Эль Бланк - Атрионка. Сердце хамелеона

Личности эти были весьма и весьма занимательные. Две женщины: совсем молоденькая худощавая девушка с острыми хищными чертами лица и уверенная в себе террианка постарше. Однако если первая живой мимикой выражала все, что чувствовала, то вторая, наоборот, с каменно-непроницаемым выражением наблюдала за выступлением. По бокам от дам расположились мужчины. Тоже двое и… И да, те самые, что поразили мое воображение в коридоре.

Я, признаться, не сильно удивилась. Ну а кому, как не гайдам, принимать решения? К тому же именно они понимают важность экзотов в формировании правильного психологического настроя семьи. Потому и стараются, чтобы в доме имелись специалисты разной направленности, в первую очередь певческой. Правда, потом спохватилась, что у людей все может быть несколько иначе, но заставила себя успокоиться. Что будет, то будет. В конце концов, я ничего не теряю, если мои умения и предназначение здесь не будут востребованы.

Пока я боролась с собственными страхами, звуки неведомых инструментов, помогающих певице выдерживать тональность и ритм, смолкли. Террианка грациозно поклонилась, показывая, что выступление закончила.

Секунда тишины, и в зале раздались хлопки ладонями друг о друга. Аплодисменты. Я уже знала это слово — Оксана успела меня просветить. И теперь я понимала, зачем так делают: у людей это практически единственный способ дать понять другим, что эмоциональный заряд, полученный во время выступления, был адекватен ожидаемому. На Атрионе во время концерта в доме экзот получает отдачу в виде невообразимо огромной эмоциональной волны, идущей от зрителей, а здесь эту же функцию берут на себя движения тел, позы, выкрики. И насколько я поняла, чем большим шумом все это сопровождается и чем суматошнее выглядит, тем выше уровень человеческой восторженности. Н-да… Ну что ж, и к этому придется привыкать.

— Спасибо, Анжелика, — дождавшись, когда овации стихнут, поблагодарила девушку та самая женщина в возрасте.

Ее голос, усиленный специальным приспособлением, разнесся по залу и эхом отразился от стен. Хотя он и без этого эффекта звучал бы сильно, властно, непререкаемо. Несомненно, эта террианка тоже из гайдов.

— Уважаемое жюри, — она перевела взгляд на своих соседей, — вы определились?

Ее молодая коллега тут же широко улыбнулась и активно закивала. Ей все понравилось. Мужчины переглянулись. Принимать решение они не торопились. Коренастый шатен в классическом строгом черном костюме задумался, скользя пальцами по гладко выбритому подбородку, в итоге все же наклонил голову, соглашаясь. Второй, несколько более худощавый пепельный блондин, одетый в бежевый, сложного покроя костюм, сложив руки на груди, рассматривал терпеливо ожидающую вердикта певицу. Его взгляд, как, впрочем, и внимание других, ее ничуть не смущало. Она нисколько не сомневалась, что пройдет этот отбор.

Думал мужчина так долго, что в зале даже родился легкий, едва уловимый ропот зрителей, недоумевающих по поводу его сомнений. Похоже, именно это не понравилось судье. Он наконец перестал изучать девицу и, гневно оглянувшись, отрицательно махнул рукой.

— Три голоса из четырех, — подвела итог ведущая. — Замечательный результат. Вы проходите в следующий тур.

Анжелика лучезарно улыбнулась. Качнула головой, отчего распущенные, длиной по пояс, светлые кудри каскадом заструились по спине. И так же отлаженно, как и пела, ушла со сцены.

Не знаю, везло ли другим в той же степени (в скрытый от глаз зрителей закуток за сценой приглашали только тех, кто выступал следующим), но у моей предшественницы появился реальный шанс прославиться. А также обеспечить себя финансово и получить гражданство Конфедерации. Об этом каждый третий говорил в той самой комнате «В-один», куда мы с Оксаной пришли после обеда.

Увы, время мне досталось вечернее, а потому нам пришлось возвращаться в кафе. Зато я в очередной раз воочию убедилась в умении кузины получать то, что она хочет.

— Мы так изумительно отдохнули! — восторженно вещала Оксана, с аппетитом уминая полную тарелку тушеных овощей в соусе. Глядя на нее, даже самый отъявленный скептик поверил бы, что она изголодалась на свежем воздухе. — Ой, мамочка! А помнишь, там рядом с северным выходом из парка магазин одежды? Я увидела рекламу новой коллекции. Все обалденно красивое! Там такое платьице! — Восторг в ее глазах зашкалил за отметку «экстаз». — Можно мы с Рианной туда сходим? Она мне с размером определиться поможет! А потом еще немного погуляем.

На этот раз Анна даже никаких условий не поставила. Впрочем, удивлялась этому факту я недолго. Сестричка быстро раскрыла секрет успеха.

— Я вообще-то платья не люблю, — скривилась, рассматривая висящий перед ней наряд. — Так что мама спит и видит, как бы на меня юбку надеть. А ради брюк точно бы не отпустила…

Она решительно сдернула одежду с вешалки, перекинула через руку, деловито осмотрелась и повела меня из детского отдела во взрослый. Я хоть и догадалась, что девочка задумала, но мешать ей и спрашивать зачем не стала. Мне было интересно. К тому же приятно чувствовать искреннюю заботу, в основе которой нет никакой личной выгоды. А качество одежды, которую сейчас придирчиво выбирала Оксана, было несравнимо лучше, нежели той простенькой, которой снабдила меня на первое время Анна. Да и средства на покупку, к счастью, имелись.

В итоге из магазина мы обе вышли с обновками, и теперь в ожидании, когда меня позовут на сцену, я с непередаваемым удовольствием скользила ладонями по желтому платью с короткими рукавами и каплевидным вырезом, украшенному изумрудной вышивкой, с юбкой из струящейся гладкой ткани, падающей от талии до самого пола. И это было удивительно. Материал, в контрасте с тем, что я носила до этого, тянулся, на коже ощущался очень приятно и совсем не мешал двигаться. И вообще был очень похож на органическую материю. Я даже растерялась, не понимая, почему же земляне не используют ее повсеместно. Лишь когда при оплате половина кредитки обесцветилась, догадалась — это очень дорого! Однако Оксана категорично приказала: «Бери!» — и спорить с ней я не стала. Девочка знает, что делает. То есть что мне нужно делать.

— Флориана!

Услышав свое новое имя, я без колебаний отодвинула скрывавшую меня преграду. Прошла по короткой дорожке, поднялась на три ступеньки и очутилась на возвышении, залитая ярким светом. Бьющий прямо в глаза, слепящий с боков, он мешал смотреть в зал и своеобразной дымкой заволакивал пространство. Лишь судей я хорошо видела, потому что сейчас и на них был направлен световой поток. Не такой сильный, но все же достаточный для визуального контакта.

Понимание этого мало обнадеживало. Будучи атрионкой, во время пения я с легкостью вносила коррективы в свое выступление, не имея необходимости смотреть на зрителей. Ориентиром для меня был эмоциональный фон ожиданий и потребностей. В земном облике можно рассчитывать только на внешние проявления этих самых «потребностей». А они практически у всех судей весьма скудны, лишь девушка открыто их демонстрирует — ободряюще улыбаясь и подавшись вперед, словно желая оказаться ближе. Остальные, наоборот, максимально отдалились, откинувшись на спинку дивана. Шатен, опираясь на подлокотник, закрыл рукой нижнюю часть лица и щурился, скользя глазами по моей персоне. А вот блондин, как и его соседка, вообще на сцену внимания не обращал: она сосредоточенно читала какие-то записи, он смотрел в сторону, словно происходящее его не интересовало. Похоже, мне интуитивно придется подбирать оптимальные частоты, синхронизируя их с аккомпанементом.