Марьянна Кей - Чаровница

— Не хочу, чтобы невиновный человек пострадал, — он откинул упавшую на лицо прядь, сверкнув зелеными глазами в нетерпении и покосился влево.

Я перевела взгляд и испуганно дернулась. На левой стене, будто нарисованный пылал переход. Единственно, что его отличало от причудливого рисунка — это бесшумное движение золотисто-оранжевых и красных языков пламени. Они даже не оставляли следов копоти. Невероятно красивое зрелище, если бы не резкое понимание того, что мне предлагают через этот проход пройти.

— Но как? — выдохнула, сообразив на каком-то подсознательном уровне, что передо мной один из видов стихийной магии.

— Есть разные секретные артефакты, — как данность произнес император, пожимая плечами. — Многие располагаются в моей власти. Послушай меня, Эматрион, — мое имя прозвучало как-то неуклюже, непривычно неправильно. — Нет времени взвешивать все «за» и «против». Скоро тут появится Дивет. И я не уверен, что он придет с добрыми намерениями.

— Но ведь мое наказание заслуженно, — прошептала, сама не веря в свои слова.

— Кто это тебе сказал? — рыкнул мужчина и не дожидаясь ответа, подхватил на руки.

— Отпустите, — попыталась вырваться.

— Воздушная, если ты не соображаешь, что тебя ждет, то лучше просто помалкивай. — шаг к порталу. — Если Дивет до тебя доберется, то не помогут ни Кадаган с Гаральдом, ни все мое влияние. Тебя идут не наказывать, а «законно» убивать. — до портала осталось пять шагов.

— Откуда вы знаете? — испуганно прошептала, стараясь не верить, но интуиция говорила, что вот сейчас мне говорят чистую правду.

— Я слишком долго жил в пучине дворцовых интриг, — устало ответил император, а затем как-то горько и вместе с тем так знакомо улыбнулся мне: — Закрой глаза, будет сначала неприятно жарко. И расслабься.

Последний шаг и пламя объяло нас. Я испуганно зажмурилась, пряча лицо на груди императора. Правое плечо обдало жаром, будто бесшумные языки огня лизнули кожу, оставляя после себя ожог. Казалось, что мы никуда не движемся, но через несколько долгих минут, Раанан Сиятельный сделал несколько шагов и опустил меня на мягкое кресло.

Я еле разжала пальцы, выпуская ткань его рубашки, выдохнула и прислушалась к себе. Магия была спокойна и чувство опасности исчезло. Плечо еще немного пекло, но это вполне терпимо. Только ноги ниже коленей болели, как раз в том месте, куда упал стул.

Вздрогнув, стремительно вздохнула, распахивая ресницы. Император сидел передо мной на корточках и внимательно рассматривал лицо. Мы оба молчали. Мне было неловко, страшно и одновременно интересно.

Мы были в какой-то комнате. Она казалась будто продолжением нашего огненного перехода — украшена во все возможные оттенка красного и желтого. С тонких резных колон спускалась легчайшая полупрозрачная ткань усеянная вышивкой с изображением восходящего солнца, и поблескивающая в лучах уличных фонарей. Это было как настоящая сказка — волшебным, таинственным и очень далеким от реальности. Я с замиранием сердца оглядывалась по сторонам, пытаясь запечатлеть в памяти.

Император продолжал молчать разглядывая меня с легка заметной улыбкой на губах. Его будто радовало, что я с таким восхищением и трепетом осматриваюсь. Вот, легчайший порыв теплого ветерка всколыхнул шторы, чуть-чуть приподнял ткань у колонн из-за чего она стала переливаться огненными всполохами. И наконец, достигнув меня, будто ласковым покрывалом укутал плечи. От чувства абсолютного умиротворения и гармонии я даже прикрыла глаза, и неосознанно сжала руку Сиятельного императора. Мужчина не сопротивлялся, слегка сжав мои пальцы в ответ. И мне вдруг показалось, что я дома. Дома, которого не помню.

Это было так прекрасно, так невообразимо и одновременно реально. И я наслаждалась им, пока можно, забыв обо всем, что было недавно. Были только спокойствие и ощущение тепла.

Все это длилось до тех пор, пока вторым порывом, взметнувшим все ткани вокруг, ко мне в душу не закралось ощущение щемящей боли и одиночества. Захотелось прогнать императора и свернуться прямо тут, среди цветных подушек, никого не видеть и просто тихо плакать, омывая душу горькими слезами. Я стала практически задыхаться от ощущения обреченности и стремления сорваться прямо с места и бежать далеко-далеко, к самому близкому существу — Леусетиусу. Чувства сменяли себя с головокружительной скорость. Остановилось все в тот момент, когда я, не заметно для себя, вскочила с кресла, и в поисках выхода стала оглядываться, сжимая руки в кулаки и не обращая внимания на боль в ушибленным мышцах.

Раанан Сиятельный, стремительно поднявшийся, навис надо мной будто скала над бушующим водопадом. Он попытался схватить меня за плечи, но я отпрыгнула, споткнулась, упала опять в кресло.

— Где мой имрит? — подавляя слезы, прошептала.

Он молчал, лишь пристально разглядывая и о чем-то думая. Вот тут мне стало страшно. Вытерев набежавшие слезы, посмотрела на императора, надеясь, что он скажет что-то хорошее. Я так устала от плохих новостей. Раанан Сиятельный не стал долго меня томить, вздохнув, странным очень знакомым нервным движением провел по волосам рукой и, наконец, сказал:

— Ты не пугайся, воздушная. — После этих слов стало только хуже, шумно выдохнув, сконцентрировалась и кивнула. — Твой зверь пока не может пока здесь быть. Он был ранен защищая тебя.

Это все было сказано предельно мягко, будто ребенку говорили, что его сломанную игрушку можно починить. А я готова уже была бежать к Леусетиусу, убедиться, что и ним все хорошо и рана не смертельна. В ведь в том сне было что-то подобное…

— Нет, я не верну тебя обратно. Почему — сама знаешь. — жестко сказал император и повернулся будто бы из неоткуда явившемуся мальчику-подростку со смуглой кожей: — Тетлай, позови Фемаля, тут срочно необходима его помочь. И передай моему брату, что я здесь. Мне нужно с ним поговорить.

— Что вы собрались делать? — прошептала.

Этот вопрос был первостепенным, но вместе с этим с раздумывала еще и над тем, как связаться с Аувелесием и узнать состояние Леусетиуса. И каким образом можно будет в максимально короткие сроки разрешить ситуацию с Диветом. Этот побег мне явно на руку не играет, но и в словах Сиятельного императора есть доля истины — меня в Фиртрике бояться и ненавидят.

Стало горько, но я собралась, решив, что достаточно уже жалеть себя, надо со всем этим делом разобраться раз и навсегда. И первым дело, мне необходимо успокоиться и перестать казнить себя за убийство. Хотя, при мысли внутри все сжималось. Закрыв глаза, все еще прислушиваясь и оставаясь начеку, потянулась к окружающему меня воздуху, ощущая, какой от тут горящий. Не такой мягкий с запахом листвы, как в Детивирелле, и не свежий, будто после дождя, как в Фиртрике. Тут он жаркий, тягучий и будто бы неподвижный. Кстати, а тут это…