Марина Ли - Пограничье

— Прости, счастье мое, но думаю, он должен сказать тебе об этом сам.

Он родился в жаркий летний полдень, когда солнце плавилось раскаленным воском на плечи беспечных прохожих, и огласил окрестности протяжным заунывным воплем, от которого у всех коров в деревне свернулось молоко, а старая бабка Конаг, услышав этот яростный вой, поспешила на встречу к мужу в широкие луга предков.

Он родился не так, как рождаются обычные дети-оборотни. Он заставил свою мать помучаться. Несколько дней кряду несчастная роженица была вынуждена менять обличие в попытке убежать от нестерпимой боли, но волчица страдала так же сильно, как и человеческая самка. Может, даже в чем-то больше.

— Богиня! — рычала женщина, закидывая изрезанное морщинами боли лицо к небу. — Избавь. За что ты терзаешь меня?

Богиня молчала, но в глубине души женщина и сама знала ответ. Не нужно было никуда идти в поисках причины гнева богини с колокольчиками. Она была здесь, внутри живота. И эта причина боролась за жизнь, ища выход из колыбели, которая вдруг стала тюрьмой.

Первым словом Ларса стало слово «хочу».

И вторым, и третьим тоже. Хочу пить. Хочу спать. Хочу есть. Хочу быть самым быстрым, самым сильным, самым лучшим. И женщину. Хочу самую красивую женщину в стае. Хочу быть вожаком.

Ларсу едва исполнилось пять лет, когда он озвучил свою мечту. Пять лет. Мать, услышав о желаниях сына, сначала впала в истерику, а потом, не говоря никому ни слова, пересекла узкую полосу, отделяющую Долину от Пограничья, и скрылась в Призрачном лесу. Ну, что ж. По крайней мере, там их не искали долгое и очень долгое время. И время это понадобилось ей — для того, чтобы вырастить из щенка волка, ему — чтобы найти себя в мире завтрашнего дня, и одновременно с этим окончательно потеряться в своих фантазиях. И надо отдать должное матери: она единственному сыну активно помогала во всем.

— Я бы хотела, чтобы ты стал охотником, — шептала она вечерами, когда мальчишка дремал, устроив голову у нее на коленях. — Дерзким, хитрым, самым лучшим под луной. У тебя самые быстрые ноги и самый острый нюх из всех, кого я знаю... Оно и понятно, ты же сын бога... Я бы хотела, чтобы ты стал охотником, а ты станешь вожаком.

Она рассказывала о том, как сложно придется юному Ларсу, как безумен и страшен нынешний глава клана Лунных Волков. Она переплетала реальные истории с существующими легендами и все время говорила о том, как ей повезло быть матерью бога.

Наверное, какое-то время Ларс воспринимал слова матери как данность. Почему бы и нет? Он действительно самый красивый. Он быстрее всех в Призрачном лесу. Он может выследить зайца по следу недельной давности... В конце концов, он первым почувствовал, что недалеко от их логова появилась молодая волчица.

Ее запах сводил с ума и заставлял раз за разом возвращаться под стены Замка, чтобы посмаковать этот удивительный аромат, так похожий на его собственный. Однажды он принес его на себе домой, и мать, оскалившись, проворчала:

— Ты чувствуешь это, сынок? Потому возвращаешься туда раз за разом? Потому что знаешь, что в ее жилах течет кровь, так похожая на твою.

Голубые глаза волчицы, давно затуманенные безумием одиночества, заблестели, когда она окунулась в воспоминания:

— Правду говорили, что до меня у Фенрира была рыжая сука. Понесла, не иначе... Ну, что ж. Оно и к лучшему. К лучшему. Нам нужна сильная кровь, дважды божественная и благословленная. Возьми ее, сын, она родит тебе лучших сыновей и только укрепит твои позиции, когда ты бросишь вызов вожаку.

Ларс слушал спорадический материнский бред и только кивал задумчиво, не возражая и не споря. Нет, допускать ошибку предков он не станет. Не будет спариваться с собственной сестрой. Все это ерунда, про укрепление крови, от такой связи кровь только ослабнет, конечно.

А потом матери не стало. Она умерла. Аромат ее крови заполнил окрестности на километры вокруг, но Ларс нашел, он вычленил тонкий, едва заметный волосок чужого следа, сладкого-сладкого, теплого, желанного. Какой бы ни была покойная волчица: безумной, больной либо слабой, никто не имел права убивать ее так жестоко. Никто не имел права убивать ее. Она была его матерью!

Он шел по следу долго, сглатывая вязкую слюну и прогоняя горькие слезы. И он нашел его. Того, кто отнял жизнь у его матери, а потом долго рыдал, кусая губы и подвывая, глядя на прекрасное лицо кровавой Богини.

Той ночью Ларс Волк осознал несколько вещей.

Первое. Его мать все-таки была сумасшедшей. Остается надеяться, что ее безумие не коснулось его, Ларсовой крови.

Второе. Волк, давший ему жизнь, причастен к смерти матери.

Третье. Месть — это то блюдо, которое подается холодным.

И последнее. Нет, он не станет спариваться с сестрой, она все-таки единственная семья, которая у него осталась, но это не значит, что сильную волчицу нельзя использовать в своих интересах. В конце концов, интересы у них общие.

В конце концов, она, эта умопомрачительная Сонья Ингеборга Род, сестра ему. Вдова его врага. Кто лучше, чем она, знает все подходы к нынешнему главе клана? Кто ненавидит его больше, чем она? Она поможет пробраться в Волчью долину. Ларс толком не знал, чего он на самом деле хочет от своей вновь обретенной сестры, но чувствовал, что ее нужно держаться. Не выпускать из поля зрения, давить на жалость, привязывать к себе эмоциональными путами — все женщины так слабы в этом плане. И ждать. Ждать подходящего момента.

— Ларс! — не знаю, чего больше было в моем голосе: отвращения, недоверия или испуга, когда волчонок добрался до конца своего рассказа.

Я нарушила все свои принципы ради него, я рисковала жизнью, я пошла на сделку с собственным отвращением, я просила за него у своего врага, я опустилась до шантажа, а он просто меня использовал.

Было гадко и неприятно. И до чертиков обидно снова оказаться правой. Хорошее правило о том, что никому из волков нельзя верить, еще ни разу меня не обмануло. Волчонок тоже не стал исключением.

— Не кажется ли тебе, что твои заявления о божественном происхождении, — заговорил у меня над ухом Павлик, — выглядят несколько смешными.

Сыщик по-прежнему обнимал меня за талию и, кажется, был вполне доволен таким положением вещей, хотя в голосе мне послышалась непонятная тревога.

— Это не мои заявления, — во время своего рассказа Ларс полностью оделся и теперь задумчиво смотрел на тело мертвого волка. — Это слова моей матери… Соня, послушай, я не вполне уверен… Что мне там дальше полагается делать с этим по закону?

Он брезгливо дотронулся до «этого» двумя пальцами, а на меня вдруг обрушилось понимание того, что только что здесь произошло. Приблудный волчонок, который вдруг непостижимым образом оказался моим братом — во что я пока еще не верила полностью, но определенно, готова была поверить — этот волчонок только что убил вожака клана Лунных Волков. И никто не сможет оспорить его право на трон, потому что единственный наследник Гринольва сейчас так далеко, что даже Совету будет не под силу его оттуда достать.