Марьянна Кей - Чаровница

— Здравствуйте.

Ничего в ответ. Ни слова, ни кивка головы, ни какого иного движения, показывающего, что меня услышали и поняли. Я не сомневлась в том, кто передо мной. Слишком уже он был похож на Лучика. Или она на него. Да и тем более, на территории Дентивирелла было только трое людей: я, Лучик и ее брат. Девочка сейчас точно с Танарианой и Леусетиусом проводит время, значит, остается Мертвец.

Я поерзала, понимаю, что ноги затекли и мне срочно нужно поменять позу. Просто сев на бок, вопросительно посмотрела на парня, но он все так же молча наблюдал за мной. Молчание затягивалось и, не выдержав, я сказала:

— Лучик с Танарианой сейчас.

И вновь молчание. Появилось даже ощущение, что я разговариваю со статуей.

— Если вы ее ищите, то она сейчас с Танарианой. Думаю, что у Серебристого ручья.

Ноль реакции. Лишь пристальный изучающий взгляд, который мне очень не понравился. При любом разговоре сразу же ищешь глаза собеседника, чтобы по ним можно было понять настроение человека и то, вред ли он или же нет. А тут ничего. Даже цвета не видно.

— Спасибо за сестру. — наконец проговорил Мертвец холодным хриплым голосом.

— Нет, что вы! — вскочила я. — Не стоит. — потупилась.

Я думала, что хотя бы сейчас он что-нибудь мне скажет. Ну, например: «стоит, ты спасла ее». А тут просто тишина. Он лишь поднял голову и открыл глаза. Посмотрив в них мне стало страшно. Они были такие темные, что даже зрочка не было видно. Нет, у Лучика тоже темные глаза, но не такие странные, я бы даже сказал отталкивающие. И, что пугало, в них не было никакого выражения. Совершенно ничего… я никогда не видела мертвых людей, но, наверное, если посмотреть им в глаз, то они будут такими же. Воистину, правильно его назвали. Мертвец…

— Память — это очень необычная вещь. Можно забыть все, нежелая вспомнить, и вспомнить, желая забыть. — вдруг сказал он, чем очень сильно удивил меня, и поднялся, показывая, что разговор закончен. Хотя, какой тут разговор был?

Парень, слегка склонил голову, будто прощаясь, а затем, выйдя из беседки, как-то странно подпрыгнул и исчез. Я, выбежавшая вслед за ним, даже не увидела его удаляющуюся фигуру. Хотелось спросить его о том, откуда он знает про мою потерю памяти. Но Мертвец просто пропал и все. Неужели это еще один из видов магии, с которым мне пришлось столкнуться?

Из любопытства я даже забралась на крышу беседки. Мы ее только недавно построили. Я, Аувелетий и Лучик. Девочка сама привела меня и эльфа и долго на пальцах пыталась нам объяснить, что она хочет. Но вот когда мы поняли, Аувелесий засопротивлялся, аргументируя это тем, что эту беседку построила его сестра и он не может вносить хоть какие-либо изменения. Однако, стоило Танариане его попросить, как эльф согласился и в следующее свое свободное от держурст на границе время помог нам в строительстве. Теперь беседка стала уютнее и исчезло ощущение одиночества и заброшенности.

Я любила здесь иногда проводить время. Березки совсем низко склонились над беседкой, а если забраться на крышу, то можно совсем спрятаться среди их веток. У меня даже было управженение, которое я сама себе придумала — вызывать маленький воздушный поток, срывать с его помощью один из березовых листиков и вырисовывать с его помощью восьмерки и какие-нибудь замысловатые фигурки вокруг своих пальчиков.

Вот и сейчас, развивая таким образом свои умения в управлении ветром, легла поудобнее и задумалась. Мертвец поразил. Ко всем тем вопросам, накопившимся за столько времени знакомства с Лучиком, которые я хотела задать Мертвецу, прибавилось еще несколько. Например, почему он такой? Мне хватило этой встречи, чтобы понять — Мертвец не просто молчаливый или задумчивый. Он действительно нелюдимый и, похоже, что каждое слово дается с трудом. А еще, что-то внутри меня просто кричало о том, что следует держаться от него как можно дальше. Видимо, это из-за первого впечатления, которое он произвел. А ведь я не испытаваю такого по отношению к его сестре. Лучик наоборот располагает к общению, о ней хочется заботиться, радовать, оберегать.

И почему он так сказал про память? Откуда знает вообще про меня? Вопросы, опять одни вопросы.

Я задумалась. Что может повлиять на память человека. По-моему уж всяко лучше помнить и знать себя, чем уже в зрелом возрасте заного постигать и изучать мир, его правила и нормы. Ведь память — это опыт прожитых лет; это то, что не позволяет совершать ошибки во второй раз; это возможность отдавать себе отчет в своих поступках, различать что хорошее, а что плохое. Значит, Мертвец хотел что-то сказать мне этим, но вот что?

Следующие несколько дней по возможности я наблюдала за Мертвецом. И, хотя мы не часто с ним встречались, поняла, что он всегда такой: холодный, безэмоциональный и молчаливый. Парень мог даже не заметить, что с ним здороваются. Даже тогда, когда я пришла вместе с Лучиком к нему, он практически ничего не сказал и не выразил никаких эмоций при встрече с сестрой. Но девочка не обиделась, молча подошла, обняла его, почему-то не гладя в ему в глаза.

Я уже хотела возмутиться таким поведением Мертвеца, но затем вспомнила, как он пришел ко мне в первый раз. Тогда было сказано всего три слова, но каких! «Спасибо за сестру»… Он был признателен, а значит, любит Лучика.

Он так же молча игнорировал мои вопросы, связанные с той странной фразой, касающуюся памяти. Только смотрел на меня своими холодными глазами, будто присматривался, изучал. Так ничего и, не добившись, я оставила их вдвоем. Вполне возможно, что Мертвец просто не хочет разговаривать с сестрой в моем присутствии.

Уйдя от них, направилась в свою вновь отремантированную комнату. Уже практически прийдя, встретила Аувелесия, который почему-то был в полном боевом облачении — тяжелая броня из металла, под которой еще и кольчуга была, зеленый плащ, скрепленный на шее кулоном в форме листика, длинный меч у правого бедра, а за спиной был колчан со стрелами и луком. Эльф держал в руках походную сумку. Увидев меня, он печально улыбнулся, но приблизившись, попытался выглядеть более радостным.

— Эматрион, а я тебя искал.

— И зачем же? — улыбнулась я.

За то время, что я прожила в Дентивирелле, мы успели даже сдружиться, несмотря на то, что первоначально Аувелесий был против моего пребывания в чертоге.

— Попращаться зашел, — выдохнул он.

А я стояла и пыталась понять, что происходит. Если подумать, то Аувелесий не должен сейчас отправляться на дежурство на восточных границах, он ведь только вернулся. Да и облачение стражи обычно не ходят. Им главное удобство и свобода действий. А броня хороша для защиты.

— Куда? — ошарашено спросила.

— Что «куда»? — попытался сделать удивленный вид Аувелесий.