Ольга Герр - Жмурки с любовью

Мы еще долго говорили в ту ночь. Но спроси меня кто, что мы обсуждали, я не смогу ответить. Это был один из тех разговоров ни о чем и обо всем сразу, в которых люди раскрываются друг другу, рассказывая какие-то мелочи о себе. Вроде незначительные, но в то же время крайне важные для понимания другого человека.

Спать я легла в полной уверенности, что мой муж – замечательный человек. Просто он не понят другими, как это часто бывает с тем, кто опережает свое время. Как это было с моим отцом. Его ведь тоже не любили и даже ненавидели. А все потому, что он мыслил шире, чем большинство людей.

У меня остался всего один подозреваемый – тайный. Я не планировала сообщать о нем Эрланду. Уж точно не после нашего последнего разговора. Но я собиралась поговорить с самим подозреваемым.

Уже на следующий день я заявилась в общежитие к Магнусу. В его комнату не поднималась. Вдруг найду еще что-нибудь, а я к этому пока не готова. Я вообще не уверена, что готова узнать правду. Но такой уж у меня характер – не люблю незавершенные дела.

Магнуса я ждала на лавке около дверей общежития. Погода стояла хорошая, а занятия скоро должны закончиться. Ожидание не затянулось и было даже приятным.

Завидев друга на пешеходной дорожке, я встала. Он тоже заметил меня и махнул в знак приветствия. Я ждала, пока он подойдет, не зная, куда девать руки. То прятала их за спину, то комкала подол платья, то теребила себя за волосы. Естественно, он обратил внимание на мое нервозное состояние.

— Случилась очередная неприятность? — спросил Магнус.

Я сперва кивнула, затем покачала головой. Не думала, что буду так волноваться.

— Лина, ты меня пугаешь. Скажи что-нибудь, — друг взял меня за локоть и легонько его сжал.

Прикосновение отрезвило меня. Возьми себя в руки, Линелла Марблек! Это твой друг детства. Даже если он – мистер Никто, он не перестает быть Магнусом. Наличие второго имени не превращает его автоматически в монстра. Там более, я уже выяснила, что мистер Никто никакое не чудовище.

— Я пришла поговорить, — выдавила, наконец, из себя.

— Хорошо, — кивнул Магнус. — Я уж испугался, что ты пришла посмотреть на меня и помолчать. Пойдем в кафе, там все и обсудим.

Я приняла приглашение. Двери общежития магоборцев, где поток студентов не иссякает, не подходящее место для серьезного разговора о магии.

Пока шли, я тайком присматривалась к Магнусу. Высокий рост, четкие скулы и волевой подбородок. Некоторую мягкость его лицу придают очки, но если снять их, от девушек отбоя не будет. Почему я раньше игнорировала, что друг хорош собой?

Стоило подумать об этом, и сердце забилось чаще. Так и влюбиться недолго. А, может, я уже в него влюблена, просто не знаю об этом? Совсем потеряла голову от мужчины в темноте спальни, даже не подозревая, что это мой лучший друг.

В кафе выбрала столик в углу. Обычно я садилась около огромного окна во всю стену – люблю смотреть на прохожих, потягивая молочный коктейль. Резкая смена предпочтений удивила Магнуса, но возражать он не стал.

Сделав заказ, мы молчали до тех пор, пока официант не принес коктейли. Я заговорила, когда он отошел, уверившись, что какое-то время нас не побеспокоят.

— Ты ведь в курсе всех неприятностей, в которые я ввязалась. Я все рассказываю тебе без утайки, — начала издалека. — Да что там последние события, ты в курсе всей моей жизни. Каждого более или менее значимого происшествия. Я доверяю тебе, как никому другому. Ты – важная часть моей жизни. Все, чего я хочу – тоже быть частью твоей жизни.

— Ты и так ей являешься. Лина, кроме тебя у меня никого нет!

— Ты ничего не сказал насчет доверия, — подметила я.

— Разумеется, я доверяю тебе. Кому еще мне доверять, как не тебе? — Магнус выглядел искренним. Я почти поверила ему. Почти.

— И ты рассказываешь мне все? У тебя нет от меня секретов?

— Нет, — он развел руками.

— Ложь! — я ударила кулаком по столу, так что стаканы с коктейлями, звякнув, подпрыгнули.

На нас обернулись люди. Официант материализовался тут как тут, уточнив, все ли у нас в порядке. Я заверила его, что все отлично.

— Что ты сейчас имела в виду? — спросил Магнус, когда официант снова ушел.

— Что ты врешь.

— С чего ты взяла?

— Я знаю твой секрет, — бросилась я в омут с головой. — Вот так-то.

Магнус был не из стеснительных парней. Я ни разу не видела, чтобы он тушевался или краснел, но сейчас его щеки залил румянец. Всему причиной стыд. Алый цвет его щек был красноречивее любого признания.

— Ты можешь поделиться этим со мной, — добавила я. — Время пришло.

— Ты меня раскусила. Я давно хотел тебе сказать, — пробормотал он, опустив глаза в стол, — но не знал, как ты воспримешь. Боялся, ты не поймешь и перестанешь со мной общаться.

Мне вдруг захотелось как в детстве зажать уши ладонями и запеть, чтобы не слышать Магнуса. Нет, нет, нет, я не хочу знать правду. Мне казалось, что хочу, но как же я ошибалась! Правда пугала до колик в животе. Она меняла все, а я не готова к переменам.

Но этим своим «я боялся, ты не поймешь» Магнус уже все сказал. Маски сняты. Иллюзии разрушены.

Мне вдруг стало нечем дышать. Потолок давил на меня, стены сжимали со всех сторон. Если сию же секунду не выйду отсюда, задохнусь.

Вскочив на ноги, я бросилась на улицу, лишь чудом не сбивая по пути столы.

— Лина, куда ты? — несся в спину оклик Магнуса, но я не сбавила скорости и не оглянулась.

Я должна побыть одна. Должна переварить услышанное. Должна смириться с правдой. На это нужно время. И одиночество.

Поймав экипаж, я назвала адрес Пристанища. Вот ирония – прятаться от невзгод я отныне еду не в родное имение. И когда мои приоритеты изменились?

Меня еще трясло от пережитого ужаса, перед глазами все плыло, а кончики пальцев онемели. Страх был иррациональным, моей жизни ничто не угрожало, и все же я никогда так сильно не пугалась.

На повороте экипаж притормозил, и дверь пассажирской кабины открылась. Я вжалась в сиденье: Магнус догнал меня и хочет поговорить? Но это был не он. Ко мне подсел мэр собственной персоной. Только его сейчас не хватало!

— Что вы себе позволяете? — возмутилась я. — Вы следили за мной?

— Пришлось, душечка, пришлось, — мэр выглядел неважно.

— Говорите скорее, что хотели, и убирайтесь прочь, — скрестила я руки на груди. — Но предупреждаю: если речь снова пойдет о заводе, я на ходу выброшу вас из экипажа.

— Тебе понравятся мои слова, уверяю. Я капитулирую.

— То есть? — опешила я.

— Признаю свое поражение, — произнес он. — Сдаюсь на волю победителя, так сказать. Оставь завод себе. Как выяснилось, жизнь я люблю сильнее, чем деньги.

— В чем причина столь резкой перемены?