Марьянна Кей - Чаровница

— Ты сможешь ее вытащить?

— Не знаю, яд удалось извлечь практически весь, но заживить ткани мышц и раздробленную кость не получилось. Все ее существо, даже в бессознательном состоянии сопротивляется исцелению.

Стекла мелко зазвенели под очередным порывом ветра. Ее стихия бушевала. Дико, неистово, как затравленный зверь.

— Сиятельный, с Вашего позволения, я останусь на ночь, чтобы за ней присмотреть. — омывая окровавленные руки в тазу, сказал лекарь.

— Ты сделал все, что мог. Отдохни теперь.

Раанан поднялся, чтобы перенести свое кресло ближе к постели. Он все равно не сможет заниматься чем-то другим. Это была его вина. Все произошедшее с ней было результатом его глупых ошибок. Ему нельзя было даже быть с ней рядом, но, видит Солнце-отец, как же хотелось поддаться собственным чувствам, разгадать загадку их связи. Но ради ее же безопасности, он встречался с Яротией, чтобы заглушить, перебить, закрыть возникающие чувства.

Двери распахнулись, и в спальню вошла женщина. За ней следовала ее свита, но один взмах, и все остались за порогом, в нервной тишине ожидать императрицу. Анелена Дивная, мягко шурша многочисленными юбками платья, подошла к постели, у которой задремал ее сын.

Раанан вздрогнул, ощутив чье-то присутствие, и моментально прыгнул, преграждая путь к кровати и лежавшей в ней девушке. В его руках уже пылал маленький огонек, и мужчина еле сдержался, чтобы не кинуть его в собственную мать. Вовремя пришло осознание, что это не враг.

— Не пристало императору бросать своих гостей, — покачала головой женщина.

— Я знал, что ты этим займешься, мама, — поклонился император.

— Все в панике и ждут твоих дальнейших действий. Ты же понимаешь, сейчас твое затворничество примут за страх? — Анелена обошла сына, но стоило ему попытаться ее сдержать, как она положило руку ему на плечо, заглядывая в потускневшие глаза: — Я просто хочу на нее взглянуть.

Раанан Сиятельный нехотя отодвинулся, а затем и вовсе вернулся в свое кресло, не замечая, как сминает висящий небрежно брошенный плащ.

— Фемаль сказал, что рана не смертельна, — глухо произнес он, наблюдая, как мать садится на самый краюшек кровати, нагибается и слушает сначала прерывистое дыхание, а затем двигается еще ниже, прислушиваясь с бешеному темпу, выбиваемому сердцем.

— Стража поймала преступника. Как и оказалось, он один из «Последователей Солнца», — произнесла женщина, садясь ровно и поправляя свои красные волосы. — Пора с ними разобраться. Они перешли от слов к делу.

— Я предприму меры, — потирая уставшие глаза, Раанан очередной раз поразился сдержанности матери.

На ее сына покушались и его фактически спас случай и не вовремя подвернувшаяся Малдия… Эма… Он до сих пор не знает, как называть эту девушку, которая по чистой случайности из-за него… и не в первый же раз. Была надежда, что хоть Солнечный дворец самого эланийского императора спасет ее от преследователей, но даже тут достали. «Последователи Солнца» — хорошо сплоченная группировка, настроенная против его правления. Но они давно ограничиваются только словесными угрозами и призывами. Последние лет двадцать бояться высовываться открыто. А сейчас такое нападение… Что-то не то. Не за его душой был послан убийца. И, хотя, он нарушил одно из условий, используя огненный портал, этот кинжал, лежащий сейчас на рабочем столе главного оружейника, предназначался Ей…

Очередной раз, рассматривая бледное лицо, резко отличавшееся от красных подушек, он понял, что совсем не знает именно вот эту девушку. Нет, он знает ее уже давно, но вот такая, она ему не знакома. Те же темные волосы, которые он когда-то, кажется, целую жизнь назад, опалил, будучи под проклятием воздействия. Те же черты лица, губы… вкус которых он уже и не помнил. Руки, которые когда-то обнимали и помогали. Но это была другая… С потерянными глазами, полными ужаса, неверия и боли. Наполненная отчаянием и ненависти… на него… желающая убежать… от него…

— Раанан Эйден Орлейс, — строгий голос вернул его из ямы самобичевания. — По какому праву на ней эти рубиновые браслеты?

Долгая минута, пока император собирался с мыслями, показалось невыносимо тяжелой для обоих. Императрица искренне недоумевала, что случилось с ее старшим сыном и чем могут быть вызваны столь спонтанные и совершенно нелогичные поступки. Никто и никогда не мог поколебать спокойствие ее первенца. Этим он похож на своего отца, сдержанный и рассудительный. Те редкие моменты, когда Анелена Дивная видела своего мужа взволнованным, были связанны либо с ней, либо с их детьми.

Так неужели эта маленькая девочка может быть чем-то большим для ее сына?

Мощнейший поток ветра заставил стекла мелко задрожать и повернуть голову в сторону окна. На улице была страшная буря. Ветер метал деревья, флаги и штандарты, а небо будто наливалось тьмой. Ей, поведавшей за несколько сотен лет многое, впервые стало страшно. Потому, что она помнила рассказы тети, сестры отца, о том времени, когда в их родном мире появились Стихии и из-за чего практически все уцелевшие маги Жизни и Смерти сбежали, оставив после себя умирающую родину. Как оказалось, потом, тот мир выжил и развился до высокого уровня. Только теперь там хозяйничали другие. Хотя, сын говорил, что он еле сбежал из исчезающего мира. А особое отношение к этой Эматрион может говорить только об одном — девочка не отсюда, она — стихийница.

Анелена Дивная выдохнула, подавляя эмоции и стараясь обратиться к разуму. Не так просто ее сын возиться с ней. Но вот надевать эти браслеты… Неужели он не понимает?

— Раанан, я повторяю, почему на этой девушке надеты твои браслеты? — женщина спросила спокойно, даже холодно, поднялась и отошла от постели, будто там лежал больной проказой.

— Ей они нужнее, чем мне, — наконец, ответил император, и, заметив, презрительную ухмылку, продолжил, — На нее объявили охоту все чаровники. Я не могу допустить ее смерти.

— Что же она сделала такого, что мой сын, Сиятельный император, сумевший поднять Эланийскую империю с колен, сейчас сидит у ее постели и бросается как сторожевой пес на каждого, кто только подойдет к ней? — неожиданно даже для самой себе, в ее голосе прозвучало удивление.

— Она столько раз мне жизнь спасала. Это лишь ничтожная часть из того, что я могу для нее сделать, — не задумываясь, ответил Раанан. — Из-за меня ее мир погиб. Это моя вина и я хочу её искупить.

— Это не вина, сын, — покачала женщина, — ты к ней особенно относишься.

— Какая разница? — император отвернулся к окну, и, заметив что-то на улице, приблизился.

— Какая разница? — император отвернулся к окну, и, заметив что-то на улице, приблизился.