Марина Ли - Пограничье

Афиноген набрал в грудь воздуха, чтобы ответить, но Уна опередила его грустным смешком:

— Я знаю, да... Я умерла, но не выжила из ума. «Никогда не верь призракам». Это ты хотел сказать?

Той ночью в старой Усадьбе в живых не осталось никого. И Афиноген напрямую был к этому причастен. И все бы ничего, можно подумать, хранители никогда не опускались до смертоубийств в стремлении защитить своего клиента. Опускались, и вырезали целые рода, деревни уничтожали... Только бы выполнить условия договора.

Афиноген не убивал. Сам — никогда. И та ночь не была исключением. Он просто закрыл глаза на ряд ошибок, которые, в конечном счете, и привели вожака клана Лунных Волков к смерти. Он просто оставил его одного, зная, что может случиться. Он просто помог одной наивной девочке расслабиться и поверить призраку.

Проклятье, если хотя бы кто-то из высших узнает об этом...

— Нами достоверно установлено, что в ночь смерти клиента вы покидали Усадьбу, — заговорил один из членов Трибунала, который до сего момента еще не произнес ни звука.

— Покидал, — Афиноген кивнул. — Но только потому, что и клиент в ту ночь...

— Мне кажется, проще сразу обратиться к пострадавшей стороне, как вы считаете, коллеги? — высший ангел вышел из-за своей конторки, подошел к Афиногену и встал рядом с ним. — Это будет и быстрее, и продуктивнее...

К пострадавшей стороне? Афиноген едва удержался от снисходительной улыбки. К пострадавшей стороне невозможно обратиться, потому что череп шонага Арнульва никогда не был найден. А даже если он и найдется, что с того? Единственный человек, который мог закончить обряд, ненамного пережил вожака, так что...

— Ну, что ж, если это действительно в ваших силах... — Афиноген пожал плечами. — Почему бы и нет? Могу я надеяться, что хотя бы это не займет много времени? Видите ли, вы меня вырвали из Речного города. А у меня там были просто неотложные дела.

— Ваши долговые обязательства взял на себя другой человек, как я слышал... — один из высших изумленно изогнул брови. — Разве нет?

— Абсолютно точно, — Афиноген неопределенно кивнул, надеясь на то, что никто из высших не станет копать в сторону того самого, щедрого, человека, который оказался такой дурочкой, чтобы влипнуть в историю с наследницей эльфов. — Но у некоторых ангелов бывает и личная жизнь вообще-то.

Двенадцать пар глаз удивленно уставились на хранителя. Конечно же... Какая личная жизнь? Они же высшие...

А высшие думают только о работе и о благе миров. Они слишком чисты для того, чтобы замарать себя друзьями, отношениями и тревогами о насущном хлебе.

— Брат Грегор, — наконец, спустя пять минут порицательного молчания, проговорил один из членов Трибунала, — будьте любезны, позовите айвэ.

Кровь отхлынула от лица и ударила по ногам. Афиногену на мгновение показалось, что мир слегка накренился, но затем ангел с ужасом осознал, что это его самого качает из стороны в сторону, словно припадочного нищего.

— Что с вами, подсудимый? — даже не пытаясь придать голосу сочувствия, спросил один из высших. — Вы почувствовали острую необходимость поведать о чем-то Трибуналу?

И улыбнулся. Высокомерно. Презрительно. Отрезвляюще.

Именно отрезвляюще. Мир вдруг прекратил свою пьяную пляску, и Афиноген, тряхнув головой, хрипло проговорил:

— Сколько я уже под арестом? В вашем карцере нихрена невозможно определить, который час. У меня, кажется, обезвоживание. Могу я попросить стакан воды? Или мне он не положен, как потенциальному смертнику?

А затем послал высшему отражение его улыбки. Презрению Афиногену не нужно было учиться. Презрением к миру, в котором ему приходилось жить, он пропитался давно. Задолго до истории со своим первым контрактом.

— Пока вы не смертник, — ближайший к двери высший выглянул в коридор и крикнул невидимым стражникам:

— Принесите графин воды! — после чего укоризненно посмотрел на Афиногена и уточнил:

— Пока вы не смертник, а подсудимый. Поверьте, это разные вещи. Так что напрасно вы изливаете ваш яд на брата Сванна.

Подсудимый, обвиняемый, смертник — эти слова давно уже стали синонимами, если употреблялись в контексте Трибунала и двенадцати высших, но напоминать об этом своим судьям Афиноген не стал. Хотят играть в справедливость? Да ради всего святого!

Графин с водой принесли за минуту до того, как в дверях появился брат Грегор в сопровождении высокого человека в черном мундире. Афиноген торопливо спрятал за длинными ресницами блеснувшее в глазах облегчение. Каким же идиотом надо быть, чтобы предположить, что Трибунал высших ангелов способен призвать в свидетели призрака! Айвэ умер, да здравствует айвэ!

— Айвэ Инар, — брат Сванн холодно улыбнулся нынешнему советнику Темной королевы. — Мы крайне признательны вам за то, что вы нашли на нас время. Нам прекрасно известно о вашем загруженном графике.

В глазах высшего не было ни признательности, ни благодарности, ни даже показного радушия. Неясно, что должен совершить темный, чтобы вызвать в душах ангелов хоть одно теплое чувство, но точно нечто большее, чем визит в суд.

— Я заинтересованная сторона в этом деле, не забывайте, — айвэ пожал плечами. — Корона как никогда нуждается в действующих некромантах, и если ваш подсудимый может вернуть нам одного из них… — взгляд полный алчного любопытства скользнул по Афиногену, лишая хранителя дыхания.

— Вы говорили о свидетелях и доказательствах, — пробормотал он наконец, обращаясь к трибуналу.

— Лучшим свидетелем того, что вы не выполнили своих обязательств, является покойный айвэ Лиар, — произнес советник Темной королевы. — Не так давно в мои руки попал документ, приложение к основному типовому контракту, в котором говорится…

Афиноген дальше не слушал. Он знал, о чем говорится в том документе.

Иногда даже смерть клиента не освобождает хранителя от долга служения. В редких случаях ангелы служат и после смерти. И проклятый шонаг Арнульв был как раз-таки тем самым редким случаем.

Некромант.

Темная королева не откажется от попытки выдернуть покойника из мира мертвых для усиления своих позиций. Уж точно не сейчас, когда ее наследница вышла замуж за светлого принца. И уж точно не после того, как она родила маленькую Таис. Маленькую светлую, как солнечное утро, Таис. Одной своей улыбкой она вгоняла Катерину Виног и Илиодора Сияющего Третьего в состояние глубокой депрессии. Единственный ребенок, родившийся у наследников обоих престолов, не мог стать правителем ни в одном из миров.

— Вы слышите меня?

Афиноген моргнул и рассеянно посмотрел на брата Грегора, совершенно красного от гнева.

— Ярость — темное чувство, недостойное белизны судного зала, — проговорил обвиняемый. — Я приношу свои извинения. Я задумался. Не могли бы вы повторить вопрос?