Галина Гончарова - Зеркало войны

Рид расхохотался и отбил копье.

Вверх, скользнуть под него, отвести удар – и самому – р-раз! В живот!

Степняк сгибается, из открытого рта льется темная кровь, а Рид идет вперед.

Он не видит, как за его спиной показывает что-то Ансуан Вельский, как со стены, сообразив, спускают петлю, наподобие той, что для висельника, как Джок, размахнувшись, вламывает по шлему не вовремя отвернувшемуся мальчишке, и накидывает на него веревку. Поперек талии, затянуть, проверить, как там…

Держит? Нормально, поднимайте!

И Ансуан Вельский ползет вверх, как сломанная кукла.

А Джок переглядывается с солдатами, которые все это время прикрывают его. Одно и то же – на всех трех лицах. Одно решение, одно дело… они идут за маркизом.

Классическая «тройка», один прорывается вперед, двое прикрывают. По счастью, степняки еще не успели взять Рида в кольцо, но уже близки к этому… нет, теперь и не успеют.

Маркиз вертится волчком, парируя удары, отводя их, обрубая руки и ноги, снося головы, но врагов много, они прибывают на шум, бегут, и видно, что драка еще и там, дальше, и с другой стороны… конечно, никто не успел уйти. Степняки не могли отвлечься все разом, кто-то да остался, крикнул своим…

Туда-то прошли, а оттуда…

Рид что-то понимает, он видит, что не один, и рвется вперед.

– К стене, командир! Мальчишка там, хоть кого еще отправим, – хрипит Джок.

Рид кивает, срубая очередного степняка. И принимается пробиваться к стене.

Джок чувствует, как по ноге течет горячая кровь. Достали, твари. И в ушах звенит после пропущенного удара сбоку, ну и пусть, главное, чтоб не троилось, кажется, пару зубов ему выбили…

Плевать!

Вперед, и только вперед.

На стене кричат, пытаются стрелять, но степняки наседают со всех сторон.

Рид страшен.

Он прорубается, не жалея себя, и люди невольно отшатываются с его пути. Шаг, еще один…

Джок стискивает оставшиеся зубы, а потом хватает обломок копья, который только что сотворил маркиз, и бьет Торнейского по шлему. Опыт уже есть.

Рид медленно оседает вниз.

Степняки отшатываются, от удивления, но Джок не дает им времени. Он хватает Торнейского поперек туловища, с его бычьей силой это реально. И тащит, чувствуя спиной холодное железо. Он знает, что позади гибнут, прикрывая их, его товарищи, что степняки, опомнившись, рвутся вперед, что он сжигает себя, как загнанный конь…

Это все не важно.

Потому что осталось всего четыре шага… уже два… и вот она – петля. Даже несколько. Осталось только нацепить веревки на маркиза, подергать для верности – и вот уже тело Торнейского ползет вверх.

И тут Джок чувствует… это.

Что-то ледяное вонзается в спину. Что-то невероятно холодное… И уже не разумом – чутьем: конец. Достали.

Серая стена перед лицом. Почему-то важно ее защитить хотя бы пару минут.

Он поворачивается. Медленно, так медленно, словно на плечах его вся тяжесть мира. И поднимает клинок.

У степняков еще есть шансы достать маркиза, значит, надо выиграть время.

Шаг.

Второй.

Степняки отшатываются. И вперед всех – молодой степняк, совсем мальчишка, который и ударил великана копьем в спину, под лопатку.

Он должен был умереть!

Но Джок еще стоит на ногах…

И еще шаг…

Этого – хватает.

Клинок вычерчивает смертоносную дугу, голова самого близкого степняка взмывает в воздух, хлещет фонтан крови из разорванных артерий, тело бьет руками, все еще не падая вниз…

А Джок шагает вперед. И опять замахивается.

И это – последняя капля для степняков. Кто же знал, что на службе у Черного Волка – ДЕМОН?!

Степняки бегут с криками ужаса, и не видят, как за их спинами опускается на колени солдат, до конца исполнивший свой долг.

Кровь обильно хлещет на сырую землю.

Джок ложится на нее, прижимается лицом, словно к лучшей на свете подушке. И улыбается подступающей смерти.

Все правильно.

Мальчишка будет жить, командира спасли…

Боги милосердные, примите мою душу.

Живи, Аллодия…

Леонид Филатов «Про Федота-стрельца, удалого молодца» (Здесь и далее прим. авт.).

Уважаемые читатели, чтобы не превращать книгу в протокол судебного заседания, я урежу юридическую часть. Не имею ничего против юристов, но специфическая терминология, которой они пользуются, не всегда уместна в художественной литературе.

Возможно, в другом мире своя военная терминология, но я для удобства воспользуюсь нашей.

Реально встречающееся и в нашей геральдике изображение. Символизирует чуткость, изобилие и бесстрашие, иногда на гербах изображается только заячья голова.

Н.В. Гоголь «Ревизор».

Из кинофильма «Звезда пленительного счастья», музыка Исаака Шварца, слова Булата Окуджавы.

В средние века туалеты располагались в специальных башенках.

Католические четки особого вида, по ним читается определенный набор молитв.

Из кинофильма «Д’Артаньян и три мушкетера». Музыка М. Дунаевского, слова Ю. Ряшенцева, «Дуэт кардинала и королевы».

Наперстянка, дигиталис.

Презрительное название степняков. На самом деле глаза у них не косые, просто узкие, но прозвище закрепилось.

Автор лично видел, в том числе и табличку. Но потом бабушки все же одолели.

Стихи Е. Евтушенко, музыка Е. Крылатова, «Баллада о военных летчицах» из к/ф «В небе ночные ведьмы». Фильм вообще шикарный, ИМХО.

Матильда коверкает высказывание Брюса Ли: «Я не боюсь того, кто изучает 10 000 различных ударов. Я боюсь того, кто изучает один удар 10 000 раз». Хотя он тоже мог кого-то цитировать.

Чистая. Кому интересно – погуглите. Сами найдете еще и не то. Кстати, кота Фредди в Америке в 2011 году даже в Сенат выдвинули. Мяу, да?

Фильм называется «Свадьба в Малиновке».

Песня «Верба» группы «Самоцветы». Есть русский текст, но вот эта версия звучит на порядок лучше, ИМХО.

Т. Шевченко «И мертвым, и живым, и нерожденным землякам моим…». Матильда перефразирует «Славных прадедов великих правнуки поганые».

Если кто-то считает, что поход маркиза Торнейского выглядит неправдоподобно, автор советует почитать про поход полковника Карягина 1805 года (17-й егерский полк), русско-персидская война. Поверьте, наши предки были круче любых героев.