Марьянна Кей - Чаровница

— Почему же? — притворно удивился Раанан, даже не взглянув на собеседника. — Я в своем праве жениха. Или вы беспокоитесь за свою Правительницу?

— Я буду обязан доложить об этом Правителю Кадагану. — твердо сказал командир, поклонился и уже хотел уйти, как у него на пути встала генерал Омарти.

Темнокожая женщина пристально посмотрела на Иммора, слегка покачала головой, будто предостерегая. Черные глаза, казалось, заглядывали в самую душу, хотя вся ее поза расслабленной. Командир молча оглядел сверху вниз фигуру, оценил короткий извилистый меч, висящий по традиции Наездников у правого бедра на длинных ремнях. Женщина определенно умела им обращаться, он не раз видел это в битвах. И сейчас не следовало бы с ней связываться, но поступить так, как требовал эланийец? Это даже представить сложно. Солгать тем, кому служишь верой и правдой много лет.

Иммор обернулся вновь к императору и с изумлением заметил, как он переносит спящую Эматрион на единственное уцелевшее кресло в комнате. Так бережно и осторожно, что если бы кто-нибудь рассказал об этом командиру, то мужчина бы не поверил. Опустил девушку, присел на корточки перед ней, будто пытаясь согреть ладони и все так же не глядя на окружающих. Но на следующей фразе его голос прозвучал властно, хоть и тихо:

— Вы, командир, единственный, кто не ловил жадно каждое слово мага Дивета.

— В любом случае, я вам не помощник, император. Я служу лишь Дому фиртрикийских Правителей.

— Лучше будет, если вы меня дослушаете, командир Иммор и тогда будете принимать какое-то решение, — настаивал на своем Раанан. — Когда, вас спросят, скажите всем, что вы отправили Эматрион в столицу, чтобы она, так же как и труп напавшего стражника прошла проверку на наличие психотропных трав, порошков или же иных добавок в организме.

— Для чего вам это? — спросил мужчина, не сводя взгляда с посеревшего лица чаровницы. Девушке явно снилось что-то плохое, но будить ее никто не собирался.

— Не в этом суть дела, — ответил император таким тоном, что уже не хотелось задавать какие-либо вопросы. — Вы же понимаете, что у вас, командир Иммор, нет выбора.

— Выбор есть всегда, я могу пойти к Правителям и рассказать об этом разговоре.

— Но не пойдете, ибо сами заметили, что маг Дивет что-то темнит, — император поднялся и, наконец, обернулся, сверкнув зелеными глазами, будто прошивая насквозь, но продолжил совершенно беззаботно: — Это всего лишь невинная ложь. А Правительница Илериса просто будет гарантом того, что вы будете молчать до самого конца.

Раанан улыбнулся, спокойно и слегка смущенно, пытаясь расположить к себе командира. Хотя, это практически невозможно и он это понимал прекрасно. Сейчас на первом месте была безопасность Малдии, а то, каким путем ему придется добиться этого — дело десятое. Но помощь главы охраны определенно необходима, ему доверяют.

— Вы угрожаете венценосной особе моей страны! — злобно выплюнул Иммор, но эмоции сдержал, все-таки вспомнив, кто перед ним.

— Я не угрожаю, — поправил император, — я — констатирую факт. Ваша любимая не пострадает, пока вы будете лгать о том, куда исчезла Ма… хкм… Эматрион. — Раанан поправился, но Иммор услышал оговорку:

— Вы знаете ее?! — изумленно прошептал мужчина, переводя взгляд от императора на девушку.

— Знаю. Но предупреждаю, что вам лучше помалкивать. Не лезте в дело, которое вас не касается. Может быть чревато.

— Я отвечаю за каждого в этом замке, — Иммор сжал кулаки еще сильнее, так что короткие ногти больно впились в ладони.

— Вот именно. — рыкнул император, — но за двумя покушениями не уследили, а значит, Эматрион я забираю с собой. Илериса-послужит гарантом.

Что-то мокрое и холодное неприятно прикоснулось к моему лбу. Я попыталась отстраниться, сонно отмахнуться рукой. Было холодно, промозгло, очень болели ноги и было жуткое ощущение неправильности происходящего. Я задышала чаще, чувствуя гудение и неприятный звон в голове. Внезапно вздрогнула, неосознанно попыталась ударить сидящего напротив человека, вырваться и убежать как можно дальше.

Но, во-первых, из-за напряжения, ноги заболели еще сильнее и я невольно даже вскрикнула, а во-вторых, меня кто-то крепко держал за плечи, а затем немного встряхнул. Открыла глаза, и узнав, кто сидит напротив, запаниковала еще сильнее, — Сиятельный император.

Он терпеливо удерживал меня, пока я пыталась выбраться, внимательно рассматривал меня внизу вверх. Задышав часто-часто, умоляюще посмотрела на него:

— Я не хотела, клянусь, — слезы потекли из глаз, а в голове крутилось только «убийца!» — Там… он… такое говорил, — шептала сбивчиво, спрятав лицо ладонями.

Мне так было страшно, стыдно, невыносимо больно. В горле как комок появился, затрудняющий дыхание. Так хотелось проснуться и вновь оказаться в светлой комнате в Дентивирелле, зарыться лицом в густую шерсть Леусетиуса, вдохнуть аромат лесных цветов.

А руки на плечах согревали, поддерживая и отгораживая от произошедшего. Даже легче стало, будто кто-то дал сил смириться со всем. Я отняла руки от лица, подняла заплаканные глаза и посмотрела на Сиятельного императора. От был так близко, что можно даже рассмотреть золотистые пятнышки по самому краю зрачка.

— Я верю тебе, — тихо сказал император и чуть-чуть сжал руки, — Но даже моего слова будет мало, чтобы переубедить всех.

Повисло тягостное молчание. Вновь захотелось плакать, а чудное ощущение защищенности развеялось, оставив за собой горький привкус обреченности. Меня и так все бояться, а после такого и вовсе могут приговорить к смерти. И ведь они все будут правы, я — убийца, чудовище, от которого следует избавиться в срочном порядке. Шмыгнув неловко носом, попыталась отстраниться подальше, чтобы остаться наедине со своим ощущением безысходности.

— Прекрати, — император жестко встряхнул меня. На его лице была решимость и даже некая брезгливость, будто ему неприятно это проявление слабости. — Воздушная, послушай меня внимательно.

Я в удивлении смотрела в лицо мужчины, пытаясь угадать, о чем он думает, но ни одной лишней эмоции, кроме холодного презрения. Но кивнуть-то кивнула, приготовившись к худшему. Если он сейчас вынесет мне приговор, то лучше выслушать его достойно. Не думаю, что то кратковременное проявление тепла и доброты может мне сулить что-то хорошее. Наверняка, это просто из жалости.

— Я заберу тебя с собой. Если хочешь? — он сказал это так просто, а мне стало страшно. Чего угодно можно было бы ожидать, но не такого предложения. Тем более, что оно было крайне неожиданным.

— Зачем? — спросила, стараясь предугадать следующий ответ. Где-то в глубине души зажглась маленькая надежда.