ты у меня уже взрослый, я расскажу тебе все как на духу, и тогда ты, возможно, поймешь, почему я не уверен, стоит ли оставлять тебя здесь. Ну что ж, слушай…

Я с малых лет знал, что женюсь на Лилиан, красавице из знатнейшего и богатейшего рода Веридора, состоящей в дальнем родстве с нашей династией. Нас обвенчали ещё в мои десять. Мы всё детство и отрочество провели вместе, бегали, резвились, смеялись. Кажется, мы уже тогда в каком-то смысле любили друг друга.

Но нашу свадьбу на время отложили. Какой-то дряхлый старикашка, мнящий себя великим лекарем, заявил моему отцу, что у Лилиан проблемы с женским здоровьем. А ведь сначала хотели пожениться на её пятнадцатилетие. «Ну ничего,» — думал я. — «Время ещё есть. Поездит на лечебные воды, а этому трухлявому пню, если надо, отвесим золота, только бы умолк со своими высоконаучными гипотезами.»

Спустя пару лет вопрос наконец решился, назначили дату нашей свадьбы, и мне пришлось возвращаться из посольства через север… Северный Предел. Столько раз я через него проезжал, но тогда впервые смог разглядеть его красоту. Горы, метели завывают и клубятся, а люди там… Веришь, сколько лет уже прошло, но удивляться и повторять одно и то же раз за разом не устаю. Потому что это действительно чудо. Раньше люди там казались мне ледяными, не умеющими радоваться жизни, но именно в ту пору я осознал, что рожденные в снежных землях сердца, возможно, самые горячие и страстные.

Ночь. Темень. Я подъезжал к какой-то маленькой деревеньке и думал попроситься на ночлег. Постучался я в маленький домик, стоящий на отшибе. Мне открыла женщина в длинном плаще, с наброшенным на голову капюшоном. Я думал, может она выйти куда собиралась, но незнакомка пригласила меня в дом и плащ так и не сняла. Я уж не стал спрашивать, с чего бы это. Мало ли, может, у неё шрам на лице или ожог. Накормила она меня на славу и даже наливочку домашнюю достала. Вкусная наливочка была! После ужина я хотел было подняться и постелить себе на полу, но хозяйка вдруг скользнула ко мне, словно кошка, устроилась на коленях и сказала:

— Ты останешься здесь, со мной, и женишься на мне, потому что ты меня любишь, — и откинула капюшон.