Властелина Богатова - Исцелённое сердце [СИ]

— Нечистая сила, — сплюнул наземь тысяцкий.

Только спустя время, Марибор ощутил, что лоб жжёт, будто в рану насыпали перца. Верно, знаки, нанесённые Гоенегом, так отзываются на нежить.

Душераздирающие звуки так больше и не повторились, путники тронулись дальше. Стемир поторапливался, ехал немного впереди, освещая дорогу, которую всё больше развозила влага. Вскоре она превратилась в грязь. Лошади скользили копытами, оступались, фыркали. Стемир ругался на чём свет стоит. Всеволод совсем притих, его словно и не было с ними, всё его внимание было обращено в окружение. Чащоба редела, её уже и лесом не назовёшь, вместо пышных сосен, обступали трухлявые хлипкие осинки, хилые берёзки с подгнившими от неотступной сырости корнями.

— Далеко ещё? — окликнул Марибор парня, сознавая, что тот завёл их дальше, чем достаточно. Князь нутром чуял звериное племя, затерянное среди болот где-то рядом, поди, они уже тоже заметили чужаков.

— Впереди топь, — отозвался Всеволод сухим и тихим голосом, будто боялся, что его услышат. — За ней начинается скальный вал — земля племени берлогов, — юноша замолк, уставившись на Марибора просящим взглядом. — Княже, дозволь идти с тобой.

— Опять ты за своё?

Света от факела, что падал на одну сторону его лица, хватало для того, чтобы увидеть в глазах парня тусклый огонь и страха, и какой-то непонятной жажды. Князь вполне мог понять парня, ведь сам он точно так же искал ответы, жаждал истины, копаясь в своей памяти неустанно.

— Зачем тебе туда? — спросил он, хоть и знал ответ.

— Я проделал весь этот путь не для того, чтобы вернуться назад. Я хочу увидеть мать.

— Почему сейчас?

— Один боялся, — ответил он честно.

— Ну нет уж, — возмутился Стемир. — Гоенег нам голову открутит, коли с тобой что случится.

Парень резко дёрнул головой в сторону тысяцкого.

— Гоенег мне не отец, — огрызнулся он.

— Довольно! — оборвал его Марибор, вскипая. — Хватит. Вижу, что ты ещё не готов ступать на тропу воина, мужчины повзрослевшего. Ты мне нужен живым. И с тобой я ещё поговорю. Кажется, сегодня ты забыл кое-что у меня в тереме.

Марибор не хотел этого говорить, но парня нужно было как-то призвать к разуму. Всеволод и впрямь охолонул, виновато моргнул, видно, снизошла догадка, к чему князь его склоняет. Так пусть подумает теперь.

— А к старику имей совесть проявлять уважение. Пусть он тебе не отец, но воспитал и оберегал.

Последние слова, видно, больно ужалили, Всеволод стиснул челюсти, заходил кадык на горле.

— Развели тут спор, только время теряем. — Марибор зло откинул повод, ухватившись за луку седла, спешился. — Через топь на лошадях не пройти. Ты остаёшься, Всеволод, и присмотришь за ними, и если я тебя тут не найду, когда вернусь обратно, испытаешь мой гнев на себе, — он кинул на мшистый сук лысой ели повод.

— Сделаю всё, князь, — понурился парень.

— Вот и ладно, — хохотнул Стемир, спрыгивая с коня. — И в самом деле, если беры тут, то не думаю, что в таких болотах находится их обжитая деревня, скорее всего, военный пост, — попытался он по своей мягкой натуре сгладить острые углы, вручив Всеволоду факел.

Марибор посмотрел в мрачные заросли багульника, окутанные туманом. Доля правды в словах тысяцкого имелась. Поправив оружие на поясе, предчувствуя совсем не дружеский разговор, князь, глянув на Всеволода, повторил:

— Я на тебя надеюсь, — и шагнул в сторону топи.

Стемир поравнялся с Марибором, взявшись за рукоять меча. Шли молча, всё дальше удаляясь от места, где остался Всеволод. Туман густел, и казалось, что можно пропустить его сквозь пальцы. Почва под ногами становилась всё более мягкой и вязкой, вскоре в насквозь промоченных сапогах зачавкала вода, потяжелела одежда, а шерстяная накидка, напитавшись водой, сдавила плечи и спину. В мутной дали одна за другой появлялись лысые ветви ольхи и почерневшего ясеня. Наконец, великому благу путников, земля под ногами начала твердеть, и воины вышли на опушку леса. Седой туман расступился, открывая скальные утёсы, похожие на корму ладьи, поросший богато ельником.

Раздался треск сучьев. Мужчины резко обернулись на звук. Марибор и не заметил, как похолодела сталь в стиснутой ладони, так и казалось, что в затылок ему кто-то смотрит, а затем послышалось чьё-то тяжёлое дыхание, но к путникам так никто и не вышел.

— Похоже, князь, мы тут не одни.

Даже сквозь темноту Марибор увидел, как лицо Стемира побелело, в глазах блеснул страх.

— И… уже давно.

Мелькнул средь деревьев факел, потом ещё один и ещё, и можно было подумать, что это хищные глаза огромного матёрого бера, который был вдвое больше Марибора.

Но огни разъединились, и князь свободно выдохнул — ещё не хватало с медведем сражаться. Из мрака вышли двое мужчин, облачённых в волчьи шкуры, каждый под три аршина ростом. Светловолосые и совершенно не вооружённые. Один из них шагнул чуть вперёд. Марибор смог лучше разглядеть резкие черты лица, массивную нижнюю челюсть, заросшую русой бородой. Цепкий взгляд блуждал по чужакам и не был дружелюбным, скорее, хищным. Без сомнения, чистокровный бер. Но, как ни странно, князь не уловил никаких запахов, пахло только лесом, диким, дремучим.

— Кто такие? И зачем пришли? — зычно спросил бер.

Марибор коротко переглянулся со Стемиром и не успел ответить, как из леса вышла ещё целая толпа воинов.

— Я, Марибор Славерович, князь Агдива. Приехал, чтобы переговорить с вашим вождём.

Воины внимательно оглядели его, оценивая вид. Главарь перевёл взгляд на Стемира, задержал на нём взгляд чуть дольше.

— За мной, — наконец выдавил он.

Марибор повернулся к тысяцкому, тот помрачнел, сжав челюсти, кивнул, проследовав за князем. Цепочку завершили остальные воины. Шли долго в гору, поднимаясь по склону, поросшему папоротником и островерхими соснами. Ноги отяжелели быстро, и, не смотря на то, что спина взмокла от непрерывного подъёма вверх, ступни начали мёрзнуть, но Марибор почти этого не замечал, осматриваясь, вдыхая ставший по-зимнему холодный и тяжёлый воздух. С высоты он окинул местность взглядом. Где-то на дне ложбины остался Всеволод, погружённый в белёсый туман. Марибор теплил надежду, что отроку не придёт в голову следовать за ними, и он благоразумно останется ждать.

Вскоре завиднелось множество тусклых огней, замелькали тени. Лес расступился, и путники вышли к укреплённому высоким частоколом тыну. Стемир едва слышно присвистнул. Он оказался прав, это был лагерь, никаких обжитых мест. Даже не расчищены от дремучих зарослей земли вокруг тына, ни сеновалов, ни дорог. Голые стены из бревен толщиной в обхват рук с щерящимися оскалом невеликими воротами. Пройдя сквозь них, путники сразу вышли на крытую площадку, по обе стороны которой тянулись грубые из необтёсанных брёвен постройки, видно, жилища самих беров. Духом женщины и не пахло — здесь жили только воины. Хоть Марибор и слышал, что с девами у этого народа не сильно густо, но не думал, что настолько. Хотя бер поднимается на поиски самки только по весне… Что ж, всё только на руку. В середине горела крада, над ней возвышался почерневший от копоти истукан бога Велеса. Огромный, почти в пять аршинов высотой, потемневший то ли от времени, то ли от копоти — поди, приносят тут жертвы, воздают хвалу, значит, человеческое что-то есть в этом народе.