Карина Хелле - Файлы Декса

Перри склонилась на локти, глаза были стеклянными, но все еще красивыми, она покачивалась от действия алкоголя. Она была такой серьезной. Настоящей. Такой… желанной.

А я собирался отказать.

Это разбивало сердце.

Я пытался стереть страх с лица. Я улыбнулся ей, хотя не знал, выглядело ли убедительно.

— Я не могу, — сказал я, отчаянно пытаясь скрыть печаль в голосе. Она не знала, как это влияло на меня. Мне нужно было изображать, что это игра.

Она смотрела на меня с мольбой. Кинжал в сердце.

— Но ты должен. Ты сам говорил во время хоккея. Если тебя вызвали… Это вызов.

Ох, черт. Конечно, я шутил, но, даже если бы не шутил, я не думал, что она запомнит это. Я не думал, что она поймает на слове. Я не думал, что она это вспомнит. Я не думал, что она захочет это вспомнить. Но это было до звонка Джен.

Тот звонок.

Все теперь изменилось. Я знал вызов. Я знал правду. И правда была в том, что, если я выполню вызов, я потеряю себя. Уже много раз призраки пугали меня, и адреналин бурлил так, что я хотел идти к ней. Я хотел прижаться к ее губам и обнять ее.

Но не мог.

Была Джен. И хотя порой я думал, что Джен не важна, это изменилось. Он была важна, как и мой не рожденный ребенок. Я сглотнул. Я много думал об этом за эти дни.

— Это неуместно, — вяло объяснил я. Знаю, звучало жалко. Я хотел сказать ей, что ничего не желал так сильно, как поцеловать ее. Но что будет хорошего?

Она старалась скрыть обиду. Старалась. Но я все видел по ее лицу. По тому, как она закусила губу. Как перестала покачиваться. Печаль в ее глазах.

— Тогда говори правду.

Она хитро улыбнулась. Но натянуто. Так натянуто. Она была подавлена. Ее душа отвернулась от меня. Она предлагала себя, а я отказался.

Это было больно.

Если она собиралась закрыться, я хотел открыться.

— Пусть будет правда, — согласился я.

Она улыбнулась. Я знал, что грядет.

— О чем был звонок?

Вот. Я знал это. Я знал, из-за чего эта игра затевалась. Но не важно. Я был в долгу перед ней. Я мог хоть объяснить, почему не поцеловал ее… и почему нам ничего не светит.

Я глубоко вдохнул.

— Дженнифер беременна.

Я уже проснулся, когда ужасный вой донесся из-за деревьев. Я не мог спать, когда Перри прижималась ко мне в спальном мешке, особенно, когда мои мысли разрывались между ней и Джен. Все оседало на места. Я никогда еще так не влипал в жизни. Я не мог винить никого, кроме себя. Джен была на таблетках, мы часто занимались сексом за эти три года. Таблетки не были магией. По логике хоть один мелкий мог пробраться сквозь барьер. Думаю, многие даже гордились бы таким достижением. Типа: «Моя сперма такая сильная, что пробила защиту таблеток» или как-то так. Но я был перепуган.

Если честно, было время, когда я не боялся иметь ребенка. Когда я был с Эбби, был полон глупой любви, я часто думал о семье. Ребенок, брак, все такое. Я хотел дать своей маленькой версии жизнь, какой у меня не было. Я хотел забыть с ними о прошлом. Было эгоистично так смотреть на детей, но это не удивительно в моей ситуации. В словаре рядом с «эгоистичным» должна быть моя картинка.

Я должен был обрадоваться, когда Джен сказала мне, что у нее будет ребенок, был я вовлечен или нет. Это ранило. Это было странно. Наши отношения всегда были простыми. Мы не ждали друг от друга много. Ничьи чувства не были задеты. У нас было понимание и секс. Любил ли я Джен? Нет. Никогда. И это к лучшему. Мне было лучше никого не любить.

Но теперь она собиралась рожать ребенка без меня, и я чувствовал себя отвергнутым. Словно я не был нужен. Словно я был донором спермы, и она ушла с частичкой меня, которую я хотел бы… в других обстоятельствах. Так что мне придется остаться с Джен. Даже жениться на ней, если она захочет. Но я буду несчастен. Буду подавлен.

К счастью, жуткий вой разогнал мои мысли, помешал мне падать все ниже. Теперь я мог бояться другого.

Прокаженных.

Крик продолжался, приближался, а потом начал вырываться с хрипом, и от каждого воя холодела кровь. Казалось, обезьяна насилует кошку, звук был полон боли и ужаса.

Я был в ужасе, а Перри мирно спала. Но это я мог исправить. Я не собирался проходить через это один. Если я должен страдать, то и она должна. Да, рядом с «трусостью» в словаре тоже должна быть моя фотография.

Я опустил ладонь на ее плечо и затряс, чтобы разбудить.

Она посмотрела на меня сонными глазами.

— Что? Что происходит? — пробормотала она.

Леденящий душу крик сотряс палатку.

— Что это было? — воскликнула она, страх прогнал с ее лица остатки спокойного сна.

— Не знаю, только началось. Думаю, это псих.

Она посмотрела на меня, как на психа. Я рассказал ей о психе — прокаженном, жившем когда-то в колонии.

— Черт, — выдохнула она.

Это не поможет. Теперь она проснулась, и мне было не так страшно. Это стоило снимать.

— Мы должны снять это! — я вывалился из спального мешка и направился к «Супер 8».

— Нет! Ты не можешь туда идти, — закричала она за моей спиной.

Я схватил ботинки. Я не мог это пропустить.

— Могу и должен.

— Нет! — завизжала она не хуже прокаженных. Я опустил ботинки и посмотрел на нее. Она еще так не боялась за все время на острове. Она была перепугана, дрожала в спальном мешке, в паре секунд от панической атаки. — Ты не можешь туда идти! — продолжила она. — Там то, что хочет тебя ранить.

Что?

— О чем ты?

Она с мольбой посмотрела на меня.

— Прошу, Декс, просто доверься мне.

Этого ответа мне было мало.

Я покачал головой.

— Ни за что. Я не пропущу это. Оставайся здесь.

Я расстегнул палатку, порыв свежего воздуха ворвался внутрь, и Перри бросилась и схватила меня за руку, ногти впились в мою кожу.

— Не бросай меня! — взмолилась она, голос был полон страха и боли.

Я сдался, позволил ее рукам оттащить меня от выхода. Она была на грани слез. Я не мог оставить ее в таком состоянии.

— Ты нужен мне, — прошептала она.

Это что-то новое. И что-то незнакомое шевельнулось в моем сердце. Никто еще не нуждался в Дексе Форее.

— Я нужен тебе? — спросил я, горло сжалось.

Она притянула меня ближе, хватка стала крепче. Что-то происходило. Что-то, что заставило меня забыть о психе в лесу. Я едва слышал те крики. Я был околдовал глазами Перри, тем, как они сияли в темноте. Сгущался жар, он тянул нас друг к другу, как нить, пылал в нас.

— Ты мне нужен, — сказала она с такой решимостью, словно объявляла войну.

Я смотрел на ее губы, пока она говорила это.

Если она хотела войну, будет ей война.

Я улыбнулся.

Я потом отбросил предосторожности и сделал то, о чем мечтал.

Я бросился к ней, обхватил ее лицо руками, прижался губами к ее губам. Это было лучше, чем я думал, я ощущал ее, пробовал, мой язык набрасывался на нее, словно я пытался приручить ее. Если так продолжится, я съем ее заживо.